— Да что вы все пристали? Ведьма, ведьма… только это и слышу. Ну лечит она людей. Не калечит же. Да и посмотри на неё отец. Где еще я найду такую красавицу?
— Да. Этого у неё не отнять.
— Разве она хоть кому-нибудь причинила вред? Нет! Она никому за все эти годы не сделала ничего плохого. Да ты сам вспомни, как она спасла маму, когда никто помочь ей не мог, после той страшной аварии несколько лет назад.
— Помню все сын. Как не помнить. Хорошо, я не против если ты все решил. Но не забудь, обижать её не смей. Это девочка обид не прощает.
Снежана тогда впервые за долгое время почувствовала, что она не одинока. Что нужна кому то сама по себе. Не её дар, а она. Девушка смущённо вспоминала его признание, и их договор, что свадьба состоится сразу после окончания парнем университета. Сама Снежана поступила на экономический, хотя все ожидали, что уж она-то закончит медицинский. Впрочем, на её талантах это никак не отразилось. И девушка закончила экстерном свой курс в течение двух лет. Снежану уже не так задевало отношение людей, да и холодность собственной семьи тоже. Жизнь складывалась вполне успешно. Если не любовь, то уважение окружающих она заслужила. Рядом был любимый человек, и даже в семье вроде всё стало налаживаться. Свой двадцать второй день рождения, девушка ждала с радостью. Через два месяца была запланирована их с Асланом свадьба. Но видно у судьбы были другие планы насчёт неё. Она готовила удар, от которого очень тяжело будет оправиться.
Глава 3
Снежана после тяжёлого и изнурительного дня зашла в дом, стараясь не разбудить младших сестёр. На цыпочках она направилась к своей комнате, когда едва слышный разговор заставил замереть около двери в комнату Амины. Девушка не любила подслушивать чужие разговоры, но её имя прозвучавшее довольно ясно, заставило забыть о собственных принципах. Каждое слово, будто острый нож вонзался в её сердце, заставляя терять последнюю веру в людей и в собственную семью.
— Амина, ты понимаешь, что ты делаешь? Зачем разрушаешь и собственную жизнь, и жизнь сестры?
— Я тоже имею право на счастье мама! Вы все только и делаете, что носитесь со Снежаной, даже не замечая нас. Вы даже ни разу не повысили на неё голос, в то время как нас наказывали за провинности.
— В тебе говорит зависть и ревность. Девочка, прошу тебя, не разрушай собственную жизнь. Снежана не простит. И уж поверь, если проклянёт, мало не покажется.
— Мне все равно, но Аслан ей не достанется! Он выбрал меня, а не её. И сестре придётся с этим смериться. Мне надоело, что меня вечно с ней сравнивают. В отличие от неё я живая, а не замороженная ледышка. Не нужно меня отговаривать. Уже все решено мама. Через несколько минут, за мной приедут.
- Тогда хотя бы подготовь сестру. То, что вы с Асланом делаете, это удар в спину.
- Нет! Я не хочу, чтобы она своей силой снова привязала его к себе. Лучше утром поставим её перед фактом. Тогда она уже ничего поделать не сможет.
Девушка, слушая разговор матери и сестры несколько мгновений будто застыла, не в силах сделать ни единого движения. А увидев через щель сестру, даже желание что-либо предпринять не осталось. Едва заметная искорка жизни, которая теплилась под сердцем сестры, дала девушке понять, насколько далеко зашло предательство близких ей людей. Бесшумно пройдя к себе в комнату, она из окна видела, как Амина выскочила из дома, и звук отъезжающего автомобиля эхом отозвалось в сердце, где образовалась пустота.
Не выдержав тишины комнаты, она вышла в прихожую и столкнулась с испуганными глазами матери. Женщина, встретившись взглядом с дочерью поняла, что той все известно. Объятая ужасом, она металась между чувством вины и страхом. И девушка, наблюдая за этой борьбой, с горечью заметила, что страх победил, и с трудом успела подхватить под руку мать, прежде чем она упала на колени.
— Прошу тебя, не наказывай её. Она молода и неразумна. Умаляю, дочка.
— За какого же зверя ты держишь меня мама? Я даже представить не могла. Ты даже не заметила, что впервые назвала меня дочерью. Мне бы радоваться, если бы не повод. Но даже сейчас, ты назвала меня так, только для того, чтобы защитить её. Дедушка говорил, что самую сильную боль нам причиняют не чужие люди, а самые близкие. Как же он был прав. Вот только, что ты от меня ждёшь? Чтобы я их благословила?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Женщина молчала, понимая, что слова сейчас не помогут. Возможно впервые видя настоящее лицо дочери, лишённую маски. И эти глаза полные боли жгли, сильнее любого огня.
— Знаешь мама, я простила, что ты почти исключила меня из семьи, не позволяя приближаться к собственным сёстрам. Я простила, пренебрежение и постоянный страх с твоей стороны. Я давно привыкла к одиночеству. В отличие от меня, у Амины была ваша любовь, друзья, поклонники, тогда скажи мне мама, зачем ей стало так необходимо отнять у меня единственное, что было у меня дорого?
— Дочка, я прошу…
— Не надо! Не надо заставлять себя называть меня дочкой. Это слово для тебя все равно ничего не значит. И успокойся, не буду я их проклинать! Та жизнь, что бьётся под сердцем Амины, ни в чём не виновата. И пусть Аслан стал невольным участником этого фарса, я не буду пытаться его вернуть. Жизнь сама рассудит, кто прав кто виноват. Они оба взрослые и сделали свой выбор. Осознано ли нет, это другой вопрос. По крайней мере, Амина действовала осознано. А мне наука, что доверять никому нельзя, и любить тоже. И не беспокойся, как только все закончиться, я покину этот дом. Не желаю видеть предательство остальных членов семьи, мне хватило собственной матери, сестры и жениха! И знаешь, ведь она во второй раз разрушает мою жизнь. Второй раз, благодаря Амине я остаюсь у осколков собственной жизни. Это больно, мама. Как это больно!
В эту самую минуту, мать наблюдала, как меняется выражение глаз дочери. Их будто на мгновение сковал лёд, а потом… На неё смотрели абсолютно пустые глаза, без единого проблеска чувств. От девушки потянуло холодом, будто она действительно сковала собственное сердце в ледяной панцирь. Именно сейчас она как никогда оправдывала своё прозвище: поистине являясь «Снежной королевой». Девушка, отвернувшись, вышла во двор. Находиться в доме было невыносимо.
Подойдя к конюшне, где стоял её любимец, подаренный когда-то ещё жеребёнком одним из пациентов, она спокойно, стараясь не напугать ни в чем не повинное животное своей истерикой, оседлала коня, и покинула двор. Сейчас видеть кого-либо она не хотела, поэтому направила коня в сторону реки и под шум воды, наконец дала волю чувствам. Которые, вырвавшись из железных тисков воли, затопили её всю. Спешившись, она присела на берегу, отпустив пастись рядом стреноженного коня. Слезы градом катились из глаз. Боль в душе просто бурлила, как Чегем, протекавший рядом. Казалось поток так и просит утопить в ней всю её боль и тревогу. А ведь так просто сделать шаг, навсегда забывая о своих бедах. Но девушке претил такой выход. Нет, она не позволит себе слабость и пройдёт все до конца.
Снежинка знала, что ей не избежать ни насмешек, ни шёпота за спиной, но вряд ли что-то способно также ранить и причинить боль, как то что случилось сегодня. Девушка, наклонившись, умылась ледяной водой реки и направилась к жеребцу. Сняв путы, она взлетела в седло и пустила его галопом, позволяя встречному ветру остудить разгорячённую кожу. Она неслась вперёд, не замечая ничего вокруг. Всю ночь, носясь по безлюдным тропинкам, переживая боль и собственную слабость.
А утром, домой она вернулась абсолютно спокойной, и до смерти уставшей. Разговаривать с кем-либо из родных не было ни сил, ни желания. На сей раз она не боялась потревожить чей-то сон, хотя и не стремилась перебудить весь дом. Зайдя к себе в комнату, она просто упала без сил на кровать, с утренними лучами проваливаясь в тяжёлую, полную тревог дрему. А ледяная пелена, частично накрывшая её во время разговора с матерью, укутала девушку, заглушая чувства, бурлившие в её душе, оставляя только отголоски.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
