— Простите, капитан, — сказал он и развел руками. — Я обещал сообщить вам вашу судьбу. Так вот… Понимаю, что вы бы предпочли смерть, но… Принято решение о вашей полной институционализации.
Фрост молчал, глядя на кружащиеся за окном снежинки.
— А что все-таки означает эта ваша полная институционализация? — спокойно спросил капитан.
Но он вовсе не был спокоен. Он боялся и жалел, что не напал на охранника, когда у него была такая возможность. Теперь, по крайней мере, он бы располагал автоматом.
— Вам введут ряд сильнодействующих средств, наркотиков, — заговорил врач. — Их названия вам все равно ничего не скажут, так что опустим детали. Эти препараты окажут определенное воздействие на ваш мозг, так сказать, переведут его в постоянное состояние чего-то вроде параноидальной шизофрении.
— Что? — прохрипел Фрост.
— Ну, не стоит так расстраиваться. С вами будут хорошо обращаться, вас будут кормить калорийной пищей, ухаживать за вами. В общем, ваша жизнь не будет абсолютно бесполезной. По крайней мере, в некоторые ее периоды.
— Ага, — с горечью сказал Фрост. — Отдельная палата в психушке и каждый день чистая смирительная рубашка.
— Ну, вы слегка сгущаете краски, — улыбнулся врач, — но в общем действительно что-то вроде того.
— А почему вы мне об этом говорите?
— Потому что уважаю вас за смелость и сильную волю. И могу сказать еще кое-что. — Он откинулся на спинку своего стула.
Фрост повернул голову и посмотрел в окно. Снег продолжал падать. Мужчина снова заговорил.
— Вот уже несколько лет, капитан, советская медицинская наука работает над очень важной проблемой. Над проблемой психологического воздействия на политических диссидентов. У вас в Америке это, кажется, называется “чистка мозгов”.
— Промывание мозгов, — машинально поправил Фрост.
— Простите. Так вот, именно эта задача стоит перед советской медицинской наукой. Ведь сами посудите: диссидента можно физически устранить, и этим занимаются соответствующие органы безопасности, диссидента можно изолировать, и здесь мы тоже добились значительных успехов, но эти два средства все же не являются радикальными.
И вот партия и правительство поручили именно нам, врачам, разработать так называемую программу институционализации.
Сейчас я поясню, что это такое. В данный момент мы работаем в двух направлениях, и выбор каждого зависит от личности пациента. К сожалению для вас, вы оказались в первой группе, к которой мы относим людей с нашей точки зрения бесперспективных. То есть тех, которые не поддаются нашему воздействию.
Конечно, рано или поздно сломить можно любого, но ведь время не ждет, да и стоят такие опыты дорого даже при нашей плановой экономике, поэтому мы предпочитаем работать с более податливым материалом, а остальных подвергаем полной институционализации.
После этой обработки человек полностью забывает все, что знал, меняется его менталитет, характер и остальное. Он становится покорным, послушным и тупым, как домашнее животное. Эти люди продолжают жить и работать — а как же, при социализме каждый должен работать — но делают это в специальных заведениях, предназначенных для таких целей. — Мужчина несколько смущенно улыбнулся, — Боюсь, что и вам скоро предстоит отправиться в подобное место. Поверьте, мне очень жаль.
Фрост похолодел. Он читал о советских психушках и методах советских врачей, из-за которых с ними отказывались иметь дело их коллеги из стран Запада. Но чтобы самому стать жертвой этой безжалостной машины подавления индивидуальности? Это капитану и в страшном сне не могло присниться. Да уж в тысячу раз лучше смерть.
— А что делают с теми, кто прошел тесты? — хрипло спросил он, стараясь выглядеть невозмутимым.
— Их подвергают частичной институционализации, это и есть второе направление. Правда, тут мы еще не достигли всего, чего хотели, но определенные успехи уже есть. — Глаза врача заблестели, он заговорил более оживленно, чувствовалось, что его просто распирает от гордости. — Здесь нам очень помогли разработки космических технологий. Были изобретены специальные электронные системы… Я не буду вдаваться в подробности, поскольку это государственная тайна, да и все равно вы бы ничего не поняли.
Короче, это весьма совершенные системы. Суть такова — в мозг определенного человека закладывается специальный датчик, которым можно управлять с помощью низкочастотного излучения. Примерно так же сейчас и американцы, и наши общаются со своими подводными лодками. А если использовать спутниковую связь…
Но простите, я увлекся, — Мужчина снова виновато улыбнулся. — В общем, дело в том, что человек с таким датчиком в мозгу может находиться, скажем, в Аргентине или Китае, а управлять его действиями можно из Москвы. А наше дело — дело медиков — дать гарантию того, что человек этот выполнит любой отданный ему приказ. Вот над этим мы сейчас и работаем и — повторюсь — добились уже определенных успехов.
Нам уже удалось несколько раз провести так называемую “деполитизацию” диссидентов. Ведь одно дело упрятать такого “борца” в сумасшедший дом и накачать лекарствами, что вызывает очень болезненную реакцию Запада, а другое — сделать так, чтобы этот диссидент сам (а он уверен, что делает это по доброй воле, не зная о наших датчиках) отказался от своих прежних заблуждений и стал настоящим патриотом своей страны, примерным советским гражданином.
Вот, например, недавно нам поручили обработать одну известную балерину, которая несколько раз пыталась сбежать на Запад. Мы сделали это — наша до сих пор лучшая операция, должен признать — и что же? Теперь она и думать забыла о “капиталистическом рае”, служит своим искусством только советскому народу и гневно клеймит американский империализм. Причем во всем этом она совершенно искренна.
А если вдруг партии потребуется от нее еще что-то… Ну, я сам не люблю насилие, но иногда интересы государства вынуждают… Короче, достаточно будет отдать ей приказ и она его выполнит. Любой. А ведь эта женщина часто выезжает за рубеж, на ее концерты ходят видные государственные деятели. Она может принести много пользы СССР.
— Так вы и из меня хотели сделать такого робота-убийцу? — с ужасом спросил Фрост.
— Да, капитан. К сожалению, вы не прошли испытаний. Очень жаль. Поверьте, это гораздо лучше полной институционализации. Здесь вы сохраняете свою личность и лишь меняете политические убеждения и идеалы. А это, согласитесь, не так уж и страшно.
— О, полная ерунда, — язвительно усмехнулся Фрост, обшаривая глазом комнату в поисках хоть какого-то оружия.
— Так что простите, — продолжал врач, — больше я для вас ничего не могу сделать. Наши правила достаточно суровы. Меня утешает только, что скоро вы все забудете, а может, новая жизнь начнет даже доставлять вам радость, кто знает?
— Хрен там, радость! — рявкнул Фрост. — Хоть бы не издевались.
— Извините. Что ж, осталось только одно. Если у вас есть какое-то последнее желание, я постараюсь его выполнить. Итак, чего вы хотите?
— Дайте мне гражданскую одежду, автомат и час форы, прежде чем начнете погоню. Мужчина рассмеялся.
— Ваше чувство юмора поистине неистребимо. Кстати, я читал ваше досье, а у вас в бумажнике видел фотографию светловолосой женщины. Полагаю, это мисс Столмен, журналистка?
— Последнее желание? — повторил Фрост. — Хорошо. Сожгите эту фотографию.
— Ладно, обещаю, — кивнул врач. — Больше никто тут ее не увидит.
Фрост подумал, что этот доктор, в сущности, не такой уж плохой парень. Просто сумасшедший, вот и все.
Глава пятая
Фрост стоял в коридоре. Ему было холодно в смирительной рубашке и больничном халате, но все же не скудность одежды заставляла его тело дрожать крупной дрожью.
Рядом стояли двое солдат и “медсестра”. Из-за утла появился врач и подошел ближе. Его глаза смотрели с участием.
— Хотите совет, капитан? — спросил он. — Профессиональный?
— Да, — машинально ответил Фрост, мысленно взвешивая свои шансы.
Два солдата, два АКМа… Что ж, больше всего шансов тут умереть, но это еще не самое худшее. А если у него не получится, то ему тут же всадят укол и другой возможности спастись может и не быть.
Капитан поднял глаз на врача.
— Да, — повторил он. — Слушаю вас.
Он с некоторым удивлением отметил, что мужчина оказался несколько выше ростом, чем он сам.
— Не пытайтесь сопротивляться инъекциям, — мягко произнес врач. — Чем быстрее лекарство подействует, тем безболезненнее это пройдет для вас. Вы просто перенесетесь в другой мир, мир своих грез. Это не страшно. А вот балансировать на грани реальности и воображаемого — это действительно тяжело. Не продлевайте своих мучений.
Фрост облизал пересохшие губы.
— Помните, вы говорили о последнем желании? Так вот, у меня есть еще одно. Наверное, это как раз то, что позволит мне легче перейти в другой мир. Пожалуйста…
