Но иногда он предпочитал никуда не ходить и помогал читать гранки или отвечать на бесчисленные письма, которые каждый день получал Альд. Дом служил одновременно и жилищем и книгопечатней. Краска изготовлялась там же. Но белую плотную бумагу привозили с фабрик Фабриано. Несколько комнат занимала переплетная мастерская. Шрифт отливали по образцам, написанным критянином Мусуром, у которого был изумительный почерк. Мусур отличался глубокой ученостью, и когда много лет спустя папа Лев Х возвел его в сан епископа, Алан, узнав об этом, нисколько не удивился.
- Отец основал свою книгопечатню почти двадцать лет назад, - как-то рассказал ему Антонио. - В те дни греческие книги почти не печатались - только Гомер, Эзоп, Феокрит и Исократ. Он мечтает до своей смерти напечатать всех писателей древности и успел уже сделать очень многое.
- Мне нравятся ваши книги! - горячо воскликнул Алан. - Они самые дешевые и удобные из всех, какие мне только приходилось видеть. А ведь они так прекрасно напечатаны и переплетены!
- Отец говорит, что он на всю жизнь запомнил, какое отвращение внушали ему в школе безобразные фолианты, и он не хочет, чтобы дети и впредь страдали так же, как некогда он.
Тут к ним подошел Альд, который уже некоторое время прислушивался к их разговору, и, бережно открыв новый томик Плутарха, показал на титульной странице знак своей книгопечатни с девизом: "Festina lente" ("Спеши медленно").
- Это мой герб, - засмеялся он, - и я горжусь им не меньше любого рыцаря. Дельфин означает скорость, а якорь - терпеливое упорство. Я льщу себя надеждой, что теперь этот знак известен в Европе повсюду, где только люди ценят книги.
- И пусть скоро настанет день, когда мы увидим его еще под одним заголовком! - воскликнул Алан. - "Овод", комедия Алексида.
- Тс-с... - сказал Альд. - Будь осторожен даже в этом доме.
... Им по-прежнему ничего не удавалось узнать про Варну, и Алан начинал уже тревожиться. В Венеции ему жилось прекрасно, но тем не менее он жаждал как можно скорее снова пуститься в путь. Альд говорил об Алексиде так, словно он не умер две тысячи лет назад, словно в монастырской тюрьме томился и ждал спасения живой поэт. Комедия и ее автор были для него неразделимы, и молодой англичанин заразился его энтузиазмом.
- Терпение, - говорил итальянец, ласково кладя руку на плечо юноши. Терпение и упорство. Сейчас время якоря, а потом настанет час дельфина. Как только мы получим необходимые сведения, обещаю, что снаряжу тебя в дорогу немедленно.
- Мне иногда кажется, что никакой Варны вообще не существует, - печально вздохнул Алан,
- Мы скоро все узнаем. Через три дня начнется карнавал. Из Феррары приедет один мой старый друг. Он изъездил Восточную Европу вдоль и поперек и уж наверное сумеет нам помочь.
- Ах, если бы!
- Он будет ужинать у нас в первый вечер карнавала. А до тех пор терпение.
Карнавал начался, и Алан решил, что никогда в жизни не видел ничего подобного. А ведь ему случалось видеть турниры, пышные празднества, торжественные процессии, моралите5, которые разыгрывались на площадях под открытым небом. Но ничто не могло сравниться cо зрелищем великого итальянского города, предавшегося безудержному веселью. Надев маску и плащ, как и все остальные, Алан отправился с Антонио посмотреть карнавал.
На огромной площади Святого Марка колыхалась густая толпа. Шли музыканты в сопровождении позолоченных крылатых мальчиков, изображавших купидонов; на высоких колесницах вперемежку проезжали библейские патриархи и герои античных легенд: за Ноем следовал Нептун, за Авраамом - Ахилл. Впервые в жизни Алан увидел верблюда. Покрытый богатой попоной, он надменно шагал по усыпанной розами площади. Друзья с трудом протолкались к набережной, чтобы посмотреть лодочные гонки.
- Вот такого в Англии никогда не увидишь! - воскликнул Алан.
- Почему? Разве у вас не бывает водных праздников и процессий?
- Да нет, бывают, хотя я их не видел... Но я говорю о другом, Антонио. - И он указал на несколько лодок, выстраивающихся к следующим гонкам. Их команды состояли только из девушек.
- О, наши девушки пользуются почти такой же свободой, как и наши юноши! рассмеялся Антонио. - Видишь ли, они получают такое же образование и умеют поставить на своем.
- Не знаю, что бы на это сказали у нас, - нахмурившись, заметил Алан. Вряд ли найдется англичанин, который захочет взять в жены дюжего гребца.
- Ну, посмотрим, такие ли уж они дюжие гребцы. Гонки начались. Отсюда нам будет хорошо видно, кто победит.
Легкие лодки уже неслись по спокойной воде, нефритово-зеленой в лучах догорающей зари. Золотисто-рыжие головы наклонялись в такт, а унизанные браслетами белоснежные руки гнали лодку вперед со скоростью, какой могли бы позавидовать гребцы-мужчины. Когда первая лодка пронеслась мимо меты, далеко обогнав ближайшую соперницу, толпа на набережной разразилась смехом и приветственными криками.
- Да ведь я знаю одну из этих девушек! - воскликнул Алан. - Вон, на третьей скамье в победившей лодке.
- Ну конечно - это же моя двоюродная сестра Анджела д'Азола. Или ты забыл, как она цитировала Эразма за обедом в день твоего приезда? Давай протолкаемся к пристани и поздравим ее. Она ни за что не узнает тебя в этой маске.
Антонио начал энергично прокладывать себе путь через толпу, но Алан замешкался и отстал от своего друга. Он попробовал догнать его, но безуспешно. Начинало темнеть, повсюду уже пылали факелы и свечи, и Алан понял, что вряд ли сумеет отыскать Антонио в этом волнующемся людском море. Он решил, что погуляет еще часок, полюбуется праздником, а потом отправится домой ужинать.
Однако ему недолго было суждено оставаться в одиночестве. Не успел он пройти и несколько шагов, как кто-то дернул его за плащ. Он обернулся и увидел перед собой две маски.
- Ну, Алан, и заставил же ты нас побегать! - весело сказал один из незнакомцев по-итальянски. (Алан уже немножко научился понимать этот язык.)
- Мы собираемся немного прокатиться и посмотреть иллюминацию, - перебил второй. - Я тебя сразу узнал, и мы погнались за тобой, чтобы спросить, не хочешь ли ты присоединиться к нам.
- Вы очень любезны... - Алан умолк, несколько смущенный. - Простите, но я не узнал вас под этими масками...
- Ну что ж, поломай-ка голову, пока не настанет время их снимать, засмеялся первый. - Идем же, вон наша лодка. Алан все еще медлил в нерешительности.
- Но я боюсь опоздать к ужину...
- Ты и не опоздаешь. Мы ведь тоже не хотим опаздывать к тому же самому ужину.
- Мне очень неприятно, - сказал Алан, когда они повернулись и все вместе пошли к гондоле, - но в доме мессера Мануция живет так много народу... а ведь сейчас к тому же я мог бы узнать вас только по голосу.
- Пустяки, - успокоили они его. - Что же это был бы за карнавал, если бы все друг друга узнавали?
Гондола покачивалась на волнах у зеленых от водорослей ступеней. Даже оба гребца по случаю карнавала были в масках. Алан сел на скамью, и они поплыли.
Уже совсем стемнело, но почти все окна города были озарены золотистым светом. Факелы, отражаясь в колышущейся воде, казалось, рассыпали нити рубиновых ожерелий. Музыка лилась из домов, музыка доносилась с улиц и площадей, музыка гремела на барках. Со всех сторон раздавались пение, веселые крики, хохот, кокетливый смех девушек. Алан повернулся к своим спутникам.
- Я вам очень благодарен. По-моему, красивее этого я ничего в жизни не видел.
- Будем надеяться, что ты не пожалеешь об этой поездке, - любезно ответил один из них.
- Но... они же свернули в Большой канал!
Гондола действительно повернула и теперь быстро удалялась от иллюминированных зданий.
- Куда мы едем? - с тревогой спросил Алан.
- Скоро увидишь, - ответил тот, который сидел напротив. В его голосе прозвучала нота, не понравившаяся Алану.
- Я не верю, что вы из дома мессера Мануция! - гневно крикнул он. Дайте-ка посмотреть на ваши лица!
И он решительно протянул руку, чтобы сорвать маску со своего соседа. Но незнакомец увернулся, а его товарищ обхватил Алана за пояс. Несколько секунд гондола раскачивалась, грозя перевернуться.
- Сиди смирно, и с тобой не случится ничего дурного!
Алан почувствовал, что к его боку прижалось нечто твердое, сильно смахивавшее на острие кинжала.
Он решил, что благоразумнее будет пока сидеть смирно.
Глава четвертая. ТЕНЬ ЯСТРЕБА.
Вскоре гондола свернула в узкий боковой канал. Прямо из чуть колышущейся воды, словно крутые утесы, поднимались высокие дома с освещенными квадратами окон на верхних этажах. Мрак, царивший внизу, кое-где разрывали багровые факелы, озарявшие крутые ступени. Лодка причалила к одной из таких лестниц. Человек с кинжалом сказал:
- Если пойдешь с нами по-хорошему, можешь ничего не опасаться.
- Куда вы меня привезли?
- К тому, кто послал за тобой;
- Послал за мной?
- Да, - рассмеялся неизвестный. - Но ты ведь мог не принять приглашения или вмешался бы мессер Мануций, вот нам и пришлось прибегнуть к такому способу.
