— Слушай, — задала вопрос Вера, — почему твоего деда Сусликом зовут?
— Э! Это у него привычка такая… Он ведь в степи рос. И вот выйдет, бывало, на лавочку возле дома, папироски курить и рассказывает всем желающим, как он сусликов ловил. Весь день, весь вечер готов рассказывать.
— «Эх, робятки, и любил же я в детстве сусликов лови-ить!» — передразнил деда Спиридон.
— Если он степной житель, как же он к нашему лесу смог привыкнуть? — не унималась Вера.
— Так он в армии на границе служил, на Дальнем Востоке. Там ведь тайга, леса тоже густые. А потом он с бабушкой познакомился и сюда, на ее родину, жить приехал. Ведь от леса, если к нему тягу почувствовал, отвыкнуть уже невозможно. Вон как в нем хорошо! Я тоже отсюда никуда не уеду. Буду всю жизнь, как дедка, в лес ходить.
— А кто работать станет?
— Я, может, егерем буду. Или охотинспектором. Даже если не буду, что ж из этого? При любой работе на лес можно время найти. Поработал, например, на тракторе или на машине, наслушался шуму, нанюхался всякого газу да мазута, а после работы пошел в лес и отдыхай себе. В нем и тишина, и воздух чистый.
— Все это верно, конечно, — занервничал вдруг Вася, — да только пока мы тут рассиживаем да толкуем, дед Суслик со своими уже полмаршрута небось прошел! Давай, давай, ребята. Вера, ты перевязала Ермошкину ногу? Съел свое яйцо. Феодал? Чаю все попили? Тогда побежали, вперед!
5
Действительно, как сказал Феодал, не прошли и ста шагов — первый овраг. Надо спускаться вниз, потом подниматься. Вот где пошли у Вадьки Спиридона и двух счетчиков шагов настоящие трудности! Ведь на спуске и подъеме шаг совсем не тот, что на ровном месте. Вниз вообще хочется бежать, а запнешься, так еще и скатишься кубарем. А вверх идешь уже медленнее, и шаг короче. Да еще густой лес на склонах. Ребята все умаялись. Вася все время подбадривал: «Ну, молодцы! Просто молодцы!» Вот миновали первый, второй овраг, начали подниматься по склону третьего…
— Стоп! — воскликнул Ваня Ермошкин. — Конец отрезка. Тысяча триста пятьдесят шесть пар шагов. Записка где-то здесь.
Мишка Шестаков сразу же вооружился сухой веткой и начал ворошить землю возле ног Вадьки Спиридона. Командир с досадой вырвал у него ветку и отшвырнул в сторону.
— Перестань чепухой заниматься! Ведь тут сказано, — он показал бумажку: — «Устье оврага». А мы разве в устье? В самом что ни на есть овраге, да еще и на склоне.
— Эй вы, счетчики, — засипел, как кот, Мишка, подскочив от возмущения, — и ты, приборист. Вы куда нас завели, а?
— Мы правильно считали! И я правильно вел, все по стрелке, — заоправдывались шестиклассники.
— М-да-а… — в раздумье произнес Вася.
Санитарка Вера собралась было впасть в панику и заплакать, но вспомнила вдруг что-то и воскликнула:
— А знаете, в чем дело может быть? Вспомните-ка, что нам на инструктаже Борис Степанович говорил. Ручной компас может давать отклонение до трех градусов! Вот мы и сбились.
— Какая чепуха, — отмахнулся Мишка. — Почему же мы тогда на тот ориентир точка в точку вышли?
Вмешался Вася:
— Ты не спорь, она правильную мысль подала. Тот ориентир стоял на открытой местности, мы его все время видели, когда к нему шли. А тут — во-первых, по лесу, по пересеченной местности, да еще такое большое расстояние, больше километра. Мудрено не сбиться!
— А что теперь делать? — растерянно спросил Вадька Спиридон. — Ну, пусть компас виноват. А делать-то что?
— В подобных случаях на помощь следопыту должны прийти умение ориентироваться в пространстве и смекалка, — ответил командир. — Вот мы сейчас проверим, обладаем ли этими качествами. Счетчики, вы все точно считали?
— Мы на этот раз еще и проверяли друг друга.
— Отлично! Феодал, где у нас устье? Ну-ка, веди нас к нему.
К вершине оврага они вышли минут через пять. Но еще до того, как вышли, вездесущий Мишка заорал:
— Во-он! Я вижу! — и огромными прыжками бросился вперед.
— Вернись! — осадил его Вася, и тот понуро вернулся на свое место.
Действительно, сучок старой елки, лежащей прямо на том месте, где земля начала раздваиваться, образовывая овраг, повязан был далеко видной белой тряпочкой. Все вздохнули с облегчением, запереглядывались. А когда дошли и приготовились копать, Вася предложил:
— Пусть этот указатель достанет Вера. Она первая сообразила. Верно?
— Верно! — согласились все.
Зардевшаяся гордая Вера обломала веточку, порылась во взрыхленной земле и достала круглую небольшую коробочку-жестянку. Открыла ее и подала Васе записку.
«Ориентир № 3 — высота с триангуляционным пунктом. Азимут 315, расстояние 800 м (880 п. ш.)».
— А что это такое — «тригуляционный пункт»? — спросил Вадька Спиридон.
— Я знаю! — с небрежным видом бросил Феодал. — Это где раньше вышка стояла. Теперь ее там нет, один холмик остался. Мы в тех местах с дедом на зайцев охотились.
Посидели, отдохнули маленько, и Вася спросил у Феодала:
— Санька, ты к этому пункту сумеешь вывести нас без компаса?
— Да с закрытыми глазами!
— Тогда веди. И шаги в этот раз не станем считать, пацаны. Время дорого.
— Вот это ура! Вот это по мне! Эх, поскачу-у! — заорал Мишка Шестаков.
А всемирный изобретатель заявил:
— Хорошо, что шаги не надо считать. Нудная работа. У меня от нее прекращается умственная деятельность. А теперь я вам живо чего-нибудь изобрету. Так что все ахнете. От радости. И от зависти, разумеется. А я буду пожинать прекрасные плоды.
6
Ребята ринулись в лес за Феодалом. Шли теперь ходко, только сказывалась жара, да и усталость тоже. Феодал отрывался от других, уходил вперед, а потом поджидал остальных, идущих по примятой им в траве тропочке.
Так он раз пробежал светлую солнечную поляну, запетлял по темному бору, и только успели ребята войти в него, как Санька с вытаращенными глазами, весь бледный, с раскрытым в крике ртом, выскочил прямо на командира:
— Стой! Стой! Дальше не ходи!
— Что такое?
— Там кикимора сидит! Чего захохотали? Не знаете, что ли, что в лесах кикиморы живут? Сидят на пеньках и тоненько так пикают. Ты к ней придешь на это пиканье, а она тебя — раз!
— Съест? — осведомился Вася.
— Ну, не обязательно съест… — помялся Феодал.
— Тогда вперед! А тебе, Санька, должно быть стыдно, ведь взрослый уже.
— А я боюсь! — вздрогнула Вера. — Вдруг она это… щекотится?
— Надо придумать против нее изобретение, — важно сказал Ермошкин. — Например, противокикиморное средство. Наломаем веток, обвяжемся ими и пойдем к ней. Она станет думать: «Кто это такие, кто это такие?» А Мишка в это время подкрадется к ней сзади и — бац по башке! Или еще можно ей компас показать. Она станет думать: «Что это такое, что это такое?» А Мишка снова подойдет — да и бац!
— Все бы тебе «бац» да «бац»! — рассердилась Вера. — Что это еще за ухватки? Не забывай, что она все-таки женщина.
Рассуждения их прервались, потому что из глубины леса действительно донесся похожий на пение заунывный звук. Все переглянулись, но по Васиному сигналу «За мной!» — двинулись вперед, пригнувшись.
7
Посередине крошечной поляночки стоял пенек; на нем примостились в обнимку мальчик с девочкой и горько плакали. Мальчику было три, девочке около пяти лет. Увидав детей, следопыты бросились наперегонки и мигом их окружили. При этом они подняли такой шум, что дети испугались и побежали, рыдая еще громче. Вася с Мишкой подхватили их.
— Не реви! Не реви! — говорил командир. — Вы кто такие? Почему от нас побежали?
— Мы думали, вы разбойники-и… Вы не разбойники? Дяденька, мы есть хотим… Мы заблудились…
Детям дали поесть, попить чаю, и понемногу их история начала проясняться. Оказывается, вчера на автобусе из райцентра в лес приезжали грибники. И дети — Таня и Виталик — приехали вместе с родителями. Мама у них работает кладовщицей на автобазе, а папа — шофером. Он-то и привез грибников. Люди ушли в лес, ушла и их мама, а папа, поставив машину на полянку, рядом с дорогой, улегся под кустик и уснул, наказав детям не отходить далеко от машины. Но Тане не сиделось на месте. «Давай, — сказала она брату, — спрячемся от папки. Он проснется, испугается, что нас нет, начнет аукать, кричать, а мы и выбежим тут к нему из кустов. Вот он удивится, обрадуется!» Они ушли с поляны в лес. Шли, шли, отдохнули, пошли дальше. Потом услыхали далекие крики. Таня поняла, что это кричат их, и пошла с братом, как ей казалось, туда, откуда они доносились. Но крики становились все тише и тише…
— Все ясно, потеряли ориентировку и двинулись в другую сторону, — сделал вывод Вася Леконцев.
Они еще несколько раз слышали крики, бежали на них, уже уставшие, голодные, плачущие. Тут свалились вечер и ночь, холодноватые в августе, они вышли на скошенную поляну, натащили с трудом из леса сухих сучьев и легли. Мальчик сначала боялся, дрожал, кричал и вскакивал, а потом вдруг упал и уснул до самого утра. Таня закрывала его своей кофтенкой и не спала всю ночь, сидела и поскуливала. Ей все казалось, что сейчас придут волки и съедят их. Или утащит в берлогу страшный мохнатый медведь. Но не пришли ни волки, ни медведь, только зайцы серыми шарами скакали по поляне и между деревьями. Поутру девочке удалось чуть-чуть вздремнуть — однако тут проснулся Виталик и закатил рев. «Пойдем, пойдем! — кричал он, дергая сестру за руку. — Пойдем домой!» Что она могла ему сказать? Таня была уже не такая маленькая, понимала, что если они сейчас снова побредут куда глаза глядят, то могут уйти вообще далеко в тайгу, где их совсем трудно будет найти. Лучше сидеть на месте. Вот они и сидели, покуда на них не наткнулись следопыты.
