– Не прав?
– Не прав по отношению к Еве, поверив в ее измену.
– Ерунда! Все было совсем иначе. Пойми, у жены брата был настоящий роман. Я знала об этом задолго до того, как их связь открылась.
– Этого не может быть! Я никогда не поверю, что Ева могла изменить Кассу, да еще с почтенным женатым человеком.
– Да она все время врет. Она солгала даже под присягой на суде! Я уверена, что Ева знает хромого.
– Зачем же тогда на суде оклеветанная женщина пыталась защитить Касса? Ева вела себя поистине самоотверженно.
– Самоотверженно?! – возмутилась Дженет, – да она просто сыграла, как актриса, которой хорошо заплатили.
– Господи! Какая напраслина!
– А ты, друг мой, оказывается, в полком неведении! Да-да, ей передали от нашего отца кругленькую сумму в три тысячи долларов. Ты не знал этого, Торнтон?
– Да, об этом мне не было известно, – признался кузен. Он, нахмурившись, разглядывал носки ботинок. – И все равно твои откровения ничего не меняют, – упрямился моралист.
– Напротив, Торнтон. Но ты, кажется, забыл о главном. Мне нужны деньги. И немедленно. Я сделаю все, чтобы Касса освободили.
– Только не с помощью наследства твоего отца. Ты, наверное, забыла, что он не сомневался в виновности Касса, как, впрочем, и большинство присутствующих в суде. Только ты одна отказываешься верить в преступление, совершенное твоим братом.
– Нет, есть еще один «сомневающийся» человек. Это Пит Расслин.
– Ваш молодой адвокат? Да, он блестяще провел защиту. Но позволь тебе напомнить, что у них далеко не простые отношения. Могу поспорить, что Касс ревновал Еву и к нему. Ведь это именно Пит познакомил Касса с его будущей женой.
– Не уходи от сути дела, Торнтон. Мне нужны мои деньги. – Дженет сделала ударение на слове «мои».
– Будь благоразумна, детка. Твой отец оставил четкие указания.
– Я хорошо помню. В завещании сказано: «на твое усмотрение».
– Мою позицию ты знаешь. Бог с тобой! Пребывай в приятном заблуждении, думая, что Касс невиновен. Тем не менее на свободе он опасен. Ему следует оставаться в лечебнице. И давай закончим этот бесполезный спор. Постарайся начать новую жизнь: ты еще так молода! И не мешай жить Еве. Ты, наверное, слышала, что ей дали главную роль в пьесе Грэма Коллинза «Роковая женщина».
– Что?! – Дженет громко рассмеялась.
– Как же ты ненавидишь ее, – тихо сказал он. Но Дженет не уступала:
– Миссис Фредерик была права. Они того не стоят. Но мой брат стоит. Касс достоин того, чтобы за него бороться. Так я получу свои деньги?
– Нет, извини.
– Что ж, тогда я предложу интервью солидным газетам. Журналисты будут просто счастливы. Подам прошение о пересмотре дела. Я уже вижу броские заголовки: «Сестра борется за свободу брата». И еще, – пригрозила она, – я расскажу им о том, кто мне ставит палки в колеса. Общество узнает, что всеми деньгами распоряжается мистер Торнтон и сидит на них, как собака на сене.
– Но это низко!
– Неужели? – съязвила Дженет.
Торнтон защищался, но уже явно не так убежденно:
– Ты просто не веришь, что Касс мог убить человека. Однако это свершилось, и преступление доказано судом. Ты, кажется, забыла, что я тоже был на месте убийства.
– Да, – задумчиво произнесла Дженет, – ты тоже был там.
Глава третья
Дженет долго искала в сумочке ключи. Мысли притупились. Казалось, прошедший день унес последние силы. У молодой женщины от слабости подкашивались ноги.
Квартира находилась на третьем этаже того же дома, что и салон «Кэтрин Лорд». Дженет наконец открыла дверь и зажгла свет в прихожей. Еще в коридоре она услышала, что в квартире упорно звонит телефон. «Это наверняка Пит Расслин», – подумала она.
Теперь всего несколько человек знали, где она живет. После суда Дженет стала вести замкнутый образ жизни. «Как на маленьком острове», – грезилось ей. Можно было пересчитать по пальцам друзей, которым она доверяла. Что касается мужчин, то единственный, кто все тяжелое время был рядом с Дженет, это адвокат Расслин. Остальных приятелей словно ветром сдуло, когда они узнали, что от ее огромного наследства почти ничего не осталось и она больше не вправе свободно распоряжаться деньгами семейства Грантов.
Звонил Пит. Да и кто еще это мог быть? Она долго молча смотрела на телефонный аппарат. Когда Дженет все-таки решила ответить, то на другом конце провода раздался знакомый приветливый голос:
– Ну наконец-то! Я трезвоню уже целый час! Пожалуй, придется установить за тобой более совершенное наблюдение.
Дженет неожиданно рассмеялась:
– Ты и так всегда был слишком внимателен ко мне.
– Конечно и никогда этого не отрицал. А как ты относишься к тому, чтобы сегодня вечером поужинать со мной?
– Спасибо за столь заманчивое предложение, но только не сегодня. Я очень устала. Голова гудит, как пчелиный рой.
– Хороший коктейль приведет тебя в чувство. Договоримся на полвосьмого, хорошо?
– Но, Пит, я не знаю...
– Я очень прошу тебя. И надень, пожалуйста, свое самое любимое платье и никаких черных очков. Пойми, мы не намерены отсиживаться в самом темном углу какого-нибудь захудалого ресторанчика. Пора выходить из подполья. Я не прочь и потанцевать, прелестная леди.
– Ой, нет. Только не танцы. Сейчас не время. В голосе Дженет зазвучала мольба, но Расслин был непреклонен:
– Как раз самое время. Тебе давно пора возвращаться к нормальной светской жизни. Так мы договорились? В семь тридцать.
Он быстро положил трубку, чтобы не выслушивать возражений сестры Касса.
«Но я совсем не хочу идти туда, где все будут снова глазеть на меня, узнавать и перешептываться. Пит ничего не понимает. Нет, вру. Пожалуй, это неправда. Он единственный, кто всегда меня понимал. Может, он прав? Пора возвращаться к нормальной человеческой жизни. В конце концов, хуже не будет – потому что хуже уже некуда», – размышляла мисс Грант.
Дженет наскоро приняла душ и переоделась. Она достала свое самое любимое маленькое черное платье с глубоким вырезом на спине; поверх накинула короткий золотистый пиджак. Волосы гладко зачесала назад, подвела губы помадой нежно-вишневого цвета и, вдохнув горьковатый аромат французских духов, слегка тронула ими виски. Взглянув в зеркало, она осталась вполне довольна: оттуда глядела совсем другая, похорошевшая женщина.
Когда внизу позвонили в дверь, она быстро натянула длинные перчатки и взяла сумочку. Дженет прислушалась: как обычно, Пит скакал через ступеньку. Она открыла дверь; Расслин, увидев ее, обомлел:
– Боже, Дженет! Ты – ослепительна!
И вдруг произошло то, чего она никак не ожидала. Пит порывисто обнял ее и страстно прижался губами к ее рту. Дженет чуть не задохнулась, пытаясь высвободиться из его крепких объятий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
