того, что происходит у меня дома я стану киником9. Надену лохмотья и буду бродить по дорогам Италии со вшами в волосах.
Лоллий наслаждался этим разговором. Никогда бы не поверил, но за четыре года, он кажется соскучился даже по язвительной насмешливости Петрония.
– Что случилось? Дядюшка Квинт увел у тебя из-под носа повара? Управляющий ворует гарум? Лягушка утонула в амфоре с пятидесятилетним фалерном?
Нет. Насчет насмешек Лоллий все-таки поторопился. Без них он, пожалуй, вполне мог бы обойтись. Молодой человек с упреком посмотрел на всадника. Но, чтобы пристыдить Петрония нужно было нечто большое чем укоризненный взгляд. Лоллий непременно воспользовался бы этим средством, если бы знал в чем оно заключается.
– Насмешки неуместны, когда речь идет о святотатстве, – строго сказал он. – Ты ведь, знаешь, я благочестивый человек.
– О да! Сам царь Нума10 не мог бы с тобой сравниться.
– Благочестивый, – твердо повторил Лоллий. – Просто в отличие от других я не выставляю благочестие напоказ. Я чту богов в своем сердце.
– И кто же встал между тобой и богами?
– Хотел бы я это знать!
Вообще-то, когда Лоллий сюда шел, он вовсе не собирался просить у Петрония помощи. Удивительно, но эта простая и очевидная мысль пришла ему в голову только здесь. Между тем, кто еще мог ему помочь? Кто другой мог разобраться в причинах бедствий, обрушившихся на его дом три дня назад, когда ему доложили, что какой-то негодяй облил краской стоящую в саду статую Вакха. Даже сейчас, рассказывая о случившемся Лоллию трудно было сохранять спокойствие.
– Изображение бога осквернено. Неприкосновенность моего жилища нарушена. В конце концов мне нанесли оскорбление! – Лоллий стукнул себя кулаком в грудь.
Однако, всадник не пожелал разделить его возмущение.
– Надеюсь ты выпорол сторожа? – с притворным участием поинтересовался он.
– Конечно. Ничто не обходится нам так дешево как мудрые советы, – желчно поблагодарил Лоллий. – Мой дом стал мишенью стрел безжалостной судьбы, а единственный человек, который может мне помочь упражняется в остроумии.
– Хочешь, чтобы я принял участие?
– В чем?
– В Вакханалии. Ты сказал, что ждешь от меня помощи, вот я и подумал… Ну, раз святое место осквернено, его потребуется заново освятить. Почтить Вакха. С благочестием, на которое мало кто способен кроме тебя.
– А… Нет. То есть ты, конечно, желанный гость в моем доме и все такое. Ты повидал мир, в отличие от всех этих пустых юнцов, не ездивших дальше своей усадьбы в Кампании. С тобой есть о чем поговорить. В конце концов, тебе можно день за днем пересказывать старые сплетни. Но сейчас я жду от тебя помощи более практического свойства.
В помощи Лоллий действительно нуждался. Ведь осквернив скульптуру в первый раз неизвестный злоумышленник не остановился. На следующую же ночь история повторилась. Единственное отличие состояло в том, что преступник выбрал не красную, а черную краску.
– Кто-то другой распорядился бы привести бога в надлежащий вид и на этом успокоился. Но ты меня знаешь. Я не такой уж легкомысленный человек, как многие думают. – Лоллий подозрительно посмотрел на всадника. По какой-то причине в этот раз Петроний воздержался от комментариев. – Поэтому, я выставил в саду охрану. Есть у меня один каппадокиец: больше шести футов роста, кудлатый, одноглазый, настоящий циклоп. Я кстати так его и назвал. Полифемом.
– Мог бы проявить больше фантазии. Я имею в виду с именем.
– Он и того не заслужил. Ночью кто-то треснул этого идиота по голове его же собственной дубиной и сбросил на землю. Я имею в виду, Вакха, конечно, а не этого неудачника. Как говорится: «Плохо, небом клянусь, и тяжко стало/Что ни день, что ни час все хуже11», – в подтверждение своих слов Лоллий протяжно вздохнул. – Что делать? Скажи мне.
– Ну, если циклопа ты уже выпорол, попробуй выпороть управляющего.
– Думаешь, поможет?
– Вряд ли, – Петроний с сомнением покачал головой. – Но тебе станет легче.
– Я не хочу, чтобы мне становилось легче!
Лоллий раздраженно взмахнул рукой. К сожалению, он упустил из вида, что в этой руке была чаша с вином. К счастью, вина в ней оставалось немного. К сожалению, большая часть остатков приземлилась у него на лице. Лоллий выругался. Свирепо выхватил из руки Петрония протянутую ему салфетку и выругался еще раз.
– Я не хочу слушать дурацкие шутки, – сказал, он утираясь. – Я не хочу упражняться с тобой в остроумии. Я не хочу даже слушать слова утешения, хоть выжать их из тебя труднее чем масло из камня. Я просто хочу знать, кто это сделал. И я хочу знать почему. И кто как не ты мог бы помочь старому другу, вместо того чтобы насмехаться и давать глупые советы. Ведь ты, не бездельник, которого зовут Луций Лоллий Лонгин. Ты Петроний, для которого нет в мире тайн.
– Не уверен, что тайна опрокинутой статуи сулит самое увлекательное приключение в моей жизни.
Петроний подлил гостю вина. Лоллий сделал глоток, восстанавливая утраченное душевное спокойствие и кивнул. Что ж. Никто не ожидал, что это будет легко.
– Что насчет благочестия? – поинтересовался он.
– Готов почтить бога столькими вакханалиями, сколько потребуется, что вернуть его расположение к твоему дому.
– Поклонение перед красотой?
– Мне не показалось, что речь идет о выдающемся произведении искусства.
– А долг дружбы? Неужели он ничего не стоит в наши испорченные времена?
Петроний вздохнул. Обвел взглядом стены, поморщился, наткнувшись на фреску, изображавшую соблазнение Леды, и вдруг замер, словно осененный сияющей вспышкой внезапного озарения.
– А, что, повар у тебя остался прежний? – вкрадчиво поинтересовался он.
– Повар? Еще бы! Зачем мне его менять? – озадаченно отозвался Лоллий. – Ты ведь помнишь моего Пилада. Он может сделать из свиньи мурену, а из угря курицу.
– Предпочитаю угря, сделанного из угря. Могу обойтись куриной курицей. Но в любом случае, я не в том положении, чтобы привередничать.
– Что тебе до моего повара? – Лоллий подозрительно прищурился. Все же изгибы мысли Петрония порой бывали слишком прихотливы, чтобы за ними можно было уследить.
– Не хотелось бы продешевить. Моя кухарка Памфила, женщина, выдающаяся во всех отношениях. – Всадник подался вперед и понизил голос. – Но она предпочитает, народную кухню. Если ты понимаешь, что я имею в виду. Так что спасение своего Вакха ты расплатишься со мной обедом.
Так просто? Невозможно поверить, чтобы это оказалось так просто. А ведь Лоллий был готов к тому, что после многочасовых язвительных пикировок ему придется уйти ни с чем.
– Клянусь желудком козы Юпитера, десятком! Ты не разочаруешься! А если разочаруешься, я велю зажарить повара.
– Боюсь он у тебя староват. Молодой гусь
