Гена под руководством деда смазывал мазью крохотные лыжи.
– Кто это? – спросил он у матери.
– Это твой братик. – Мать несколько виновато улыбнулась. – Будешь с ним играть.
– Отнеси его обратно. Он мне не нужен, – заявил Гена. – Мне вон дедушка лыжи подарил.
А потом вышло так, что Гена стал для Мити не только старшим братом, но и чем-то вроде отца, потому что росли они без отца. И с самого детства смотрел на Митю не как на человека, а как на воспитанника. И хотя роль наставника Гена с самого детства считал лишней нагрузкой, отказаться от нее он был не в силах. Потому что не знал, как это сделать, да и мать его хвалила, когда он строил из себя взрослого.
Но похвалы похвалами, а раздражение никуда не пропадало. И с годами превратилось во что-то вроде хронической болезни. При виде Мити выражение лица у Гены становилось неприятным, кислым и недовольным.
А в настоящий момент Гена и вовсе был в ярости. Убийца спал на кухне, а Гена сидел в прихожей на старой стиральной машине, с блюдцем в руках, зубы его были крепко сжаты, а губами он проговаривал все известные ему матерные слова. Помимо всех своих грехов, Митя задвинул стиральной машиной вход в единственную комнату, так что хозяину квартиры вообще некуда было деться.
Митя вошел в квартиру неожиданно.
– Ты чего здесь сидишь? – спросил он громко.
– Тише ты! – прошипел Гена.
Митя перешел на шепот:
– Что случилось?
– Твой друг заснул, – ответил Гена. Содержание сарказма в его голосе превосходило все допустимые нормы.
– А чего ты его не разбудишь? – задал Митя резонный вопрос.
Это окончательно вывело Гену из себя. Он спрыгнул со стиральной машины и стал наступать на Митю, выдвинув подбородок вперед.
– А зачем ты его сюда приволок вообще? – О сохранении тишины Гена не забывал. Говорил шепотом.
– Он мне помогает. Ты чего имеешь против?
Человек всегда чувствует, когда ему стоит закрыть рот и промолчать.
Он прекрасно понимает, что слова его все испортят. Но он все равно продолжает говорить, словно желая проверить, а действительно ли все будет так нехорошо, как он предполагал, или еще хуже.
– Что я имею против? А против я имею вот что! – Гену уже ничего не могло остановить. – Нечего ко мне в дом всяких уродов таскать. Ясно?!
– Ясно, – согласился Митя. Он всегда со всем соглашался, лишь бы от него отстали, но Гену это не устраивало:
– Ты достал меня своей простотой! Надоели твои приколы! Я тебя видеть уже не могу!
Митя слушал брата с полуулыбкой, смотря куда-то поверх Гениной головы. Казалось, ему все было нипочем. Тогда Гена поднажал:
– Ты сколько в церковь свою ни ходи, один хрен – недоделком останешься, ясно тебе? Ты, прежде чем душу спасать, подумай, как твоим близким с тобой приходится! Богомолец, блин!
В этот момент Гена понял, что Митя сейчас даст ему в челюсть, но брат повел себя неожиданно. Он молча повернулся и зашагал прочь.
– Подожди. Подожди!
Но Митя не остановился. Он ушел, а Гена остался. Догонять брата не стал. Постоял, слушая звук уезжающего лифта, затем громко, в голос, выругался и захлопнул входную дверь.
– А я еще очень люблю про секты читать, – сказали сзади.
Гена сильно вздрогнул и выронил блюдце из рук. Оно упало, но не разбилось. Гена повернулся. Перед ним стоял Виталий, руки по швам, хитро щурился, словно хотел сказать что-то важное, но не говорил только лишь потому, что надеялся, что Гена сам все поймет.
– У вас нет такой книги? Про мормонов или про молокан? – добавил
Виталий совсем уже каверзным тоном.
Тут Гена не выдержал.
– Вам чего здесь надо, а?! – взорвался он. – Машину стиральную? Я ее не отдаю, ясно? Так что до свидания, ясно или не ясно?
– Ясно, – сказал Виталий весело. – Спасибо за чай. Простите, если что не так.
Уходя, Виталий аккуратно прикрыл за собой входную дверь, а перед этим вполне серьезно поклонился хозяину.
В квартире стало тихо и пусто.
Чувствовал себя Гена отвратительно. Появилась неоправданная слабость, как после болезни, и еще что-то. Это был даже не стыд, а признание того, что все бессмысленно в его жизни, и понимание, что именно в таком состоянии человек и решается на убийство или на что-то в этом роде, потому что терять ему уже нечего.
Гена вернулся на кухню и сел на табурет, на котором умудрился заснуть Виталий. Каждое движение давалось ему с трудом. Он протянул руку и взял со стола рулон серебряной фольги. Отрывая от нее небольшие кусочки, Гена принялся сворачивать из фольги тонкие трубочки. Была у него такая дурная привычка.
ХАМСТВО
Муж Гели зарабатывал довольно много. Так, что на жизнь хватало да еще и оставалось.
Геля любила листать цветные журналы и ходить по ресторанам и кафе.
Там она подолгу сидела, пробовала понемногу незнакомые блюда и думала о том, как все-таки удачно она вышла замуж. А ведь до этого ей с мужчинами не особенно везло. Был, например, один, который прямо во время секса спрашивал: “Хорошо тебе?”
После еды Геля доставала зеркальце и вооружалась зубочисткой. Второй год она носила брекеты, выправляла зубы.
Геля никогда не посещала одно и то же место два раза. Каждый раз это было своего рода приключение, каждый раз салат “Цезарь” имел свой индивидуальный вкус.
В тот день она обнаружила новый ресторан, который, впрочем, сильно смахивал на кафе. В ресторане было мило. Но одна официантка вывела
Гелю из себя. Начать с того, что она не подходила к ее столику целую вечность. Хотя еду на соседние столики носили постоянно.
Наконец, когда Геля очень-очень строго посмотрела на группу болтающих друг с другом официантов, к ней направилась девушка с азиатской внешностью и с плохо выбеленными волосами. Девушка небрежно положила или, можно сказать, бросила меню на стол.
– А побыстрей нельзя было подойти?
Официантка ничего не ответила и отошла к своим. Она даже не извинилась. У Гели сразу испортилось настроение. Но уходить она не собиралась. Уйти означало проиграть. С независимым видом она пролистала меню и небрежным жестом подозвала наглую официантку. Вот в чем между ними разница. Она клиент и платит деньги. Следовательно, ее просто обязаны уважать официанты. Потому что официанты – это, в сущности, обслуга, и они существуют для того, чтобы угодить клиенту.
От этой мысли Геля снова повеселела и встретила наглую официантку милой улыбкой.
Официантка подошла нехотя, выражение лица недовольное._ _
_
– Заказывать будете?
– А вы как думали?
– Я никак не думала, – сказала официантка раздраженно. Геле это понравилось. “Она уже злится, – подумала Геля, – это забавно”.
– Значит, так. – Геля специально делала большие паузы между словами, чтобы позлить официантку. – Я хочу зеленый чай.
– Это все? – Официантка, должно быть, имела в виду, чего ж ты так мало заказала, денег, что ли, нет? Но Геля их злобные интонации знала наизусть. Они на нее давно не действовали.
– Да. И побыстрее, пожалуйста.
Геле понравилось, как официантка разозлилась, но не решилась ей ответить, поджала губы, пошла выполнять заказ. Геле вообще нравилось ставить обслуживающий персонал на место. Сейчас, например, она чувствовала себя победительницей.
Но через секунду Геля пожалела о том, что выбрала этот ресторан. Она заметила, что прямо перед ней через два столика сидит Трайковская.
В свое время они учились в одной школе, Трайковская на класс старше.
В школе Геля отчаянно завидовала Трайковской и ее подружкам. Все они были очень красивые, на них обращали внимание мужчины. И, судя по всему, между ними и мужчинами было много чего интересного.
Геля и все девочки из ее класса стремились подражать Трайковской.
Тоже начали курить и ходить на рискованные свидания. У Трайковской был безумный роман с одноклассником. И Геля, глядя на нее, тоже завела роман со старшеклассником. Почти шесть лет он потом ее мучил.
Она не уходила от него примерно по той же причине, по которой не уходит сейчас из ресторана. Ушла – значит, проиграла.
Закончился этот период тем, что она заставила себя выйти замуж за другого. А ее мучитель предпринял нелепую попытку покончить с собой, после зачем-то поменял фамилию и исчез из Гелиной жизни.
Трайковская сильно изменилась с тех пор. Выглядела она плохо.
Опухшее лицо. Не одета, а как-то глупо наряжена. Вместо бровей татуировка по контуру. Геля слышала, что Трайковская очень неудачно вышла замуж. Родила больного ребенка, да еще и муж от нее сбежал.
Сейчас она была похожа на утомленную жизнью тетку. Непонятно, как в школе ее считали первой красавицей.
Наглая официантка стала послушной. Принесла и аккуратно поставила перед Гелей фарфоровый чайничек.
Геля пила чай и наблюдала за старой знакомой. Трайковская ни разу не посмотрела в ее сторону. Она говорила по мобильному телефону. Слов было не разобрать, но было понятно, что она общается с ребенком.
