Судорожно сглотнув, Лина покачала головой, не глядя на Мюллера:
– Не могу согласиться! Прошу вас, позвольте мне пройти выпускную практику в любом оперативном отделе!
– Значит, так? – угрожающе пророкотала настоятельница. – Ну что же, можешь радоваться – твоя взяла! В силу чудовищного недоразумения ты считаешься лучшей ученицей старшего курса, со всеми вытекающими последствиями. Твоя привилегия – выбор условий практики; если ещё не передумала, то, согласно заявлению, направишься в оперативный центр города Хабаровск, тебя там включат в состав поисковой группы быстрого реагирования. Там частенько случаются ложные тревоги, ты вволю попутешествуешь по непролазным дебрям, цепляя на свою тощую задницу энцефалитных клещей. Может, даже с оказией попадёшь в Заполярье. Это далековато, но там частенько не хватает сотрудников, вот и привлекают из соседних филиалов. Летом там очень хорошо – целых два дня в году. По окончании теплой поры в туалет надо прихватывать пилу, иначе не избежать неприятностей. Учти, на твоём месте любая уже давно бы до зеркального блеска вылизала мои ботинки, слезно уговаривая отправить в южно-российский регион. Даю последний шанс, ну?
– Хабаровск, – твёрдо ответила Лина.
– Перечишь? – прошипела настоятельница.
Девушка отчётливо поняла – она сейчас очень близка к тому, что отправится помогать наказанной Ленке. Но даже явственное видение шеренги унитазов не заставило её изменить своему давно обдуманному выбору:
– Никак нет! Просто прошу вас удовлетворить моё заявление!
– Поисковики тебя удовлетворять будут, разложив прямо на оленьем пастбище вместе с твоим безграмотным заявлением! Не пояснишь ли своей любимой настоятельнице, чего тебя понесло именно к ним? Или предполагаешь, что у оперативных работников самые длинные члены?
– Никак нет! Я считаю, что с моим низким уровнем восприятия совершенно нечего делать в центрах обнаружения и аналитических группах. Штабная и координирующая служба не привлекает. Для сотрудников кризисных центров и бойцов спецотрядов мне не хватает физических данных. Я просто не сумею управиться с их тяжёлым вооружением. В боевые дружины на практику не берут. Поэтому, на мой взгляд, для меня остаётся только оперативная или техническая работа. Но к последней меня вряд ли допустят – это прерогатива мужчин.
– А с чего ты вдруг решила, что на оперативной работе нужны такие полные кретинки? – ухмыльнувшись, поинтересовалась Мюллер.
– Я смею надеяться!
– Ну так вот что я тебе скажу про оперативную работу! – от голоса настоятельницы задрожали вековые стены. – Первым делом тебя там обязательно трахнут. Вторым делом – снова трахнут. Тебе придётся стараться вовсю, обслуживая коллектив горячих мужчин в течение целых двух месяцев. Ты для них будешь просто подарком судьбы, скрасившим скучные будни. Поняла?
– Так точно! – выкрикнула Лина и сжала губы.
– Что-то не нравится?
– Никак нет!
– Конечно, что тут может не понравиться! Все наши проститутки, и ты первая, только и мечтают о такой практике, так что тебе невероятно повезло. Рада?
– Так точно!
– Я в этом и не сомневалась! Но вот что хочу тебе по-дружески посоветовать. Как только окажешься снаружи, немедленно беги в ближайшую больницу и проси, чтобы тебя как можно быстрее стерилизовали. Если ты припрёшься сюда после практики беременной, я своими руками немедленно сделаю тебе аборт без всяких инструментов и наркоза. Понятно?
– Так точно!
– Нет, – угрожающе прошипела настоятельница, – ты меня так и не поняла. Посмотри сюда!
Перед лицом Лины замерла огромная ладонь, габаритами и формой напоминающая помятую штыковую лопату. Бугрились гипертрофированные костяшки указательного и среднего пальцев, ребро ладони было покрыто окостеневшей, мозолистой кожей. Девушка внезапно вспомнила ночные страшилки о том, как Мюллер рубила руками головы плохо успевающим воспитанницам. Сейчас они уже не казались ей смешными, она автоматически сжала свои слабые кулаки. С начала обучения Лина хорошо понимала, что вряд ли сможет когда-нибудь дробить каменные стены, и не стала развивать технику разрушения твёрдых предметов, для чего требовалось сурово закалять руки в ущерб ловкости пальцев. По сравнению с кулаком настоятельницы, её выглядел просто младенческим.
– Рассмотрела? – спросила Мюллер.
– Так точно!
– Запомни – вот этими руками, без инструментов и наркоза! Вон отсюда!
Сказать, что выпускница выскочила из кабинета быстро – значит не сказать ничего. Закрыв за собой дверь, она едва не упала от противной слабости в коленках. Столь долгое общение с Мюллером могло свалить с ног молодого индийского слона. По коридору промчались три ученицы из младшей группы, сочувственно покосились в её сторону. Встряхнув головой, девушка снялась с места, упругим, лёгким бегом направляясь в сторону канцелярии. Там возле входа её дожидались Вика и Ленка. Завидев в их руках большие конверты, она издалека воскликнула:
– Вы уже всё?
– Там дел всего на одну минуту, – ответила Вика. – Как ты?
– В одной секунде от инфаркта, – вздохнула Лина.
– Чего она тебя оставляла? – нетерпеливо спросила Ленка.
– А, так! Усиленная клизма. Тебе не повезло гораздо больше.
– Ладно, я побежала. Надо ещё успеть отдраить эти проклятые унитазы.
Ленка исчезла, а Вика поинтересовалась:
– Ну как?
– Опергруппа. Мюллер хотела загнать на юг, но я не отказалась от своего заявления.
– Дурная! Да туда половина наших мечтает попасть! Тем более на лето! Хоть бы море увидела!
– Нет. Это не для меня. А в местной опергруппе вакансий никогда нет, ты же сама понимаешь, туда очередь на век вперёд.
– Значит, Хабаровск?
– Да. Прививки от энцефалита сделаны, так что меня здесь больше ничего не держит.
– Ладно, я побегу, а то кому-нибудь на глаза попадёмся и будем дружно Ленке помогать.
Встав на пороге канцелярии, Лина бодро отрапортовала:
– Ветрова Алина! Прибыла для получения сопроводительного пакета на выпускную практику!
Рината Павловна медленно подняла голову. Эта седеющая крупная женщина отличалась редким для Монастыря благодушием; она была одной из немногих сотрудниц, повадками и обликом не напоминающей сторожевых овчарок, выращенных на человеческом мясе. Воспитанницы между собой нежно величали её Бурёнкой. Приветливо кивнув выпускнице, она ласково произнесла:
– Присядь, Алина.
Видя замешательство девушки, Рината Павловна покачала головой:
– Малышка, тебе надо привыкать. Там, снаружи, никто ведь не поймёт, если ты станешь вскакивать по стойке смирно от любого громкого слова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
