…Начальник Советского отдела, убыстряя шаг, шел по широким коридорам первого этажа к лифту, который должен был поднять его на свой, пятый, этаж. Он проходил мимо портретной галереи бывших руководителей Центрального разведывательного управления. К 1985 году их было десять. «Десять апостолов» — называли их в Лэнгли.
Джеймс Вулрич лично знал почти всех.
Два первых портрета — адмирала Роско Хилленкеттера и генерала Уолтера Беделла Смита оставили его равнодушным. Ему не пришлось работать под их началом. Зато у портрета третьего он задержался. При Аллене Даллесе Вулрич начинал службу в разведке, при нем приобрел навыки разведчика. Он восхищался Алленом Даллесом, считал его мастером своего дела, сожалел о вынужденном уходе его из ЦРУ. Аллен Даллес, был убежден Вулрич, бесспорно был самым великим из профессионалов-разведчиков и оставил ярчайший след в деятельности ЦРУ. Воинственный романтик и рыцарь шпионажа! Настоящий герой тайной войны!
Аллена Даллеса уже давно нет на этом свете. Кабинет директора занимали, сменяя друг друга, другие люди. Напористые и флегматичные, ленивые и неповоротливые, талантливые и неспособные к большим свершениям. Но — не такие, как Аллен Даллес.
Джеймс Вулрич был знаком со многими. А сейчас их уже нет, и он видит их портреты в галерее Лэнгли.
Вот еще два знакомых лица: Уильям Колби и Ричард Хелмс. К Колби, который едва не стал его предшественником в Советском отделе, Вулрич, как и многие в ЦРУ, испытывал двоякое чувство. Он ценил его как профессионала, устроившего коммунистам в Индокитае кровавую бойню. И презирал за фарисейскую двуличность, за предательство своих коллег в комиссии Конгресса по расследованию деятельности Центрального разведывательного управления. Трус и приспособленец! Лучше бы он погиб во Вьетнаме, как десятки разведчиков Лэнгли, удостоенных теперь «звездочек» в пантеоне ЦРУ, чем выставил себя на позор своими интеллигентскими «признаниями» в Конгрессе насчет прегрешений американской разведки!
Зато к Дику Хелмсу Вулрич относился с большим уважением, как к достойному ученику и последователю Аллена Даллеса, хладнокровному и компетентному мастеру шпионажа, хорошо разбирающемуся в тонкостях агентурной работы.
Вулрич тяжело вздохнул, вспомнив, что Хелмс, как ранее Аллен Даллес, был уволен в отставку скандальным и мнительным президентом Никсоном, пал жертвой интриг, сотрясавших администрацию США и Центральное разведывательное управление все последние годы.
Десять апостолов. Одиннадцатым был глава ЦРУ Уильям Кейси, ставший основным проводником стратегии Рональда Рейгана против «империи зла» главного врага Соединенных Штатов. В этой стратегии, взятой на вооружение американской разведкой при Кейси, агентам отводилась решающая роль, а агрессивные методы выдвинулись на первое место. Как профессионалам службы шпионажа не восторгаться таким директором Центрального разведывательного управления! Теперь руки у разведчиков-агентуристов Лэнгли развязаны!
Шеф Советского отдела
Оперативного Директората
Все более ускоряя шаг, Вулрич направился к лифтам. На пятом лифт поднимет его на этаж, где располагаются помещения его отдела. Пожалуй, самого крупного из шести «географических» отделов Оперативного Директората.
Это большое оперативное хозяйство просто необходимо. «Главный противник» требует к себе пристального и каждодневного внимания.
Джеймс Вулрич через резидентуры Лэнгли к тому же ведет работу не только на территории Советского Союза и в других странах Варшавского блока. Он координирует «советскую» линию во всем мире, используя для этого, в частности, «русские группы», созданные в зарубежных подразделениях ЦРУ. В отличие от других отделов Оперативного Директората Советский отдел Джеймса Вулрича занимается проблемами безопасности. Его миссия состоит в том, чтобы не пустить русских «кротов» в свое собственное хозяйство.
На пятом этаже, выйдя из бесшумного подъемника, Джеймс Вулрич, уже не торопясь, шел по бесконечно длинным коридорам. Он не встретил почти никого из своих работников, занятых делами в своих кабинетах или разъехавшихся по разным точкам земного шара по многочисленным заданиям разведки. Те немногие, кто ему попадался в коридоре, всерьез удивлялись, считая его больным и увидев теперь в Лэнгли.
Наконец, начальник Советского отдела остановился у своего кабинета. На двери табличка с буквенно-цифровым индексом, указывающим на секцию этажа и номер кабинета начальника Советского отдела.
— Доброе утро, сэр! — приветствовала своего шефа секретарша Джеймса Вулрича Кристина Холкрофт, когда тот появился в приемной своего офиса. Вряд ли вам надо было приходить сегодня. Лучше бы побыть дома.
Кристину беспокоит нездоровый вид шефа, тревожат глубокие складки под глазами, прикрытые чуть сощуренными веками. Кристине уже немало лет, она ровесница своего шефа, но он кажется ей большим ребенком, требующим внимания и заботы. И она по-матерински заботится о своем начальнике, к которому искренне привязана.
Кристина Холкрофт вдова. Ее покойный муж, сотрудник ЦРУ, убит во Вьетнаме, и у него есть своя «звездочка» в мемориальном зале. Седые волосы, собранные сзади в пучок, очки в изящной оправе, строгий костюм — создают образ матроны, знающей свое место в том маленьком мире, где она чувствует себя хозяйкой. Тонкий ум, женская внимательность и добросовестность придавали Кристине Холкрофт значительность и вес, так необходимые людям ее профессии и делавшие ее полезной при всех обстоятельствах.
Секретарша Вулрича удивлена его появлением и немало огорчена — он только вчера предупредил ее, что чувствует себя неважно и завтра на работу не придет. Кристина не понимает, зачем нужно рисковать своим здоровьем. Даже ради архисерьезных проблем. Она давно работает у Вулрича, еще до того, как он возглавил Советский отдел. Она образцовая секретарша, всегда внимательна к делам своего шефа и к нему самому. Она оберегает его от житейских неурядиц. И не потому, что боится оказаться ненужной, а просто потому, что по своему характеру иначе поступать не может. Вот за это ее и ценят в Советском отделе, ценит и уважает ее начальник.
Джеймс Вулрич, как всегда, корректен и доброжелателен.
— Доброе утро, Кристина. Мне уже получше. И есть дела. Конечно, они всегда есть, но есть кое-что неотложное. Ну, а самое главное — мне все-таки полегчало.
Вулрич доволен вниманием. Его всегда трогала забота собственной секретарши. Человеку не так уж много надо, чтобы быть удовлетворенным.
Джеймс Вулрич строг, прилежен и аккуратен на службе. Этого же он требует от своих подчиненных. Ничто не может быть выше долга, которому он подчиняется. Он искренне убежден, что делает доброе дело и искореняет зло. Зло — это все противники Соединенных Штатов, и в первую очередь Советский Союз. И этот ненавистный КГБ, который часто становится на пути его планов!
— Какие-нибудь новости?
— Утром звонил мистер Каллохен из Федерального бюро расследований. У него есть какая-то срочная и важная информация для вас, сэр. Он сказал, что будет звонить вам домой.
— Наверное, он так и сделал, но я уже был в дороге. Пожалуйста, принесите мне кофе, а через пять минут соедините с мистером Каллохеном.
Джеймс Вулрич настоящий кофеман! Это модное нынче словечко отлично подходит к начальнику Советского отдела. Кофе он предпочитает многим другим напиткам. Об этом знает Кристина, знают коллеги и друзья.
Джеймс Вулрич прошел в свой кабинет. Это настоящий музей мировой фауны. Любопытный посетитель всегда сможет определить, в каких краях побывал нынешний хозяин кабинета, — стены увешаны фотографиями экзотических охотничьих трофеев, зверей и птиц. Но есть и несколько вполне «реальных» экспонатов — искусно выделанные рога и шкуры. Любимые трофеи Джеймса Вулрича — волки. Их «присутствие» ощущается повсюду в кабинете, может быть, именно поэтому начальник Советского отдела приобрел в Лэнгли прозвище «Волк». Почти совсем как в одном из романов Джека Лондона.
«Волк» Вулрич, обладатель этого прозвища, не обижался, когда его так называли. В глаза и за глаза. Ему даже нравилось сравнение с умным и свирепым хищником, «санитаром» лесов и полей. Профессия разведчика в чем-то сродни профессии врачевателя. Врач дает клятву лечить больных, разведчик тоже лечит, лечит по-своему.
Джеймс Вулрич давно снискал в «компании» (как именовали ЦРУ сами офицеры разведки) репутацию завзятого охотника и — немножко — чудака. Впрочем, «чудачества», вроде коллекционирования трофеев, ему охотно прощались. Руководителя советского отдела ценили за оперативный «охотничий» азарт и недюжинное умение делать дело. Удивлялись только: как он умел находить время для удовлетворения этих своих чудачеств? Как ухитрялся совмещать свои многотрудные занятия — руководство резидентурами, собственные оперативные дела, переписку с центром, встречи с агентами — со страстью к охоте? Возможно, и агентов подбирал таких, кто увлекался этим «хобби»!
