выход в люди за последний год.
Она все быстрее шагала по переулку. При виде нее прохожие оборачивались – ханбок, яркий макияж, встревоженный взгляд, будто она только что узнала плохую новость… Чем ближе она подходила к главной улице, тем больше людей обращало на нее внимание. Но она этого словно не замечала.
Из универмага, полного посетителей, доносилась незнакомая мелодия. На противоположной стороне улицы в магазине студентки выбирали на распродаже обувь. Опустив глаза, она поняла, что забыла обуться. Ее носочки насквозь промокли в лужах. Осталась в прямом смысле босой. Приятного мало.
Посередине многолюдной улицы она остановилась и начала делать пассы руками. Стрелка компаса перестала крутиться. Она указывала на север. Сжав кулаки, шаманка прокричала:
– Так у нас гости из мира тьмы!
Прохожие оглядывались на девушку в ханбоке, которая разговаривала сама с собой.
Это произошло за двадцать один день до убийства в школьной лаборатории.
Вечерний дозор
Полицейские из участка в районе Сонбук обнаруживают трупы каждые два дня. Чтобы попасть на работу в полицию, необходимо пройти строгий отбор. Конкурс составляет тридцать два человека на место. Те, кому все-таки удастся пробиться, будут все время находиться в зоне риска, к тому же страдать от постоянного переутомления, вызванного нескончаемыми обращениями граждан. Конечно, полицейским неловко жаловаться, но на их работе без любви к делу никак.
Тем не менее даже те, кто ловил матерых убийц и был готов пожертвовать собой во благо правосудия, порой при виде трупа не выдерживали. Время от времени полицейские того или иного отряда, отправленного на место преступления, получали глубокие психологические травмы, обнаружив разбухшего утопленника в водохранилище, сгнившего мертвеца в общежитии или изуродованное тело прыгнувшего под поезд метро человека. После такого опыта они просили перевести их в другое подразделение или направить на реабилитацию в психологический центр главного полицейского управления. Некоторые не справлялись с потрясением и кончали жизнь самоубийством. Конечно, полицейские должны действовать твердо, но ведь и они тоже люди.
Однако везде есть исключения. Если в районном участке попросить назвать того, кто не дрогнет при виде трупа, все укажут на Вечернего Дозора. Коллеги описывали его как человека замкнутого, хладнокровного, с каменным сердцем.
Район под снос соседствовал с жилыми домами, на крышах которых не было свободных парковочных мест. Следователи собрались в одном из домишек. Он был очень маленьким – семеро полицейских еле в него втиснулись. Они осматривали место преступления, а следователь Ли – труп во дворе.
Мужчина лет семидесяти. Еще не начал разлагаться, но насекомые уже отложили на лице личинки. Они заползали в самые уязвимые части – глазницы, уши, нос и рот. Новички, которые впервые видели кишащий опарышами труп, еле сдерживали рвоту.
За спиной следователя вдруг раздались знакомые шаги – вот уже и объявился всегда хладнокровный глава второго убойного отдела. В этом году ему исполнилось пятьдесят четыре. За спиной сотрудники называли его Восковым, потому что на его лице никогда не отображались эмоции, как у восковой фигуры из музея.
– Вечерний Дозор, есть идеи? – спросил он следователя Ли.
– Пока не знаю, – ответил следователь и посмотрел на собеседника. Когда их глаза встретились, начальник отвел взгляд. Начинало темнеть.
– Я могу забрать тело? – спросил судмедэксперт. – Патологоанатом сегодня специально задержался в лаборатории.
Восковой вопросительно взглянул на следователя.
– Можете подождать еще десять минут? – сказал Ли. На этот раз уже он не спешил смотреть в глаза начальнику. Восковой кивнул и извинился перед судмедэкспертом за неудобство.
Убийство точно произошло ночью. Младший сотрудник отдела вошел в комнату жертвы и включил лампу, которая осветила двор. Через некоторое время Ли произнес:
– А может…
Все во дворе уставились на него. Наступило время версий.
– Ливневка. Вы же видели воду?
Кровь убитого текла по канаве во дворе, а рядом с канавой на асфальте виднелись огромные серые следы от воды. Следователь включил кран. Журчащий поток хлынул вниз и смыл кровь. Но потом вода перестала уходить и начала выплескиваться за края.
– Труба забита, – сказал Ли.
Его обувь была вся в грязи. Он выключил кран.
– Я бы на вашем месте вызвал водопроводчиков. Завтра обещают последние заморозки, и, если вода замерзнет, вам придется заплатить в два раза больше.
Во дворе Ли поднял что-то с земли. Это был странный предмет раза в три толще бутылочной пробки. Его положили в контейнер и обозначили как «Вещдок № 11».
– Уверен, вы знаете, как устроена канализационная труба. Ее верх широкий, а книзу она сужается, как воронка. И наш предмет как раз такого размера. Видите на нем логотип? По нему можно определить название предмета и год выпуска. Товар специализированный, поэтому вы легко найдете продавца. Смотрите, поверхность еще чистая, значит, он куплен недавно.
Следователь Ли положил улику на место и поднял простыню, накрывавшую труп.
– Видите колотую рану в животе? Вы же понимаете, что она не от ножа. Нож острый, но не настолько. Значит, это был какой-то инструмент.
Он вышел за ворота. Остальные спешно последовали за ним. В переулке неподалеку виднелся ржавый ливневый сток. Ли включил фонарик на телефоне:
– Видите теннисный мячик? Он слишком большой, чтобы пройти через воронку. Вокруг много мусора, но воды нет. Мусор в стоке сухой.
Ли перекинул через локоть свой синий плащ, обхватил пальцами трубу и поднял ее:
– Любой человек, если он, конечно, не псих, после убийства начнет паниковать и захочет как можно скорее избавиться от орудия преступления.
Опустившись на одно колено, он принялся вытаскивать из стока мусор. Включилось уличное освещение. Остальные следователи, словно зрители в театре, ожидали его следующего шага.
– Мой отец был электриком. Привык работать руками, а не головой. Каждый день он проезжал мимо столбов электропередач. Человеком был неразговорчивым, но порой спрашивал меня: «Знаешь, сколько таких столбов в Пусане?» Даже когда не работал, видел вокруг только столбы и провода. Это была своего рода профессиональная деформация. Служба была непростой, но он дорожил своим местом. Если удержишься, гарантированно будешь получать пенсию, а она нужна, чтобы выплачивать долги мамы, пристрастившейся к азартными играм. Моя мать… Чего вы все на меня уставились? Заняться нечем? Или ждете, когда появится новая жертва?
Он достал из стока что-то темное. Это оказалась дохлая крыса. С непроницаемым выражением лица он положил ее обратно. В переулке было тихо.
Ли продолжил копаться в стоке.
– Почему именно тут? Может, преступник, как мой отец, страдал от профдеформации? Работа его была связана с канализацией, вот он и выбрал водосток? Как писал Ким Ёнха в своих «Мемуарах убийцы»[12]: «Никому не интересна
