Неизвестно почему, Аманду внезапно охватило раздражение, едва ли не злость против человека, который умен, богат и успешно руководит их действиями.
Ее брат был не столь удачлив: спускаясь с отвесной скалы, он поскользнулся и сломал ногу. Конечно, все могло кончиться и хуже, но ей пришлось терпеть скверный характер Вернона, пока он предавался вынужденному безделью и только наблюдал, как она делает ту работу, которую он любил.
Ей стало жаль его. Улыбнувшись, она нежно положила руку на колено брата и сказала:
– Давай не будем заниматься самокритикой. В нашем списке стало на три или четыре фамилии меньше. Каковы наши дальнейшие действия?
– Инструкции на этот счет должны поступить этим утром.
– Так скоро?
– Я не думаю, что Джексон хочет, чтобы мы болтались рядом с местом преступления. Он всегда утверждал, что это опасно. Это все равно что бомбардировки во время войны: бомбардировщики, сбросив бомбы, должны сразу же возвращаться на базу.
– Но наш отъезд из отеля не должен напоминать поспешное бегство, – заметила Аманда.
– Сегодня пасха. Если мы улетим завтра, то практически ничем не будем отличаться от других туристов.
Аманда смотрела на залив и думала о том, сколько веков люди смотрели отсюда на море, мечтали, и их беды растворялись в совершенной красоте пейзажа.
– Я хочу остаться, – сказала она, словно сама себе.
– Но ты не можешь! – проговорил Вернон. – Нам велено уехать завтра же, а сегодня вечером мы пойдем в твой любимый ресторан «Санта Тереза», что на набережной, и сможем провести время, как тебе захочется.
– Это будет здорово! – воскликнула Аманда. – И все же я хотела бы остаться здесь. Так много еще хочется посмотреть. С пасхальным хлебом Джексон это ловко придумал, – добавила она, помолчав.
Вспомнив о церкви, девушка вновь погрузилась в воспоминания о прекрасном свете, заливавшем часовню. Тогда она так и не успела помолиться.
Она снова ощутила что-то смутное, поднимавшееся из глубин ее подсознания, чему не было названия и что тревожило ее.
Вернон прервал ее размышления.
– В газетах, – заметил он, – пишут, что номера многих банкнот известны.
– Нам же говорили, – откликнулась Аманда, – что полиция всегда дает в газеты подобную информацию, чтобы испугать воров.
– Я не верю, что в номерах есть какая-либо последовательность, – ответил Вернон. – Я же видел: они шли в полном беспорядке. Уверен, что Лоренцо, как всегда, взял деньги в банке для еженедельной выдачи зарплаты, как нам и говорил Антонио.
– Надеюсь, эти несчастные рабочие на фабрике все же получили свои деньги! – с беспокойством проговорила Аманда.
– Он должен им заплатить. Не правда ли, это цинично, что такой богатый человек, как Лоренцо, сам лично распоряжается своими деньгами? Джексон говорил, что он не доверяет ни кассиру, ни бухгалтеру, ни управляющему. Сам берет из банка деньги и лично платит каждому.
– Это нам на руку! – воскликнула Аманда и рассмеялась.
– Что касается ювелирных украшений, – продолжал Вернон, – то Джексон связан с великолепной организацией, которая вытаскивает драгоценные камни из оправ, делает новую огранку и новые оправы. Через несколько часов ни одну вещь уже невозможно узнать.
– Не рассказывай мне об этом, – взмолилась Аманда. – Мне нестерпима сама мысль о том, что эти прекрасные вещи, некоторые – старинные, будут сломаны.
– Ты предпочла бы оставить их Лоренцо?
– Нет, конечно! Но я хотела бы, чтобы он знал, что это наша месть за то, как он обошелся с отцом.
– Вот уж этого ему не следует знать! Стоит полиции получить хотя бы малейшую зацепку, она быстро размотает клубок и выйдет на наш след.
– Да, конечно, – согласилась Аманда, – но Джексон придумал неплохие способы заметать наши следы. Не правда ли?
– Несомненно. Старая миссис Робинсон получила тысячу фунтов от кузины, умершей в Австралии, хотя и не могла ее вспомнить.
– Грустно, что мы не видим их лица в тот момент, когда они получают деньги!
– Только бы у Джексона не иссякли идеи, – произнес Вернон. – По правде говоря, если нам удастся следующее дело, оно будет последним.
– Последним?
– Да, если нам удастся взять двадцать пять тысяч у Макса Мэнтона.
– Макс Мэнтон, – задумчиво произнесла девушка. – Что мы о нем знаем?
Вернон достал из кармана несколько листков бумаги.
– Я расшифровал письмо Джексона, но он, кажется, думает, что мы все знаем о Мэнтоне. Может, он кинозвезда или кто-нибудь в этом роде?
– Знакомое имя, – сказала Аманда, – но я не могу вспомнить ничего конкретного… Макс Мэнтон… Может быть, он как-то связан с театром?
– Господин, который нас интересует, в настоящий момент живет на вилле в окрестностях Ниццы. Мы должны вылететь туда завтра.
– Лазурный берег! – воскликнула Аманда. – Я там не была с тех пор, как папа брал нас с собой туда, когда мы были подростками. Но мы лишь ненадолго останавливались там по дороге в Италию. О Вернон, как это прекрасно!
– Я бы тоже радовался, если бы не проклятая нога. А сейчас я слишком волнуюсь за тебя: мы должны будем отправиться туда порознь.
– Порознь? – почти выкрикнула Аманда.
Вернон разгладил свои листки.
– Джексон настаивает на том, чтобы мы летели не вместе.
– О, мне все это не нравится!
– Послушай, что пишет Джексон: «Макс Мэнтон – странный, непредсказуемый человек, с которым нужно вести себя очень осторожно. Для Аманды самое важное – попасть на виллу и, если удастся, остановиться там. Это будет не так-то просто».
Вернон на мгновение остановился и взглянул на сестру. Она, нахмурившись, смотрела на море, будто старалась что-то припомнить.
Внезапно она воскликнула:
– Вспомнила! Я знаю, кто он. Мы оба просто дураки, что не вспомнили сразу.
– И кто же он?
– Ты знаешь его, конечно, знаешь! Он написал необычайно скандальную пьесу об американском политике. Когда ее поставили, правительство было вынуждено уйти в отставку. Неужели ты не помнишь? Она называлась «Секретный портфель».
– О Господи! Конечно! Неужели это тот самый человек?
– Имя автора было Макс Мэнтон. Он разоблачил скрытый подкуп, способ, которым сенаторы получают взятки.
– Я вспомнил! Ходили слухи, что его преследовали и даже посадили в тюрьму. Но все кончилось ничем: когда пьеса сошла со сцены, он уехал из Америки. Кстати, ты не знаешь, кто он по национальности? Случайно, не латиноамериканец?
– Нет, не думаю. Возможно, в нем смешалось всего понемногу. Думаю, что у него в жилах течет и английская кровь. Так писалось в наших газетах. И еще я вспомнила, что у него великолепная коллекция современной живописи.
