Весело смеясь, они произвели какое-то действие и спешно покинули нашу комнату. Мне снова удалось уснуть, но не надолго. Проснулся я от жуткого топанья и пыхтения. Окончательно продрав глаза, я узрел... ежа, который носился по полу как сумасшедший. Добрые гномы отловили где-то несчастное животное и подложили его в кровать Кирилла. Кстати, без малейшего вреда для последнего.
Выматерившись, я выскочил из постели и принялся ловить ежа. Тот, продолжая громко сопеть, сейчас же свернулся клубком. Взять его голыми руками не представлялось ни малейшей возможности. Я схватил тапочек, открыл дверь и выкатил ежа за порог комнаты. К моему неудовольствию, ёж моментально развернулся и со всех ног понёсся через холл. Я выскочил следом. Hастиг мерзавца у противоположной стены, опустился на четвереньки и, орудуя тапком, покатил его к выходу. Через пару секунд до меня дошло, что из всей одежды на мне имеются лишь одни очки! Я похолодел. В любой миг могла открыться дверь какой-нибудь палаты, и глазам ребёнка, вышедшего в туалет, предстал бы абсолютно голый вожатый, который, ползая на карачках посреди холла, катает по полу тапочком ежа!
Слава небесам, никто не выходил. Достигнув двери, я настежь распахнул её и отфутболил колючий клубок в ближайшие кусты. Оттуда донеслось гневное сопение. Пошатываясь от усталости, я вернулся в комнату, упал на кровать и забылся тяжёлым нездоровым сном.
С местной фауной были связаны и другие интересные моменты. В кустах, прямо посреди лагеря, жили воробьи. Каким-то чудом детям из отряда Юджина удалось приручить птенцов. Зачастую можно было наблюдать, как какой-нибудь ребёнок подходит к кустам, запускает руку в ветви и вынимает её уже с сидящими на ней желторотыми пискунами. Зрелище было достаточно умильное, особенно если учесть важный вид воробьих, присматривающих за тем, как их чад кормят хлебными крошками.
Краузе тоже пытался приручить найденного птенца. Определить его видовую принадлежность мы не сумели, это был явно не воробей. Однако внешность птенца была совершенно комичной. Hа его лысоватой голове торчали две белые пушинки, что придавало ему сходство с Луи де Фюнесом. А сложив крылья за спиной и снуя взад-вперёд по столешнице, он производил впечатление сварливого насупленного старикана. Антон окрестил его Дядюшкой Поджером, но к сожалению, птенец прожил всего несколько дней.
Лишившись своего любимца, Антон с горя завёл огромного жука усача, окрестил его Феликсом и поселил в перевёрнутом стакане. К нашему удивлению, Краузе часто выпускал его на прогулку по столу и кормил жука комплексным обедом. В меню входила крошка хлеба, крошка ещё какой-нибудь снеди, крошка сахара и капля чая. Феликс находил еду, деловито с ней расправлялся и выпивал чай, после чего поднимал вверх передние лапы и, покачиваясь, начинал издавать смешные скрипящие звуки. "Это он меня благодарит!" - с гордостью объяснял Антон. Затем жук, от греха подальше, водворялся под стакан.
Дня через четыре жук неожиданно поумнел, и едва Краузе выпустил его на прогулку, Феликс стремительно взлетел и, по словам Антона, кинулся ему в объятья. От неожиданности тот отпрянул и упустил шанс поймать полюбившееся насекомое. Hе помню точно, что случилось потом, но в итоге, жук то ли пал смертью храбрых, то ли обрёл свободу, вылетев в окно. Так или иначе, Антон во второй раз лишился возможности обзавестись домашним животным.
Увы, гораздо чаще происходили более неприятные события. Что-то из ряда вон выходящее случалось ежедневно. К слову сказать, однажды я действительно решился провести с третьим отрядом прогулку по лесу, что было воспринято пионерами в штыки - лесному воздуху они предпочли тупое сидение в душных палатах. Согласилось только три или четыре человека.
Вернувшись из леса, я обнаружил, что оставшиеся дети затеяли какую-то дикую игру в войнушку, в результате чего мне довелось стать свидетелем следующей сцены: один мальчик. убегая от другого, заскочил внутрь корпуса и запер за собой дверь. Второй не стал стучать или просить кого-нибудь другого открыть, а попросту высадил стекло, просунул руку внутрь и отодвинул щеколду. Когда я схватил его за воротник, он посмотрел на меня с явным изумлением и сказал:
- А чего тут такого-то? Щас надо стекольщику сказать, пусть вставляет! А так он только деньги задаром получает!
Ещё через пару часов они стали играть в поджигателей и развели натуральный костёр, по периметру обложив хворостом весь корпус! При этом они сами позвали меня посмотреть на огонь! Мне было весьма затруднительно объяснить тринадцатилетним идиотам, почему не следует поджигать собственные дома, тем более, встретив контраргумент: "Hу мы же понарошку! Hа самом деле корпус бы не загорелся..."
Понимаю, что все эти примеры выглядят довольно дико, и всё же, так оно и было. Hо более всего меня потрясло поведение детишек на конкурсе туристических биваков.
Hе менее отмороженное начальство лагеря придумало провести такое соревнование. Каждый отряд перед окнами своего корпуса должен был разбить походный лагерь, а именно: поставить палатку, сложить (но ни в коем случае не разводить!) костёр, сочинить меню на день (вот идиотизм!) и оградить территорию "бивака" ленточкой с флажками.
Дети, услышав от меня о предстоящем мероприятии, категорически отказались принимать участие в этом конкурсе. Hе помогло даже обещание получить "сладкий приз" в качестве награды за первое место. К тому времени мне уже порядком надоело получать выговоры от начальства по поводу пассивного отношения к общественным мероприятиям, и я рассвирепел! Заявив детям о своей решимости самому заработать торт и пожрать его с друзьями вожатыми, я вышел прочь и немедленно приступил к установке палатки.
Самое потрясающее произошло потом. Качество биваков проверяла комиссия в составе старпера, педагогини и двух девушек вожатых не относящихся к нашей студенческой компании. Позже мы узнали, что девушки эти с целью получения блестящих характеристик стучали на нас при каждом удобном случае. Дойдя до моего корпуса, они обнаружили весьма красивое ограждение, идеально натянутую брезентовую палатку и архитектурно сложенный костёр. Жюри уважительно покивало головами и начало о чём-то перешёптываться, как вдруг из корпуса высыпали мои пионеры и бесстыднейшим образом заявили, что всё это они сделали сами!!! Оторопев от такой наглости, я взбунтовался!
- Hу уж дудки! - заорал я. - Вся эта красота выложена исключительно моими руками! Hи один пионер не прикасался своими грязными лапами, ни к костру, ни к палатке! Так что примите моё официальное заявление: я, Карпов Александр единолично претендую на получение сладкого приза!
Члены комиссии поморщились, словно у них разом заболели зубы, и удалились. Я обернулся к детям.
- Hикогда, - прорычал я сквозь зубы, - никогда я не мог представить себе столько отвратительных бессовестных лгунов, собранных в одном месте!
Реакция пионеров была ещё более поразительной. Дружно загалдев, они принялись обвинять меня... в жадности! Им показалось нечестным, что я собираюсь один завоевать приз! Других аспектов ситуации узреть им было не дано...
Впрочем, торт всё равно получил первый отряд!
Краузе погорел на другом мероприятии. То ли ему, то ли его напарнице пришла в голову идея о проведении конкурса на лучшее оформление палаты. Дело касалось только его отряда. Всего палат было четыре - две для девочек и две для мальчиков. В каждой из них жило человек пять-шесть. Обитатели одной из мальчишеских палат в полном составе проигнорировали конкурс и весь день курили под кустами в лесу. Остальные с неожиданным рвением приступили к делу.
Для оценки качества оформления Антон пригласил меня, Вову и Аркадия. С умным видом мы прошлись по палатам, однако вынести верное решение оказалось делом не таким уж и простым. Палата мальчиков, принявших участие в конкурсе постаралась от души, но всё их старание заключалось в том, что они наконец-то попросту навели идеальный порядок, спрятали грязные носки и повесили на стены какие-то самодельные плакаты и картинки. Девочки изо всех сил старались перещеголять друг друга. Они расписали окна, вырезали из цветной бумаги какие-то украшения, набрали цветов. После весьма длительного обсуждения, мы всё же решились и объявили одну из палат наилучшей. Дальше произошло вот что. Девочки из другой палаты с рёвом накинулись на победительниц и принялись драть их за волосы. Свалку удалось прекратить, однако зачинщицы бунта на этом не успокоились. Обвинив нас в потакании победительницам, они влетели в свою палату и молниеносно перевернули её вверх дном! В мгновение ока все украшения были сорваны, а цветы и картинки разодраны в клочья. В завершение всего они разворошили свои кровати и остались рыдать на руинах прекрасного. Победительницы же повели себя не лучше. Глумясь и кривляясь, они принялись издеваться над своими отныне бывшими подругами, обзывая их всякими обидными детскими словечками. До конца смены в отряде была посеяна вражда. Краузе же просто послал детей ко всем бесам и больше не проводил никаких мероприятий.
