– Мы оба знаем, почему отец переписал завещание. Он не хотел, чтобы ты впустую тратила деньги на бессмысленные попытки освободить Касса от заслуженной кары.
Дженет глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.
– Торнтон, давай поговорим начистоту. Касс не убивал Мейтленда Фредерика, и я не успокоюсь до тех пор, пока не вытащу его из этого роскошного ада. Ты сказал – загородный клуб? Господи, если бы ты только мог представить, каково ему там! Я еще раз повторяю, мне нужны мои деньги!
Торнтон осторожно затушил сигарету и отпил коктейль из бокала. Он не отрывал глаз от сестры.
– Прошло больше трех лет. Что же именно так ожесточило тебя?
– Просто мне все осточертело, Торнтон! Сегодня утром кое-что произошло. Во-первых, я ездила к брату в Вентфорт. Ни единая живая душа не появляется там, кроме меня и Пита. Касс просто неузнаваем. Постарел, стал почти седой. Во-вторых, сегодня на улице я снова услышала за спиной знакомые шаги хромого невидимки. Торнтон презрительно ухмыльнулся.
– Снова твой человек-невидимка? Хромой, которого никто никогда не видел?
– И в-третьих, – продолжила девушка, не обращая внимания на колкости Торнтона, – сегодня я беседовала с миссис Мейтленд Фредерик.
Дженет позабавило: изумленный сноб даже снял роговые очки.
– Ты встречалась с миссис Фредерик? Но зачем?
– Я не искала с ней встречи. Вдова Фредерик сама пришла в салон.
– Чего же она хотела? Но в любом случае, ей следовало обратиться ко мне, – надменно заметил «небожитель».
– Я так и сказала ей. Речь шла о том, чтобы аннулировать ее договор об аренде дома. Она больше ни разу там не была после суда. Но я объяснила, что всеми моими финансовыми делами распоряжаешься ты.
– Пожалуй, ее просьба очень кстати. Теперь можно будет без осложнений продать сразу два дома.
– Я вовсе не собираюсь продавать наш дом, а хочу снова переехать туда.
– О господи! Что ты надумала? Зачем тебе одной такой огромный дом? Не хватит никаких денег, чтобы содержать его. Оставь все как есть. Не стоит ворошить прошлое, дорогая.
Дженет покачала головой.
– Мне надоело все время прятаться. Я возвращаюсь к себе домой.
– Но, детка, – возразил Торнтон. Он теперь называл ее деткой, что никак не вязалось с его желанием выглядеть моложе своих лет.
– А ты знаешь, что твой управляющий, как его там... Мартин?
– Маркер.
– Он звонил мне несколько раз и говорил о том, что в особняке кто-то бывает.
– Что ты хочешь этим сказать? – взволновалась Дженет. – В особняке были воры?
– Нет. Вроде бы ничего не пропало. Но кто-то явно рылся в вещах. Не нравится мне эта детективная история.
Глаза Дженет заблестели.
– А мне нравится, – возразила она. – Раз ищут – значит в доме есть улики, подтверждающие невиновность Касса. Может, эта история могла бы помочь освободить брата. Теперь меня ничто не остановит.
Лицо Торнтона словно окаменело.
– Не искушай судьбу, Дженет. И оставь в покое Касса. Так будет лучше для него, лучше для всех нас. Разве не хватит страданий?
– Вот именно, хватит. Миссис Фредерик права. Они того не стоят.
– Кто не стоит?
– Мейтленд Фредерик и Ева. Их жалкая любовная интрижка.
Торнтон никогда не верил в измену Евы, его глаза зло сверкнули.
– Давай оставим эту тему. Нельзя оправдывать убийство только по одной причине, что преступником оказался твой избалованный, самовлюбленный и эгоистичный братец. Что же касается Евы... Ты подумала о ее будущем? Ты снова хочешь выставить на посмешище жену Касса?
– Это меня ничуть не волнует. – Кто-кто, а Ева умеет за себя постоять.
– Я вижу, ты настроена непримиримо, Дженет: раздражена и ненавидишь всех и вся, хотя и не осознаешь этого. Да ты просто завидуешь ослепительной красоте Евы!
– Завидую?! – изумилась Дженет.
– Да-да. Я хорошо помню суд и то, как ты нападала на нее, как яростно обвиняла Еву. Тогда взрывной темперамент Грантов только навредил тебе, детка.
«Кажется, он намерен довести меня до белого каления, – пронеслось в сознании Дженет, – но этого удовольствия я ему не доставлю».
– Я, как ты выразился, нападала на нее не потому, что она красива, а потому, что она нагло лжет. Ева знает, кто этот невидимый хромой. Она солгала под присягой. Я уверена, что Ева видела настоящего убийцу. Ее показания могли бы спасти Касса, но она солгала. Она боялась за свою шкуру. Свою красивую шкуру.
Торнтон положил тонкую руку на подлокотник кресла. Он был неправдоподобно спокоен. Дженет едва сдерживала внутреннюю дрожь.
– Детка, – рассудительно вещал Торнтон, – а может быть, загадочный хромой – это незваный мойщик окон, которого никто не нанимал и никто, кроме тебя, не видел?
– Этого человека видела Ева. В день убийства я слышала его шаги наверху, в ее комнате. Именно он избил тогда эту красотку. Мне все равно, что она говорит. Я знаю своего брата: Касс никогда бы не тронул жену. Он не способен ударить женщину. А Еву он боготворил.
– Зачем сейчас снова углубляться в подробности? – устало произнес Торнтон. – Попробуй посмотреть на случившееся без предубеждения. У Касса ведь тоже характер Грантов. Он горяч, вспыльчив. Твой брат был от Евы без ума и отчаянно, слепо ревновал ее.
– Но только не к Фредерику. Он и помыслить не мог, что у них роман. Брат впервые узнал об измене жены после моего разговора с миссис Фредерик, но все равно не поверил.
– Зачем же тогда он убил Фредерика?
– Он не убивал его. – Дженет повысила голос. Торнтон поднялся и нервно заходил по комнате.
– Я тебя не понимаю. Мы не знаем ни одного человека, у которого был бы хоть малейший повод мстить художнику. Кроме потерявшего от ревности рассудок Касса, никто не входил в мастерскую. А когда оттуда вышел твой брат, Фредерик был мертв.
– Ты ошибся, Фредерик уже был мертв, когда брат появился в мастерской.
– Так утверждает Касс. Но тогда зачем он оставался там целых пятнадцать минут? Что он делал четверть часа?
– Я не знаю! – в отчаянии крикнула Дженет.
– Ты все знаешь, просто не хочешь признать истину. Поверь мне, ты бы стала счастливее, если бы открыто взглянула правде в лицо. Я-то могу понять Касса, его бешенную ревность, его неукротимый темперамент. Фредерик стал жертвой мстительной ярости ревнивца, а когда Касс опомнился, то было уже поздно. – Торнтон дошел до стены, развернулся и продолжил свой обличительно-философский монолог: – Когда же он понял, что был не прав...
– Не прав?
– Не прав по отношению к Еве, поверив в ее измену.
– Ерунда! Все было совсем иначе. Пойми, у жены брата был настоящий роман. Я знала об этом задолго до того, как их связь открылась.
– Этого не может быть! Я никогда не поверю, что Ева могла изменить Кассу, да еще с почтенным женатым человеком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
