Не сказать, что я был совсем бесполезен. Пару раз я спасал лошадей, которых молодые дворянчики загоняли в овраги и травмировали животным ноги, разок — залечил разбитую голову егерю, которого сбросила испуганная кобыла. Но вот конкретно императорской особе в лице Отавии ничего и никогда не угрожало, да и кроме меня у нее были в подчинении другие маги — личный целитель и защитник в одном лице, обычно один из магов желтого или зеленого пояса, приписанных к гвардии.
— Иду! — махнул я рукой для верности, чтобы девица наконец-то перестала недовольно на меня таращиться. — Иду!
Во дворе царила суматоха. Ржание лошадей, шастанье слуг и пажей, тихая ругань гвардейцев. Все это перемежалось громким, почти пошлым смехом членов свиты Отавии. А были они, скажу я вам, все, как на подбор. Не знаю, виной тому мода, или же так всегда было заведено, но все молодые люди, что окружали принцессу, были похожи на бойцовских петухов. Туго затянутые в лосины ноги, пышные рукава камзолов и курток, широкие шляпы с перьями. Не отставали от них и девушки — с высокими сложными прическами, в платьях, состоящих из миллиона юбок, затянутые в корсеты, они едва могли двигаться и дышать, но как-то умудрялись хохотать над любым словом очередного красавца. Я, кстати, пару раз видел, как таких модниц откачивал тот самый гвардейский магик, что всегда был рядом с Отавией. Давал понюхать какую-то соль или порошок, я так и не понял, да хлестал несчастных по щекам, пока на их лицах не появлялось хоть какое-то подобие румянца.
Нырнув в толпу, я стал искать глазами старшего поясного мага, который будет сегодня сопровождать принцессу. Это оказался господин Легер, маг желтого пояса. В отличие от своих сменщиков — а к Отавии было приставлено с десяток разных колдунов, которые ротировались по одной им известной схеме — с Легером у меня были более-менее сносные отношения. Скажем так, маг уважал мой потенциал и не срывался по пустякам, но до дружбы с ним нам было очень далеко.
— Чего тебе, Рей? — спросил Легер, поправляя седельную сумку.
Прогулка обещала быть долгой, скорее всего, с ночевкой в одном из загородных имений, так что маг брал с собой чуть больше вещей, чем обычно.
— Господин Легер… — начал я.
— Да уже по лицу вижу, что ехать не хочешь, — перебил меня маг. — Причина серьезная хоть?
— Серьезная, — кивнул я. — Через две недели приезжает барон Варнал с новым табуном, а Магнус, как вы знаете, совсем от рук отбился…
— И что? Помогать пойдешь?
— Ну, да, пойду. И приработок кое-какой, старший конюх хорошо платит, да и договорено сегодня на вечер было.
Тут я беззастенчиво врал. Договорено у меня было на завтра, но в свете появившихся планов…
— Зря ты только время тратишь, Рей, — покачал головой Легер. — Коновалом — не по твоим способностям работа, а так, баловство…
— Вы же знаете, что я не могу подвести барона, — ответил я.
О моей дружбе с младшим Варналом знали все, как и о теплом отношении ко мне императорского конюшего. Так что этот аргумент был довольно таки весомым.
— Ну, если было договорено, то ладно, иди. Только тихо мне, чтобы не попадался никому на глаза! — шикнул Легер и помахал кончиками пальцев, чтобы я сгинул с его глаз.
Разрешение было получено, так что, увернувшись от группы слуг, что тащили бурдюки с дорогим вином для гостей, я выскользнул со двора и отправился в гвардейскую казарму. Там можно будет чуть побездельничать, а после, как солнце начнет клониться к закату — часов в шесть-семь, моя смена будет окончена и я смогу отправиться на конюшни.
Остаток дня я провел в блаженном безделье, вот только тревожило меня одно — Витати. Я раз за разом прокручивал в голове, что скажу своей наставнице по диким рунам и как мне убедить девушку в том, что сходить с другими магами на тот берег развеяться — хорошая затея.
Очевидно, что волноваться за меня дочь Келанда не будет. Эту зиму мы потратили на то, чтобы я выучился сносно не только держать свой зад в седле, но и меч с копьем — в руках. Так как юношей я был довольно крепким и жилистым, особых проблем с этим не возникло, а копье мне и вовсе было весьма по душе, ведь будучи бродягой, единственно доступное для тебя оружие — случайно найденная палка или камень. Меч давался тяжелее. Но даже если отбросить мои новые навыки и телосложение, я все еще оставался опасным молодым колдуном, которого Осиор изначально обучал как боевого мага. Это я окончательно понял уже после отъезда учителя, когда стал общаться с другими жетонщиками этого года.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Учитель еще в Нипсе, в присущей только ему шутливо-игривой манере, стал натаскивать меня на боевое применение заклинаний. Все эти исполнения печатей на счет три, мелкие стрелы Тир и лезвия Фео, что я ловил на щиты — так тренируют скорость и внимание те, кто планирует снискать славу на поле боя или в сражениях с другими магами. Так что убить меня или покалечить даже сложнее, чем закованного в железо рыцаря.
Воспоминания об учителе резко испортили мне настроение, так что по улицам Шамограда в сторону конюшен я шел, погруженный в собственные думы. Куда пропал учитель? Осиор обещал, что он оставит меня не более, чем на полгода, но вот, прошла холодная снежная зима, крестьяне провели посевную, с улиц столицы схлынула грязь и вода, а солнце стало прогревать камень улиц и домов. Даже Варналы уже засобирались обратно в столицу и я скоро вновь увижусь с Торисом, а Осиора все нет и нет.
Мне ничего не говорили. Первое время я получал редкие письма от наставника — скорее записки. В них Трибунальный Истигатор напоминал мне о важности обучения и уважительного отношения к моим наставникам по рунам и Уставу магов, но никакими новостями не делился. Это не было беседой — я просто будто вскрывал заранее заготовленные, написанные одним и тем же аккуратным почерком письма, в которых говорилось одно и то же, из раза в раз. А в конце зимы, когда срок возвращения Осиора в столицу стал подходить, когда я уже сгорал от нетерпения в ожидании своего учителя, письма просто пропали. Я спрашивал госпожу Виолу, куда же исчез мой наставник, на что архимаг только неопределенно дергала плечом и говорила, что эти вопросы мне не по рангу и мое дело — прилежно изучать руны и печати.
Когда я подошел к императорским конюшням, солнце уже почти закатилось за горизонт. Привычно толкнув боковую калитку и поздоровавшись с охранником, я двинул в сторону главной конюшни. Именно там я мог найти Витати или кого-нибудь, кто ее видел.
Дочь Келанда была занята тем, что чистила очередную молодую кобылу, которую она сегодня объезжала. Навыки Витати высоко ценились на конюшнях — выросшая в восточных степях, она отлично ладила с животными, а выученные ею кони никогда не сбрасывали ездоков и смело брали любые вменяемые барьеры. Платили Витати тоже хорошо, пусть она и была женщиной, но при этом иностранкой и воином — этот вопрос был решен в первые же дни, когда кто-то из младших конюхов посмел сказать что-то сальное и неуважительное в сторону девушки. Ей даже не пришлось доставать длинный кривой кинжал, который она постоянно носила с собой за широким тканевым поясом, которым подвязывала свою традиционную восточную тунику — Витати просто в несколько хлестких ударов повалила хама, после чего и от души отпинала наглеца. Казалось бы, такая демонстрация жестокости и силы со стороны женщины должны были сделать из нее парию, но тот конфликт и последующие одобрительные слова барона Варнала о способностях Витати, сделали дочь Келанда весьма популярной. Я видел, как конюхи и слуги охотно помогали молчаливой келандке в ее делах, кто был помоложе — спрашивал совета, постарше — пытался завести с Витати дружбу. Все же, на конюшнях, вверенных Варналу, люди, что не питали любви к лошадям, не задерживались. Витати же считала этих животных намного более честными, умными и благородными созданиями, нежели люди.
— Эй! Привет! — махнул я рукой, перешагивая через ведра с водой.
— Рей? Чего забыл здесь? — не поворачиваясь, спросила винефик.
