Едва заметно улыбаясь, Хашид покачал головой.
— Ну так продай мне его! — опять впадая в неистовство, закричал шах.— Два мешка золота даю!
— Послушай…
— Или, может быть, ты не хочешь, чтобы гость твоего дома был отомщен?!
— Да выслушай же меня! — раздраженно повысил голос Хашид.— Если ты гость в моем доме, то помолчи немного и послушай!
Джумаль внезапно угомонился, заинтригованный странной несговорчивостью сатрапа по отношению к ничтожному пленнику, и весь обратился в слух.
Потирая руки, точно в предвкушении неимоверно приятного события, правитель Вагарана выпрямился и отошел к перилам террасы, откуда открывался вид на пустующую сегодня арену.
— Погости в городе еще денька два, мой видный гость,—попросил он.— Завтра вечерком мы с тобой посетим один милый домик в Неспящем Квартале, где в ожидании томятся несколько совсем юных прелестниц, а под утро вернемся во дворец и плотно перекусим — по такому случаю я прикажу достать из подвалов две-три бутылочки твоего любимого шемского осветленного; потом мы полюбуемся на представление циркачек из Бритунии, а днем…— он резко обернулся ко все еще недоумевающему шаху,— ох, днем нас ждет такое зрелище, что клянусь: если ты останешься недоволен, то из моей казны вынесешь столько драгоценностей, сколько сумеешь поднять!..— Он улыбнулся предельно искренне.— Извини за то, что я неучтиво отказываю тебе в твоей вполне законной просьбе, мой блистательный гость, но этот человек значит для меня гораздо больше, нежели любое из сокровищ, что ты можешь предложить. Поэтому, прошу тебя, требуй какого угодно другого возмещения тому душевному ущербу, который ты понес из-за неосторожной выходки дикаря.
— Что же столь необычного в этом негодяе, если ты готов даже разорвать узы нашей дружбы, но оставить его при себе? — Сбитый с толку Джумаль пристально разглядывал поверженного гиганта, силясь понять, почему Хашид так дорожит безродным дикарем.
— Мой сиятельный гость! — торжественно провозгласил правитель Вагарана, и голос его задрожал от самодовольства.— Как ты, очевидно, знаешь, всем известным человеку развлечениям я предпочитаю одно: гладиаторские бои. И завтра я приглашаю тебя посетить самое чудесное, самое захватывающее и увлекательное зрелище из тех, что подарили нам боги. И там ты поймешь, почему я отказываюсь уступить тебе этого раба. Ведь перед тобой — моя любимейшая игрушка и моя гордость. Бывший солдат, простой наемник, безвестный бродяга… и вместе с тем самый лучший гладиатор, который когда-либо рождался под солнцем!
— Значит, этот подонок — гладиатор? — Джумаль выпрямился в кресле. Его интерес к пленнику возрос настолько, что он и думать забыл о недавнем унижении.
— Во всех обитаемых землях нет ему равного,— подтвердил Хашид.— Ни у одного правителя — ни в рабстве, ни в подчинении — никогда не было подобного воина. И не было ни одного боя, который бы он проиграл.
— Даже в схватке с разъяренным тигром?
— Схватка с диким зверем — ерунда, мой достославный друг, уверяю тебя: зверь обладает лишь когтями и клыками. Мой же любимец сражался с самыми опытными, самыми свирепыми и безжалостными, вооруженными до зубов воинами, что волею обстоятельств оказывались в этом городе. И, как видишь, он жив. Чего, увы, нельзя сказать о его противниках.
Джумаль недоверчиво хмыкнул, но тут же взял себя в руки. Он и сам был заядлым любителем гладиаторских боев, и похвальба Хашида пробудила в нем азарт. Хашид же зорко наблюдал за шахом и заметил, как загорелись глаза гостя.
— Завтра, завтра ты поймешь, почему я так дорожу им,— с воодушевлением продолжал он.— И поверь, мой благонравный гость, представление это стоит гораздо больше, чем два мешка золота и все достопримечательности в подвалах твоей Серой Башни!
— Я охотно верю тебе, мой могущественный владетель,— медленно, тщательно подбирая слова, ответил Джумаль, не отрывая взора от распростертого великана. В его голове точно вспыхнула молния, и тут же родился план, каким образом он сможет одновременно и проучить хвастливого Хашида, и отомстить безродному узнику, и насладиться невиданным доселе по накалу страстей зрелищем,— да еще и выиграть с этого представления. Шах встал, расправил складки своего одеяния и обаятельнейшим образом улыбнулся, обратив взгляд к своему хозяину.— Мой светозарный друг и величайший из повелителей, очевидно, будет рад еще раз убедиться в непобедимости своего гладиатора.
Сатрап нахмурился.
— О чем ты говоришь, мой сиятельный друг?
— Я говорю о том, что в недавнем прискорбном случае,— он коснулся шишки на лбу,— безусловно, виноват я один. И мне искренне жаль, что по моей вине эту гостеприимную террасу пришлось покинуть столь влиятельным особам и твоим верным товарищам, как храбрый Сдемак и мудрый Ай-Берек. Конечно, мое предложение может показаться совсем уж смехотворной данью за это недоразумение… но я хочу подарить тебе несколько мгновений удовольствия. И выставить на поединке против твоего раба моего лучшего воина, моего личного охранника, победа над которым станет еще одной жемчужиной в ожерелье триумфов могущего Хашида, владыки Вагарана,— провозгласил шах.— Окажи мне честь, славный друг, разреши твоему непревзойденному гладиатору сразиться с моим неуклюжим и слабосильным телохранителем. Разумеется, мой воин и десяти ударов сердца не продержится против твоего столь опытного бойца… Но — кто может знать помыслы богов, не так ли?
Хашид внимательно посмотрел в глаза шаху, и вдруг тоже улыбнулся. В глазах его заплясали искорки. Он обратился к страже:
— Уберите пленника и подождите меня за дверью.— Потом повернулся к слугам: — Вы тоже ступайте.— А когда приказания были исполнены и на террасе остались лишь двое, он вновь обернулся к гостю:
— Ага. Понимаю. Иными словами, ты предлагаешь побиться об заклад?
Шах смиренно кивнул.
— И если твой человек проиграет…
— Я безропотно украшу победный час моего дорогого друга дарением смарагда, что произвел на него столь сильное впечатление,— все так же смиренно ответил Джумаль.
Хашид непроизвольно сглотнул. Джумаль поставил на кон один из самых любимых и Драгоценных предметов, коими обладал,— удивительной чистоты и красоты смарагд размером с голову младенца. Шах никогда не расставался с ним и отводил любованию камнем ежедневно больше времени, чем даже молитве, и продать его не соглашался ни за какие богатства.
— Понимаю,— медленно повторил Хашид.— А если твой человек выиграет…
— Этого, разумеется, не произойдет, мой достославный друг. Но — спор есть спор, и я бы хотел, чтобы с твоей стороны на кон было поставлено небольшое для такого богача, как ты, количество золота, по весу равное всего лишь одному моему верблюду вместе с упряжью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
