Солдаты прибывали отовсюду. В хаотическом порядке. Хотя, какой же это порядок, если он хаотический. Многие приезжали с оружием, причем у некоторых даже не было аттестатов на него. И я не уверен – все ли довезли его, не продав по дороге. Ведь покупателей на оружие было много.
Каждый, хоть немного уважающий себя джигит, хотел иметь автомат или, на худой конец, пистолет, и не для того, что он был нужен для защиты семьи, а просто потому, что есть у соседа, а у него самого нет. Пусть это незаконно, но он – джигит, и все равно будет иметь свой автомат. Тем более, что и власти на все закрывают глаза. Вот так – правдами, но в основном неправдами, вооружался народ.
Подобный процесс происходил не только в Карабахе, но и во всем Закавказье…
Еще в мае по НКАО на машине с военными номерами ездить можно было свободно, не останавливаясь возле блокпостов ВВ. Но теперь ситуация изменилась. Документы проверялись у всех, в том числе и у военных. Происходило это не от праздного любопытства или от нечего делать, а потому, что на дорогах стали появляться боевики, переодетые в военную форму. Эти боевики останавливали проезжающие машины, грабили их, и брали заложников, уводя в неизвестном направлении.
Позже были задержаны несколько человек, занимавшихся такого рода захватом заложников, и оказались они армянами, а некоторые даже жителями не Нагорного Карабаха, а Армении.
Причем, что интересно, у этих боевиков были маски. Простые резиновые маски, с обычным человеческим лицом, но только обязательно со светлым париком. Мне показывали одну такую. Кто бы ее ни одел, натянув при этом на себя полевое х/б, выглядел, как простой солдат со славянским лицом. Конечно, если рассмотреть поближе, то становится понятно, что это маска. Но боевикам ведь, главное остановить проезжающую машину. А дальше дело техники. Неплохо?..
В конце июня был обстрелян блокпост ВВ на окраине Агдама. После этого, то ли кто-то из местных, то ли кто-то из солдат внутренних войск установил дорожный знак на выезде из города в сторону Степанакерта. На нем была надпись: «Якши йол!», перевожу – «Счастливого пути!»
Вроде и сарказм, но в жизни не видел более уместного применения этого лозунга…
* * *1990 год. Июль.
Но, война – войной, а женщина всегда останется женщиной. Вот и моей жене вместе с моим делопроизводителем – женой зам командира по вооружению – захотелось пройтись на местный Агдамский рынок. А надо сказать, что рынок здесь был чудный. Купить можно было все. Ну, просто все, что душе угодно. И это в тот период, когда во всей стране уже чувствовался дефицит всего без исключения.
Так вот, были они на рынке, и там их пытались изнасиловать местные «чурки». Понятие у агдамских джигитов своеобразное, если женщина блондинка и в брюках – значит, проститутка.
Девчонки наши вырвались с трудом и бегом примчались в часть.
Узнав об этом, мы с майором долго не думали. Прыгнули на БРДМ, прихватив с собой человек пять бойцов, и поехали на рынок.
Конечно, мы уже не нашли насильников, но несколько носов и скул сломали. В том числе и одному местному милиционеру. Потому что очень уж он сильно возмущался…
Правительство СССР приняло постановление о роспуске незаконных формирований на территориях республик Закавказья. В этом же постановлении говорилось и о добровольной сдаче оружия.
Оговаривался в нем также вопрос об изъятии этого оружия.
В добровольном порядке народ оружие сдавать не хотел.
Задачи по изъятию оружия и боеприпасов у населения были возложены на внутренние войска МВД СССР.
Внутренние войска изъятое и трофейное оружие привозили к нам в батальон, а мы складировали его и хранили. Ох, чего там только не было! Автоматы, автоматические винтовки, карабины, пулеметы, гранатометы, гранаты, пистолеты разных марок из многих стран мира. От его количества просто волосы становились дыбом…
Согласно упомянутому мной выше постановлению, все незаконные формирования должны были быть распущены. И стоит отметить, что так, в принципе, и происходило. А за теми группами, кто не хотел добровольно «самоуничтожаться», по всему Закавказью гонялись спецназ ВВ и подразделения армейского ВДВ.
А дальше произошло вот что.
Для наведения конституционного порядка в местах с массовыми антиобщественными проявлениями правительством Азербайджана был создан республиканский ОМОН. Это подразделение подчинялось не МВД СССР, а – по документам – МВД Азербайджана. Но на самом деле руководил этим ОМОНом штаб бывшего, упраздненного, Народного фронта Азербайджана. То есть, по сути, боевики. Одетые в милицейскую форму, узаконенные, но боевики.
Получалось следующее. Если нельзя воевать незаконным формированиям, то теперь можно воевать законному ОМОНу. Могу с полной уверенностью сказать, что формировалось это подразделение из кого попало, в том числе и из бывших уголовников.
Ну, как вам такой Отряд Милиции Особого Назначения?
Вооружался и экипировался этот ОМОН за счет средств МВД Азербайджана. И это уже был не какой-то партизанский отряд, а подразделение милиции, получающее денежное довольствие за свои «труды». А они заключались в охране азербайджанского населения на территории НКАО, и – в то же время – в грабеже армянского населения этой области. Ну, если бы только грабеж, то еще полбеды, но происходили и убийства мирного населения со всеми элементами последующего мародерства.
А позже этот ОМОН начал грабить и своих родных азербайджанцев. А почему бы и нет? Война все спишет…
* * *1990 год. Август.
За лето 1990 года перевелось из нашего батальона в другие части, или просто уволилось из Вооруженных Сил значительное количество офицеров. В том числе, перевелся и заместитель командира по вооружению. А жаль, хороший мужик, с ним вместе служить бы и служить.
Из двадцати восьми человек по штату в части осталось одиннадцать офицеров. И половина из оставшихся находилась в отпуске. Честно говоря, я устал через день заступать в наряд дежурным по батальону. Да и комбат постоянно «висел» на телефоне, уговаривая начальство прислать новых офицеров.
Начальство приказало назначать на вакантные должности в батальоне наших же офицеров. А также были присвоены очередные воинские звания.
Я специально останавливаюсь на этом, чтобы в дальнейшем не возникало путаницы.
Итак.
Командир инженерно-дорожной роты был назначен начальником штаба батальона, и получил звание майор.
Командир инженерно-саперной роты назначен заместителем командира по боевой подготовке, и тоже получил звание майор.
Парторг батальона был назначен заместителем командира по политической части, и получил звание капитан. И в дальнейшем поступал так же, как и его предшественник. И вообще, за все время службы, мне не приходилось встречать политработника, который был бы хорошим человеком и честным офицером. Наверное, их в училище учат быть такими, какие они есть…
А знаете, чем отличается замполит 80-х – 90-х от комиссара 20-х – 40-х? Рассказываю. Комиссар говорил: «Делай как я!», а замполит: «Делай, как я сказал!» Этим, по-моему, сказано все.
Мой земляк, начальник особого отдела, получил звание капитан.
Командир роты инженерных заграждений получил звание старший лейтенант.
Потом в батальон прибыли офицеры из других мест службы. Но их приехало всего четыре человека. Это капитан – на должность зам командира по вооружению, и три старших лейтенанта. Один на должность парторга, второй на должность командира инженерно-дорожной роты, и третий – начальника финансовой службы. Но начфин приехал не надолго, услышав первые выстрелы, он не только уехал из части, а сразу уволился из Вооруженных Сил. Позже на его место приехал молодой лейтенант, только из училища.
После приехали еще шесть молодых лейтенантов. И это все, штат так и не был заполнен до конца.
Что касается солдат, то если во всем Советском Союзе половина частей была не доукомплектована, то у нас было человек тридцать сверх штата.
Большое начальство из Баку обещало, убедительно стуча себя в грудь, прислать мне нового начальника – заместителя командира по тылу – по замене из Западной группы войск. Но, забегая вперед, скажу, что так никто и не приехал. А зачем ему, скажите, это нужно? Ведь лучше принимать участие в разграблении имущества при выводе войск из Германии, чем в каком-то Карабахе ходить под пулями…
12 августа я со своим бойцом-водителем ехал в Степанакерт на уже новой хлебовозке. И по дороге, где-то между городом Ходжалы и Степанакертом, мы увидели изуродованную, с многочисленными дырками от пуль машину ЗИЛ-130. Машина была гражданская, без номеров. Возле нее никого не было. Мы остановились. А когда открыли тент в кузове, то обалдели. Кузов был битком набит сигаретами «Кэмэл». И это, когда во всей стране дефицит с сигаретами. Мы перегрузили к себе в машину, что смогли, и поехали дальше.
