Я скрылся в погребе, в тот момент мыслей уже не было, лишь чистый страх, что обуял сознание. Забившись в угол, в надежде пережить этот кошмар, я посмотрел наверх, и то, что я увидел сквозь щели в половицах окончательно сломало меня, кошмары об этом дне будут мучить меня еще очень долго.
«В этом нет моей вины, в этом нет моей вины, в этом нет моей вины…»
Выломав дверь два гоблина прорвались внутрь, когда девушка нашла в себе силы и попыталась убежать в комнату, где находился погреб. Один из них, прыжком сократил расстояние и вцепился руками в ноги девушки, та громко упала на пол. Второй так же подошел к ней прижимая лезвие клинка к ее горлу. Девушка взахлеб хрипела какие-то слова, но ее уже никто не слышал. Никто, кроме меня…
Пока один гоблин держал клинок, второй яростно сорвал с нее одежду, и уже через мгновение насиловал, держа за широкие бедра. Девушка скребла ногтями пол, кусочки древесины занозами забивались под ее ногти, но эта боль была лучше, чем то, что делали с ней эти твари. Она кричала, молила о помощи, даже после того как сорвала голос, она взывала… взывала ко мне. Она не знала моего имени, поэтому кричала «Сампьян». Только одно слово срывалось с ее уст, пока гоблины получали то, что хотели. После того как один закончил, внутрь девушки, он с хрюкающим звуком уступил место второму, а сам наступил ей на голову, впечатывая лицом в пол.
Это продолжалось достаточно долго. Я сидел в погребе, судорожно стирая слезы с лица трясущимися руками, пока девушку подвергали акту насилия. «Что я мог поделать? Что я мог!? Блять, как я мог ей помочь!» Я пытался закрыть уши, тянул свои волосы и утыкался лицом в колени. Меня тошнило от собственной беспомощности.
Вскоре хлюпающие звуки прекратились, и я услышал удаляющиеся шаги, сопровождаемые двумя довольными голосами. Что-то капнуло на меня сверху. И снова. И снова. Я посмотрел на свою руку. Это была кровь. Кровь девушки, чей труп лежал прямо надо мной. Девушки, которая обладала настолько доброй натурой, чтобы взять умирающего на дороге незнакомца. Я судорожно принялся стирать кровь с руки. И не было момента, когда бы я ненавидел себя сильнее, чем сейчас.
К восходу солнца крики в деревне прекратились, и наступила пугающая и всепоглощающая тишина. И тишина эта была настолько громкой для меня, так сильно она била в уши, что я попросту не могу шевельнуться, и все так же сидел в углу погреба, пытаясь унять дрожь.
Гоблины опустошили деревню. Часть женщин забрали с собой, вероятно для выведения потомства, всех остальных перебили. И на этот раз уже никто не вывел скот на выпас. Никто не вынес продукты на прилавок у дома. Не было слышно гула домашней птицы. В этот раз утро встретили лишь окровавленные улицы.
Попытавшись взять себя в руки, я легонько приоткрыл крышку подпола, а после, не обнаружив угрозы, выполз. Ноги совсем не хотели слушаться меня и по-прежнему дрожали, да так, что я не мог ходить. Силы покинули мое тело. И нет, я не чувствовал боли от предыдущих побоев. Это была сила страха, которая была весомее любой боли.
Мертвое тело девушки лежало в неестественной позе на животе, ее горло было перерезано, а на теле смешались следы крови и гоблинского семени. Ногти на пальцах были сточены до самого основания, а под ними виднелись кусочки дерева и запекшаяся кровь. Куски разодранной одежды едва прикрывали оголенное тело, на котором виднелось множество ссадин и синяков. Меня стошнило от подобного вида, я снова расплакался, и, пытаясь не смотреть на нее, направился к двери.
На улице творился настоящий ужас. Повсюду лежали окровавленные трупы взрослых и детей. Отрезанные головы и вспоротые животы с вываливающимися оттуда кишками. Закатанные глаза и выражение предсмертной агонии и ужаса на их лицах вселяли бесконечную горечь и печаль в мое сердце. Трупный запах резко ударил в нос и меня снова вырвало, на этот раз одной лишь желчью. Я плелся, едва волоча ноги по земле, в панике оглядываясь по сторонам. Лица девушек были измазаны в гоблинской сперме, а глаза безжизненно взирали в пустоту.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это не было похоже ни на что, доселе виданное мной, даже в фильмах или же прочитанное в книгах. Настоящая бойня. Этих людей вырезали словно скот, и никто не пришел на помощь. У них ведь даже не было никакой защиты. Вереница мыслей пульсировала в моей голове, принося болезненные ощущения, а ноги все несли меня вперед, с каждым шагом ступая все увереннее и тверже.
На окраине деревни к дереву была подвешена молодая пара с перерезанными глотками, характерный почерк гоблинов. Опустив взгляд, я прошел мимо. Мне было больно смотреть на подобное, а тошнота только усиливалась. Чувствовалось, как сознание улетучивается от меня. И вот я продолжал бездумно идти вперед, не оглядываясь, не думая, лишь сожалея.
Глава 4
Лежа в луже своей собственной крови я жадно хватал ртом воздух и старался не закрывать глаз. В последнее время страх буквально не отпускал меня из своих тисков. Не прошло и нескольких дней после инцидента с гоблинами, а я уже был при смерти. Шоковое состояние не давало рационально оценить сложившуюся ситуацию. Я оперся рукой на лежащее рядом поваленное дерево. Единственной рукой! Вторая лежала в точно такой же луже алой крови неподалеку от меня. Дышать было тяжелее с каждым вздохом, а боль, то и дело стреляла в разные участки тела. Моя левая рука болела, да именно та рука, которая была отрезана неаккуратными надрезами причиняла мне фантомные боли. Оставшаяся культя была наспех перевязана остатками моей порванной рубашки, которую я предусмотрительно носил с собой для этих целей.
Мысленно поскуливая, я схватился за голову. Не таких приключений я хотел! Местность вокруг меня представляла собой выжженную часть леса, черные угольки деревьев медленно опадали на землю, мгновенно рассыпаясь, воздух был наполнен запахом гари и железа. Левая часть моего лица была обожжена, да так, что уже покрылась беловатой корочкой и, такое ощущение, пульсировала.
«Черт подери, как я оказался в настолько поганой ситуации!?», мне хотелось рыдать, но я держал слезы из последних сил. Жить уже совсем не хотелось, но какие-то остатки инстинктов самосохранения продолжали функционировать, и тело если и двигалось в глупых попытках выжить, то только благодаря ему. «Неужели в свои двадцать пять я стану инвалидом!? Блять, никогда не думал, что скажу это, но я так скучаю по спокойной жизни офисного работника» Откинувшись спиной на все то же дерево, я прикрыл глаза, ощущая, как сознание меня покидает.
***
Днем ранее.
— Ты тупой дегенерат, это как минимум на поколений десять обгоняет ваше время, мне нужны деньги понимаешь!!!
Я стоял на рынке небольшого городка и пытался втюхать какому-то торговцу свой айфон, показывая всякие видео и включая музыку. Тот с недоумением смотрел на эту диковину и что-то возмущенно вскрикивал. Ух, старый усатый хмырь! Почему в книгах главные герои никогда не нуждаются в деньгах. Или же так просто, по щелчку пальца ими обзаводятся? Я ведь даже пытался найти какую-нибудь халтурку, типа подай-принеси, или поколи дрова. Но будь проклят этот чертов городишко, тут кажется никому ничего не надо. Идея толкнуть свой телефон, который вряд ли мне уже пригодится пришла спонтанно, опять же вспомнил какую-то новеллу, вот только заинтересованность людей в этой штуковине была минимальна.
— Апа баб ики? Апакангго? (Что это за вещь? Для чего она?) — торговец дважды провел пальцами по своим, как он считал, роскошным усам.
— Магия, тык-тык, музыка. — Я чувствовал себя идиотом, танцуя перед ним, а самое печальное, что я не понимал ни слова среди этих кап и ап.
— Ики минангка Артефа? (Это какой-то артефакт?)
— Артефакт! Да да! Артефакт — надеюсь аналогия, проведенная в моей голове, была хоть немного верной и у нас в языках есть некие призрачные точки соприкосновения. Я протянул торговцу телефон, который я презентовал без малого минут десять, и показал вторую руку, намекая на то, чтобы он положил туда денег.
