Борясь с тошнотой и всхлипывая от боли Алана легла животом на барса и обняла его за шею. Мокрая шерсть пахла приятно, как-то уютно и даже вкусно. Барс медленно встал. Она поджала ноги и обняла его крепче. И зверь плавно заскользил в сторону дома. Не побежал, не потрусил – он словно берег Алану от лишней боли. А она закрыла глаза и подумала, что это бред, и на самом деле она лежит на берегу озера и умирает от солнечного удара.
Страдать и анализировать одновременно тяжело. Проще поверить в галлюцинации. Потому что звери-биороботы, хоть и запрограммированы не причинять человеку вред, никогда не предложат помощь. И они не войдут в дом – это не просто табу, на доме невидимая сетка, которая отпугивает их излучением.
Барс подошел к кровати, безошибочно найдя комнату Аланы, и терпеливо ждал, пока она вставала. Если бы он еще принес воды… и аптечку… Впрочем, лекарства тетушка хранила в своих комнатах. И вызвать медицинскую помощь она не может, врач не пройдет через защитный периметр.
Алана распласталась на кровати, стянув сарафан. Сердце колотилось, как бешеное, снова подкатывала тошнота, в глазах темнело, и все тело горело, а спина, ягодицы и задняя поверхность ног еще и болели. Если позвонить тете, она ее убьет за глупость. Если не позвонить, можно умереть и без ее участия.
На голову шлепнулось мокрое полотенце. Алана приподнялась и увидела на прикроватном столике бутылочку с водой. Бред продолжается. Барс принес воду? Зато теперь можно не мучиться, звонить или нет тетке. У нее галлюцинации, она не в себе, поэтому ничего не сможет сделать.
Алана жадно припала к бутылке. Рядом заверещал Шу. То есть сначала ей показалось, что заверещал, а потом рыки, посвистывания и шипение стали складываться в слова. Чертенок ругал кого-то, используя неизвестные Алане идиоматические выражения.
Мда… А она-то надеялась, что от воды станет хоть чуточку легче. Вместо этого слуховые галлюцинации начались.
Алана изучала два редких языка, и у одного из них не было алфавита, только звуки, похожие на крики животных. Чтобы разбирать нюансы произношения, частоту и вибрацию, нужно обладать абсолютным слухом, поэтому кроме нее на курсе учились три девушки. А общались на этом языке жители планеты Дэллина, которые, согласно реестру, имели две ипостаси…
Она подавилась водой и закашлялась. Либо уровень бреда достиг новых высот, либо Шу – один из перевертышей, как упрощенно называли эту расу.
- Чего смотришь, по спинке постучи, - насмешливо произнес Шу.
- Если я постучу, ей будет больно, - печально отозвался… Барс?! – Надо заставить ее позвонить медикам.
- А смысл? Ее тут заперли. Не родственники, а монстры.
- Пусть им звонит. Ей нужна помощь.
- И что ты предлагаешь? Набрать за нее номер?! Чем ты вообще думал, кошка блохастая?!
- Она могла умереть.
- А теперь умрешь ты. Либо как преступник, забравшийся в чужой дом, либо за нарушение договора с Равшером.
- Она в бреду, ей никто не поверит. Сделай вызов.
- А дальше что?
- Сделай вызов!
Что-то Алана понимала дословно, что-то переводилось ассоциативно. Два перевертыша? Сразу? Обманом проникли в их дом? Очень богатое воображение, крутые галлюцинации…
Под ухом пискнул телефон.
- Что случилось? – недовольным голосом спросила тетушка Хлоя.
- Мне… мне…
Она с трудом выдавливала слова. И вдруг заорала от сильной боли – барс провел лапой по спине, и показалось, что с нее сдирают кожу. После этого заверещал Шу.
- О боже… - выдала тетушка и вырубила связь.
- Приедет? – спросил Шу.
- Примчится, - уверенно ответил барс. – Мне пора убираться отсюда.
Алана представила, что сделает с ней тетушка Хлоя, когда поймет, из-за чего пришлось вернуться домой, и потеряла сознание.
А очнулась в медицинской камере, в лечебном геле. Лицо закрывала маска, изо рта торчала трубка, но дышалось легко, боль ушла, и Алана расслаблено ждала, когда закончится процедура. Потом ее отмывали от геля, поили питательными смесями, кололи какие-то препараты. Клонило в сон, ее оставили в клинике до утра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На следующий день, после осмотра и анализов, Алану отпустили домой. За ней никого не прислали – пришлось добираться на такси. Хорошо, одежду принесли, видимо, в очередной раз опасаясь, что кто-нибудь запечатлеет племянницу в больничном халате.
Тетушка Хлоя поджидала ее в гостиной, дяди дома не было. Шу радостно запрыгнул на руки, и Алана отстраненно подумала, легко ли ему играть роль забавной зверушки. О подслушанном разговоре она еще не думала, но сейчас почти не сомневалась, что не бредила.
- Объяснись, - потребовала тетушка без лишних предисловий.
Жалость? Нет, никогда. Сочувствие? Алана сомневалась, что это чувство известно тетушке Хлое. Мама не такая, она помнила ее доброй, заботливой, нежной. Почему родные сестры разные? Если бы у Аланы были сестра или брат, она любила бы их детей.
- Я загорала у озера и уснула.
- Голая? – брезгливо уточнила тетушка.
- А что тут такого? В резиденции же никого...
- Защитный купол прозрачный, - процедила тетушка. – Запустить дрона может любой сопляк.
- Дядя говорил, снимок сделать нельзя, - парировала она. – Купол прозрачный, но излучение…
- Хватит! – Тетушка стукнула кулаком по подлокотнику кресла. – Иди в свою комнату.
Алана послушалась. Она знала, что тетушка не оставит ее в покое, пока не накажет. Но неужели, как раньше? Это немыслимо! Она уже взрослая!
Зная тетушку, можно предполагать самое худшее. Алана жалела, что не умерла. Она никогда не думала о смерти, как об избавлении, но сейчас, после пережитого ужаса, не услышав ни одного слова утешения, это казалось ей лучшем выходом.
Шу спрыгнул с рук и уселся на подоконнике, старательно делая вид, что нежится на солнышке.
- Уходи, - произнесла Алана вслух. – Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты на это смотрел.
Он и ухом не повел, а она не успела выставить его за дверь, тетушка вошла в комнату.
Во рту тут же пересохло. Алана не ошиблась – тетушка принесла ремень.
- Вы не имеете права, - прошептала она. – Я давно не под вашей опекой.
- Расскажи мне о моих правах, - прищурилась тетушка. – В моем доме.
- Дайте мне уйти!
- О, это случится скоро. – Она скрестила руки на груди. – Ты выходишь замуж. А теперь либо ты ляжешь сама, либо будет, как в прошлый раз.
У нее не было выбора. Тетка все равно отлупит ее ремнем, если уж так решила. Либо по заднице, если она подчинится, либо синяки останутся везде, куда она дотянется. В прошлый раз Алана сопротивлялась, и следы от ремня «украсили» даже лицо.
В конце концов, это недолго, и даже не очень больно. Только ужасно унизительно. Так это именно то, чего и добивается тетушка.
Алана не заметила, как Шу тихо вскользнул из комнаты.
5. Вишенка
Шади лежал на ветке дуба и мрачно жевал кончик хвоста. По законам здравого смысла сейчас он должен драпать на другой конец галактики. Девчонке стоит лишь заикнуться о том, кого она видела «в бреду», и им с Шу конец. В Шу никто не мог заподозрить перевертыша, потому что его вид неизвестен за пределами их родной планеты. Он потому и взял «чертенка» в напарники. А барс, зашедший в дом, на биоробота уже не похож, зато навевает подозрительность. На месте президента Шади не стал бы тупить и проверил бы все возможные варианты. И территорию заодно.
Они остались. Шу, конечно, проорался, но потом сказал, что сбежать успеют. Время шло, ничего не менялось. Девчонку увезли медики, президент и его жена вели себя так, как будто ничего не произошло. Шу приходил на рассвете, пожаловался, что даже он переживает о здоровье Аланы, а тетке хоть бы хны – легла спать, и даже ни разу не позвонила в клинику.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Шади переживал. Он жалел глупую самочку. Если бы ни снотворное, она не уснула бы на солнце.
О задании он не забыл. Шу нашел пару сейфов, но они не спешили их вскрывать. Шади не позволил – слишком подозрительно, почти на виду. Его не оставляла мысль о ловушке.
