– Куда более привлекательна ты сама, прелестница, – громко проговорил нормандец. – Тебе следовало бы взимать плату еще и за просмотр.
– За это денег не беру. Но слова твои, путник, вижу, расходятся с делом. Или ты еще не налюбовался?
– А ты посчитай свой заработок.
Певунья разжала кулак, поглядела на монеты, заулыбалась.
– Ну, что скажешь? Достаточна ли плата с обоих?
– Твой приятель оказался щедр, я не рассчитывала. А может быть, ты его слуга? Но не похоже. Взгляд прямой, осанка гордая, поза господина… Не пойму только, почему в тунике? Не жара.
– Решила, стало быть, что я знатен по рождению?
– Да уж видно. Слуга стоял бы у стремени да держал меч господина. И не открыл бы рта без его позволения.
Можер расхохотался. Засмеялся и Карл.
– Кто ты? Вещунья? Фурия? – снова спросил нормандец. – А может, цыганка? Волосы твои темны. Говоришь как бургунды; не оттуда ли?
– Любопытен же ты, граф. Не знаю, что и отвечать.
– Ба! Ты слышал, Карл? – вскричал Можер. – Она назвала меня графом! Может, и имя моё скажешь?
– Попробую угадать, коли хочешь.
– Назови сначала своё.
– Вия. Что же до твоего… Ты не франк, это видно. Как ты – говорят норманны. Держишь себя как герцог. Но будь так, сидел бы в седле. Значит, граф, а верхом на лошади – герцог. Остаётся узнать твоё имя. Лишь сам Ричард Нормандский может сопровождать Каролинга, либо его граф, либо сын. Но ты не Ричард, а статью в Роллона Великана, я слышала о нем. Стало быть, ты его потомок. А если судить по возрасту – один из сыновей герцога Ричарда. Вот только не знаю имен, говорят, у него много детей.
Нормандец усмехнулся, подошел к девушке поближе.
– А ведь ты, красотка, будто пророк Илия иль Дельфийский оракул, клянусь секирой Роллона. Угадала всё в точности. А зовут меня Можер. Но как узнала, что в седле герцог, да еще один из Каролингов?
– Скажу даже, кто он, – Вия подошла к Карлу, внимательно вгляделась в его лицо и вдруг предложила: – Сойди с лошади, всадник.
Карл спешился.
– Дай твою руку.
– Зачем? Хочешь предсказать судьбу? – герцог повернулся к нормандцу. – А ведь ты был прав, цыганская у нее кровь. – Вие же сказал: – Не желаю узнавать будущее. Говорят, дурная примета – знать заранее судьбу.
– Не за этим прошу твою руку.
– Зачем же тогда?
– Дай – увидишь.
Карл протянул ладонь.
Вия схватила ее и благоговейно поцеловала:
– Не удивляйся, всадник, ведь я узнала тебя. Ты герцог Лотарингский, брат покойного короля.
– Как же ты смогла?.. – опешил Карл, убирая руку.
– Карл – королевское имя. Кто же может носить его, если не брат или сын короля? Других детей мужского пола у Людовика Заморского нет, а для сына Лотаря ты слишком стар. Идёте же вы из Брюсселя, там Нижняя Лотарингия. Это еще больше укрепило меня в мысли, что на коне брат Лотаря и дядя нынешнего короля.
– Кажется, это я выдал тебя, герцог, назвав по имени, – проговорил Можер.
– Иначе я могла бы ошибиться, – кивнула Вия. – Но не смущайся, герцог, – внезапно улыбнулась она, заметив, как Карл покачал головой, – просто мне однажды довелось видеть вас с братом. Правда, мельком, да и прошло уже лет десять, я тогда маленькой была. А вы с королём пошли на Лотарингию, в графство Эно, так в народе говорили.
– Теперь всё стало понятным, – переглянулся с Карлом Можер. – Но отчего ты поцеловала руку? Разве герцог твой господин, а ты его раба?
– Когда-то, более трех столетий назад, графиня Плектруда так же целовала руку Пипину Геристальскому, мажордому Австразии. От него пошел род Каролингов, и ты, герцог, – его потомок.
– Но при чем здесь графиня Плектруда? Какое ты имеешь право уподобляться ей?
– Потому что она была моим пращуром. Но ты, герцог, пошел по королевской линии, а моя ветвь, от одного из сыновей Пипина – по другой, никому уже не известной. В роду же у Плектруды, богатой графини Северо-Франкского королевства, были цыгане. Потому и даром предвидения она обладала, умной была. Ее внучатая племянница Бертрада унаследовала острый ум царственной тётки. Правда, едва не оказалась в безвестности, как вот я сейчас. Спасибо Пипину Короткому, нашел ее и взял в жены. Так что не удивляйтесь, высокородные господа, но перед вами знатная дама, в роду у которой были королевы и короли.
– Чёрт возьми, – вскричал Можер, – вот уж никак не думал, что однажды у ворот города Лана меня будет встречать сама королева, сидя на камне у болота и играя на ротте!
– Так уж сложилось, граф, – с любопытством взглянула не него Вия. – Занедужила одна из ветвей королевского рода, да и сохнуть стала. Потом отпала и легла под ноги прохожим. Я последняя в этом роду, так, умирая, сказала мне мать. Не станет меня – и умрет эта ветвь, ставшая лишней.
– Вот так история, – задумчиво протянул Карл, – коль ты не соврала, с цыган ведь станется.
– Повторяю, триста лет уж, как в роду нашем был кто-то из цыган. Суди теперь, много ли во мне этой крови? Что же до правды, то клянусь в этом поясом Пресвятой Богородицы, пеленами Иисуса и крестом Его мученическим.
С этими словами Вия извлекла из-под туники нательный крестик с распятым Христом и трепетно поцеловала его. Затем водворила на место. Карл Лотарингский с любовью взял ее за руку и заглянул в глаза.
– Выходит, ты, как и наши с тобой далекие прапрабабушки, умеешь разгадывать загадки и заглядывать в будущее?
– Могу, – коротко ответила Вия. – Разве не убедился сам? Да только быть столь мудрой, как Плектруда или Бертрада, мне уж не дано. Гибнет ручей, оторвавшись от русла. Устаёт и немеет рука, поначалу крепко державшая меч.
– Не печалься, красавица, найдется еще работа для твоего ума, – обнял ее за плечи Можер. – Я не столь суеверен, как брат короля, а потому вот моя рука! Прочти, что на ней написано. Может, стану императором? – и он громко захохотал.
Вия, чуть склонив голову набок, долго глядела в его лицо.
– Зубы у тебя белые, крепкие…
– О чем это говорит?
– О хорошем здоровье.
– В этом ты права, клянусь бородой моего прадеда! Ну а дальше?
Она взяла обеими руками его ладонь, огромную, будто сковороду, и, взметнув еще раз взгляд кверху, улыбнувшись, покачала головой. Потом стала разглядывать линии на ладони. Наконец, удовлетворенно кивнув, объявила:
– Ох и счастливый ты, граф Можер! Женщин у тебя, что камыша в этом болоте. Столько же будет еще. А жизни тебе отмерено – позавидовать. Всё у тебя: богатство, почести, знатность, впереди семья и… любовница. Да надолго, не как с другими.
– Кто же она, это можешь сказать? – с любопытством спросил Можер. – Уж не королева ли?
