Сказать по правде, птичка только показывала на бумажку, а уж разворачивать ее приходилось самому. Про саморазворачивающую способность попугая цыганка говорила для синего, ой, то есть для красного словца.
— Я хочу погадать! — крикнула какая-то девушка, сидящая на лавочке в компании друзей. Они были одеты в черную одежду с надписями, которые складывались в названия рок-групп, а головы были повязаны банданами. Да, чуть не забыл — еще у одного парня была гитара.
Цыганка развернулась всем своим немалым корпусом, многозначительно улыбнулась, сверкнув золотым зубом, и устремилась к девушке. Ее друзья притихли, да и люди на соседних лавочках тоже. Все навострили уши.
Танька тоже подошла поближе.
— Десять рублей, — сообщила цыганка.
Девушка протянула купюру. Попугай слетел со смуглой руки, взял купюру в клюв, спланировал вниз и сунул денежку в карман хозяйкиного халата. Техника была отработана безупречно.
— Протяни мне руку, — сказала цыганка.
Дрожащая от волнения девушка протянула руку. Попугайчик снова вспорхнул, сел на руку девушки и несколько раз почесал об нее клюв.
— Это он тебя понюхал, — прокомментировала цыганка.
Девушка была ошарашена интеллектом попугая.
А птичка тем временем села на вторую руку цыганки, которая держала коробочку со множеством свернутых в трубочку листиков, и вытянула клювом один. Протянула его девушке. Та дрожащими, как у больного болезнью Паркинсона,[1] руками взяла трубочку и развернула ее.
— Ну, что там написано? — спросила цыганка.
— «За неудачей будет удача», — заворожено прочитала девушка курсивом отпечатанную на принтере надпись и задумчиво уставилась в небо.
— Вот так вот, дорогая, — туманно сказала цыганка, похлопала девушку по плечу и двинулась дальше. Люди на лавочках словно отмерли и стали перешептываться.
— Ай, золотые мои, бриллиантовые, кто хочет будущее узнать? Кому на жизнь погадать? Кто денежку птичке вручит и от бед-несчастий себя оградит? — знай себе кричала цыганка, подметая асфальт халатом и не обращая абсолютно никакого внимания на скептические лица окружающих.
— Здорово, — прошептала себе под нос Танька. — А я бы тоже так могла — бумажек навырезать, попугая приручить или к руке веревкой привязать и ходить — деньги заколачивать.
Однако почему-то, кроме цыганки, до этого никто не додумался, технику не перенял, и деньги заколачивала только она.
Танька собралась сходить на карусель, как вдруг ее по голове будто что-то ударило, она хмыкнула и побежала за цыганкой.
— А ну-ка, — саркастически воскликнула она, — пусть птичка и мне погадает!
Далее — по годами отработанному сценарию: птичка взяла денежку, зачем-то «понюхала» Таньку, вытянула бумажку и протянула ее Таньке.
— Ну, что там написано? — не меняя репертуара, спросила цыганка. Казалось, что весь ее лексикон и состоит из тех слов, что она говорит во время работы в парке.
С усмешкой Танька развернула бумажку и впилась глазами в строчки в ожидании очередного «гениального» предсказания, и, когда она прочитала, что было написано на листке, ноги ее подкосились, в глазах потемнело, а в ушах зашумело. Она выронила листок, и он спланировал на землю. Теперь ей стало не до смеха.
— Эй, красавица, что с тобой? — заволновалась цыганка, подхватывая одновременно падающую в обморок Таньку и подбирая валяющуюся на асфальте бумажку.
— Что это такое у вас написано?! — возмутилась Танька, приходя в себя.
Цыганка удивленно пожала плечами и пробежалась глазами по тексту. А там значилось: «Не переживай — твои мозги лежат в надежном месте».
— Нэ и нэ-э-э[2]… — удивленно расширила глаза цыганка и стала оправдываться: — Поверь, родная, я первый раз это вижу! Такой бумажки у меня не было! На, хочешь, другую вытяни, бесплатно?
Попугай порхнул Таньке на руку, прошелся по коже клювом и вытянул бумажку.
«Ты знаешь, правое полушарие чуточку вкуснее левого», — было написано на листке.
— Дайори мири,[3] — икнула цыганка и стерла со лба выступивший пот. — Не было такого у меня, мамой клянусь!
— Мошенница! — расплакалась Танька и помчалась вон из парка.
Ей вслед цыганка кричала:
— Не было такого! Не было! Не было-о!
Успокоилась Танька только около какой-то библиотеки. И там, как вы догадываетесь, ее поджидал очередной сюрприз.
Глава 3
Библиотечная Крыса, или Зеленые лосины
Скажу честно — Танька не относилась к категории людей, целый день проводящих в библиотеке, а посему, когда она увидела перед собой библиотеку, ее охватил дух приключений — интересно, что там да как в библиотеке происходит?
Танька впорхнула в здание, сдала вещи в гардероб и примчалась в читальный зал. Вот тут-то она и изумилась по полной программе. Вот тут-то она и увидела первый раз в жизни настоящих учеников. Они — все как один сонные, с растрепанными немытыми волосами, в помятой одежде сидели за столами и читали, читали, читали. На любой источник шума они все как один поворачивались, делали неодобрительные лица и шикали так, что хотелось умереть от стыда.
Танька с опаской пробралась через ряды настоящих учеников, села на свободное место и принялась осматривать окружающих. Через несколько минут она смогла составить более подробное представление о настоящих учениках. Она была на сто процентов уверена, что в библиотеке они едят (не зря же у одной девчонки лежали на столе бутерброды в целлофановом пакете), спят, размножаются и умирают.
Один парень сидел с ноутбуком и набирал какой-то текст. Всем своим видом он показывал, что пришел в библиотеку не ума набраться, а показать всем свой ноутбук.
«Вот деревня… — иронически подумала Танька. — Дохвастается скоро, что сопрут…»
Еще довольно долго Танька осматривала всех и каждого, а когда это занятие ей настохорошело, она зашла в хранилище и начала смотреть книги. Стеллажи с книгами были огромные, книг было море, казалось, их не пересмотреть за всю жизнь… В библиотеке витал особый дух — величественный, подавляющий. Танька почувствовала себя маленькой букашкой в безбрежном океане книг.
— Девушка, вам помочь? — услышала Танька откуда-то снизу чей-то скрипучий голос. — Меня зовут Лидией Ивановной, и я тут все книги знаю наизусть. Так помочь вам чем-нибудь?
Девчонка, зачарованная хранилищем, опустила голову и увидела у себя под ногами маленькую-маленькую морщинистую худющую сгорбленную старушенцию с собранными на затылке в довольно жидкий пучок серыми волосами. Она очень напоминала крысу и лицом, и телом, и цветом волос.
— Да нет, спасибо, я сама… — произнесла Танька и подумала: «Наверно, она всю жизнь прожила в библиотеке — родилась тут от кого-нибудь из этих и тут же помрет. Ой, какая же я все-таки язва… Но ничего поделать с собой не могу».
— Да уж давайте помогу, — настаивала Крыса.
— Да нет, спасибо, я сама… — отказалась Танька.
— Да уж давайте помогу, не стесняйтесь, — продолжала настаивать Крыса, подслеповато щурясь из-за очков-половинок.
Танька сдалась и брякнула первое, что ей в голову пришло:
— Хорошо. Мне бы что-нибудь по анатомии.
— Угу, — с готовностью кивнула библиотекарша. Ее глаза зажглись. — А поконкретнее?
— Мне все равно что, — растерялась Танька. — Что дадите — тому и буду рада.
— Хорошо, — скривилась Крыса и жестом фокусника протянула ей книгу. — Держите. Это великолепнейший материал. Почитайте — очень познавательно.
Танька взяла книгу и посмотрела на обложку.
Книга называлась «Феномен безмозглости».
— А! — крикнула Танька и выронила книгу на пол. — А-а-а-а! Блин! Достали уже!
На ее истошный крик примчалась какая-то женщина в некогда модном свитере с люрексом. Ее голову украшало некогда модное каре, а ноги — некогда модные зеленые лосины. (Раньше была еще такая песня — «Твои зеленые лосины». Уж не о теткиных ли лосинах пели?)
— Чего шумишь? — прошипела тетка и заметила на полу книгу. — Ты что — книги кидаешь на пол! Сейчас я с тобой разберусь! Ах ты, такая-рассякая!
— Ой, да подождите вы разбираться, — отмахнулась Танька, высматривая между стеллажей бабку. — Где эта бабка?
— Какая еще бабка? — опешила тетка с каре.
— Ну такая — от горшка два, нет, полвершка, сгорбленная, с пучком невразумительных серых волос на затылке, и похожа она на крысу, — дала Танька подробное описание. И добавила: — Скорее всего, она бальзамами для волос не пользуется, поэтому и волосы паршивые такие. Вы как считаете? Кстати, у меня есть каталог «Avon», я могу ей косметику предложить.
Отчего-то женщина сравнялась цветом с гипсовой статуей безрукой Венеры Милосской, которая стояла неподалеку ни к селу ни к городу, а ее челюсть (тетки в зеленых лосинах, а не Венеры) отвисла чуть ли не до пола.
