Похоже, никто не собирался сказать мне “до свидания”. Я вышел из комнаты, Тино следовал за мной. В холле у входной двери он приказал мне остановиться. Я так и сделал, повернувшись к нему лицом.
— Надеюсь, вы поняли, что это был ваш первый и последний визит.
— Да пошел ты...
Внезапно ствол пистолета уперся прямо мне в щеку, я ощутил адскую боль.
— Спокойно! — сказал Тино. — Так чего хочет мистер Ленгэн?
— Чтобы я больше не приходил сюда, — промямлил я.
— Вот эдак лучше, — уже мягче сказал он. — По-моему, ты успокоился и собрался с силами, осталось только довести тебя до нужной кондиции.
Он не спеша, наслаждаясь каждым мгновением происходящего, поднял руку, намереваясь ударить меня по другой щеке. Я с силой двинул ему коленом в промежность, а затем, схватив двумя руками запястье, вывернул руку за спину. Пистолет грохнулся на пол. Он сложился пополам, застонав от боли в промежности и вывернутой руке. Я сообразил, что будет лучше освободить его от этой боли, поэтому поволок по полу и с силой стукнул головой о входную дверь. Секунда — и он тряпичной куклой рухнул на пол. Я вернулся и забрал пистолет. Щека все еще горела, когда я дотронулся до нее. На стене, футах в двадцати, висело элегантное зеркало. Я всадил в него четыре пули, чем вызвал достаточный, по моим понятиям, шум. Оставалось ждать.
— Тино! — раздался голос Ленгэна из гостиной. — Тино, ради Христа, я не хотел убивать его!
Послышался звук быстрых шагов, он вбежал в холл и остановился как вкопанный. Его лицо побледнело под загаром, когда он увидел Тино распростертым на полу.
— Вы убили его?
— А почему бы и нет. Он ударил меня. Никто не может ударить меня в лицо безнаказанно.
Я молча двинулся на него, он сделал назад два быстрых шага.
— Подождите, Холман. — Он начал быстро жестикулировать руками в воздухе. — Это какая-то проклятая ошибка. Можем ли мы поговорить разумно?
— Вы знаете братьев Перини. — Я старался сократить дистанцию между нами. — Арт Стиллмэн был на вашем приеме, так же как и Хейскелл. Вы о чем-то говорили с ними. О чем же?
— О'кей, — торопливо ответил он. — Я действительно принимал участие в их делах. Как любой человек с деньгами.
— Вы участвовали в торговле Арта Стиллмэна наркотиками?
— Я помог ему связаться с поставщиком. Дал наводку на нужного человека.
— Вы имеете в виду Саманту Пайк?
— Нет. — Он быстро закачал головой. — Она пришла с Хейскеллом в тот вечер, когда был прием. Я представления не имею, где он отыскал ее и в чем тут дело.
— А что насчет Виктора Бонетто?
— Не впутывайте сюда Бонетто. Я же сказал вам, что это самый быстрый способ угодить на тот свет.
Я направил дуло прямо ему в живот, на расстоянии всего двух футов.
— Бонетто — это принц, — сказал он дрожащим голосом. — Даже король.
— Мафии?
— Нет, — он задрожал еще сильнее, — Бонетто ведет свои собственные дела, они крупные, очень крупные.
— Где я могу его найти?
— Он занесен в телефонный справочник.
— Арт Стиллмэн работал с ним?
— Не знаю. — Он не отрывал взгляда от дула пистолета, и его кадык спазматически дергался. — Не думаю. И у Бонетто вы не спросите.
Тино застонал и сделал слабое движение рукой. Я понял, что остальные вопросы придется отложить до следующего раза.
— Если я еще раз зайду к вам, Бенни, вы примете меня с удовольствием, верно?
— Верно, — подтвердил он без всякого энтузиазма в голосе.
Я ударил его стволом пистолета по скуле, он съежился от боли.
— Я буду всегда с удовольствием принят, не так ли?
— Так. — Он чуть не подавился этим словом. Когда я повернулся, чтобы уйти, Тино поднялся на четвереньки и попытался заблокировать собою дверь. Я ударил его ногой под ребра, он покатился по полу тяжелым кегельным шаром. Да, это было довольно безжалостно, но моя щека все еще горела от удара, поэтому состраданию сейчас не было места.
Глава 4
— Вы уверены, что чувствуете себя нормально, Рик? — встревоженно спросила Анджела.
— Я чувствую себя прекрасно.
— А что у вас с лицом? Оно опухло, и недолго ждать появления синяка!
— Вы уже говорили мне об этом по меньшей мере четыре раза.
— Я никогда не поступала так, как Тино. Я хочу сказать — пока жила в их доме. Он просто садист!
— Он что-то вроде телохранителя?
— Что-то в этом роде.
Она поднялась с дивана, подошла к бару и принялась готовить себе спиртное.
— Он всегда где-то поблизости, когда Бенни там, а когда Бенни уезжает, Тино постоянно сопровождает его.
— Сколько времени вы у него пробыли?
— У него в доме? Несколько недель. — Она пожала плечами. — Бенни был готов все для меня сделать, знаете? Найти мне хорошего импресарио и все такое. Прошло две недели, и он привел Сэма Хейскелла. — Она хихикнула. — Когда девушка ему больше не нужна, Сэм Хейскелл отправляет ее как стриптизершу в один из клубов на Стрипе или того хуже! Что-то похожее было и со мной.
— Вы расстались с Ленгэном?
— Это было взаимно. Как-то ночью я сказала ему, что он мне надоел, хотя он был отличным любовником. И через пару минут он приказал Тино выбросить меня вон. Я вылетела! Но он прислал мне цветы и небольшой чек, хотел загладить вину. Бенни любит, чтобы все было чисто. Никаких следов, ничего такого.
Она взяла свой стакан и села возле меня на диван. Маленькая сексуальная рыжеволосая девочка со скорпионом под левой ягодицей. Моя щека больше не саднила, но трогать ее все еще было больно. Даже если это делает Анджела.
— Виктор Бонетто был на этом приеме? — с любопытством спросил я.
— Это тот мужчина, который приехал с Артом Стиллмэном? — переспросила она с той же долей любопытства.
— Вы его знаете?
— Он заходил пару раз, пока я жила там. Бенни откладывал все дела, когда приходил Бонетто. Похоже, он побаивался Виктора.
— Виктор Бонетто — это принц, а может, и король. По крайней мере, так сказал Бенни.
— Мне кажется, он умеет увертываться, как змея. Хотя змеи вовсе и не такие верткие, просто выглядят так, верно?
— Думаю, да. Бенни сказал, что Арт Стиллмэн приторговывает наркотиками.
— Я не верю в это, — возразила она. — Мне на том приеме он показался хорошим парнем.
— И все случилось в одну ночь. Да... Когда я начинал это дело, то ничего не знал, а теперь знаю еще меньше.
— Вам надо отдохнуть, Рик. Но только не ложиться спать.
— Вы правы. Как насчет того, чтобы еще выпить?
— Вам не нужно больше пить, — мягко сказала она. — Вам надо отдохнуть и все выбросить из головы. Хотите, я покажу вам, как это сделать?
Она не стала ждать ответа. Тут же прижалась ко мне и положила руку на колено. Потом призывно наклонила головку, и я поцеловал ее, одной рукой обнимая за плечи, а другой расстегивая хлопчатобумажную рубашку. Моя рука скользнула внутрь, ощутив теплую упругость ее полных грудей. Большим и указательным пальцем я начал нежно ласкать твердые, набухшие соски. Ее рука скользнула вверх по моему бедру, осторожно расстегнув “молнию” на брюках, схватила напрягшийся член и высвободила его из одежды. Секундой позже она провела ногтем большого пальца по всей его длине, и я понял, что она права. Это было единственным способом обо всем забыть и расслабиться. Расслабиться? То, как умело она провела ногтем, вовсе не сулило расслабления. Я перестал обнимать ее и начал срывать с себя одежду, будто меня атаковали полчища муравьев.
Анджела опередила меня, она оказалась уже голой, если не считать голубых трусиков. Я бросился на нее, но она искусно увернулась, и я оказался лежащим ничком на диване. Такое положение совсем не хорошо для мужчины, и уж подавно для его члена. Потеряв достоинство, я медленно встал с дивана.
— Какого черта? — хрипло спросил я.
— Мне очень жаль, Рик. — Она, извиняясь, наморщила носик, снова собрав на переносице забавные морщинки. — Но мне нужна музыка.
— Музыка?
... — На стереоустановке. Мне все равно какая, лишь бы было громко.
— Громко?
— Я громко кричу, когда сильно возбуждена.
— Ну и кричи!
— Но это мешает мне. А вот если музыка на самом деле громкая и я не должна себя сдерживать, тогда...
— Не хочу, чтобы ты чувствовала себя стесненно.
Я бросил на проигрыватель диск, даже не посмотрев на название, и повернул рукоятку громкости так, что любители рока должны были по крайней мере лет на пять оглохнуть. Звук был такой, как на мысе Кеннеди, когда взлетает ракета. Потом я снова подошел к Анджеле, обнял ее и страстно поцеловал. Мои руки, конечно, не бездействовали, они сдвинули трусики Анджелы на бедра и крепко схватили ее за ягодицы. Анджела ответила тем, что, взяв мой член, направила его между ляжками, и я ощутил влажную теплоту самой сокровенной части ее тела. Оглушительная музыка, как я понял, была увертюрой оперы “Вильгельм Телль”. Выбор оказался правильным.
