— Бросьте паясничать и скажите, сколько я должна уплатить вам, чтобы получить эти фото?
— Держите! — Он протянул ей конверт.
— Я хочу знать, сколько это будет стоить.
— Я дарю вам их…
— Для подарков мы слишком мало знакомы. Назовите цену.
— Продавать то, что мне досталось даром?! Снимки ничего мне не стоят! По-вашему, я должен заниматься спекуляцией?
— Хорош демагог! Оказывается, я вас толкаю на спекуляцию!
— Конечно! Кончится тем, что из-за вас меня посадят в тюрьму, и вы будете всю жизнь носить мне передачи. Знайте же, что я обожаю суп из пшеничных отрубей и кисель из щавеля. А пока меня не посадили в тюрягу — смиренно прошу вас принять сей скромный дар.
— А вы? Вы же тоже коллекционируете их…
— Я сегодня же всё пересниму и завтра вышлю вам по почте. Дайте мне ваш адрес…
Он проводил её до дому, договорившись о встрече в Эрмитаже через три дня.
На другое утро Дробов стоял перед дверью Катиной квартиры и читал табличку:
Е. Г. Левенталь — 1 зв.
Богатовым — 2 зв.
О. В. Басову — 3 зв.
Дверь открыла Катя. Она была в пальто, берете, на руках шерстяные перчатки. Дробов заметил, что одна из перчаток тщательно заштопана.
— Я принёс вам фото, — поспешно начал Дробов. — Решил, что так вернее… Мало ли что бывает на почте…
— Уже готово! Какой вы молодец! Заходите, заходите! Ещё минута, и вы не застали бы меня.
Комната Басовых была в конце длинного тёмного коридора.
— Не споткнитесь… у нас здесь заставлено… теснота, — предупреждала Катя, идя впереди Дробова. — Вот и наш вигвам!
— Вы не сердитесь, что я без предупреждения? Можно сказать — вломился.
— Гостю я всегда рада, тем более с такими дарами!
— Кроме бразильцев, я принёс вам фотографию знаменитого испанского футболиста — Альфредо ди Стефано. Это тот, которого когда-то похитили в Венесуэле. Говорят, похитители потребовали за него миллион долларов выкупа! Здорово?!
Дробов положил на стол конверт с фотографиями.
— В нашем распоряжении считанные минуты, — сказала Катя, взглянув на часы. — Сегодня впервые мне поручено вести экскурсию в Русском музее. Прошу. — Она придвинула к Дробову коробочку с монпансье.
Пока Катя рассматривала фотографии, Дробов вглядывался в обстановку комнаты, стараясь не пропустить ни одной подозрительной детали. В комнате стояли только самые необходимые вещи. Протёртый диван, двустворчатый платяной шкаф, стеллаж для книг, обеденный стол и небольшой письменный столик. На письменном столике в ореховой рамке — портрет красивого молодого человека с чуть прищуренным острым взглядом. Дробов узнал — Басов.
— Ваш повелитель?
— Вы что, решили продолжать роль ясновидящего? Ладно, сегодня я вам прощаю дешёвые фокусы. Мир! Дружба! Приедет Олег — я вас познакомлю. На почве футбольного психоза вы быстро найдёте общий язык. — Она снова взглянула на часы. — Надо бежать!
…В этот день в служебном блокноте Дробова появилась ещё одна запись: «Был у Басовой. Ничего подозрительного. Уходя из дома, комнату на ключ не закрывает. По дороге в музей зашла в магазин, купила две рубленых котлеты за двенадцать копеек, пачку вафель за тринадцать копеек. Шутила: “Обед из двух блюд обеспечен!” Полагаю, что о махинациях мужа она ничего не знает. Говорит о Басове с благоговением».
3. Тайна нижнего я
Вернувшись на работу после отпуска, Шмедов увидела в своей комнате новую сотрудницу.
— Нина Николаевна Быстрова, — сказал тор. — Займётся французской и итальянской периодикой.
Новая сотрудница понравилась Шмедовой с первого взгляда. В этой немолодой женщине было что-то уютное. Привлекательная улыбка, внимательный взгляд светлых, слегка близоруких глаз, неторопливая речь — всё это располагало к ней. Шмедову она пленила также и великолепным знанием языков — французского, испанского, итальянского… Ефросинья Осиповна обрадовалась, узнав, что новая сослуживица тоже живёт на Охте.
— Вы обязательно должны зайти ко мне. Я ведь живу одна… пока… — добавила она, делая ударение на последнем слове.
— Как понять это «пока»? — многозначительно улыбнулась Нина Николаевна.
— Я выхожу замуж.
— Милая Эфа, у вашего мужа будет множество завистников. Кто этот счастливец?
— Как-нибудь потом… Здесь не располагает обстановка…
На третий день знакомства они возвращались с работы вместе. У дома Шмедовой их застал мартовский дождь.
— Ужасная погода! А вам ещё идти и идти! — встревожилась Шмедова. — Поднимемся ко мне, я дам вам зонтик.
— Буду благодарна…
На площадке второго этажа Ефросинья Осиповна вынула из сумочки связку замысловатых ключей, поколдовала над замком и открыла дверь.
— Я вижу, к вам нелегко проникнуть! — одобрительно заметила Нина Николаевна.
— Пришлось потратиться на специальный замок с секретом. Столько жулья кругом развелось… и соседи какие-то… не внушают доверия…
— Правильно делаете, могут обчистить…
— Тем более что у меня, слава богу… Ну входите, раздевайтесь. Я угощу вас чудесным кофе по-фински. Меня научил его варить Олег. А Олега научил один знакомый профессор-финн. Прошу вас…
Пока Ефросинья Осиповна приготовляла на кухне кофе, гостья, близоруко щуря глаза, рассматривала комнату. Обставленная новым польским гарнитуром, комната сияла полированным деревом и казалась не совсем ещё обжитой. Единственная старая вещь — скрипка в потёртом футляре — висела над сервантом, чуть ли не под самым потолком. На туалете, возле палисандровой шкатулки, поблёскивали флакончики, щипчики, ножницы, пилочки… и электрическая бритва. Здесь же в овальной бронзовой рамке — фотопортрет мужчины. Нина Николаевна наклонилась, чтобы рассмотреть фотографию, и увидела в зеркале неслышно вошедшую Шмедову.
— Красив, ничего не скажешь, красив! Это, конечно, он?
— Он!
— Вы знаете, Эфочка, мне кажется, я где-то встречалась с ним. Он не работал в «Интуристе»?
— Что вы! Он же — учёный, кандидат наук. Садитесь. Через десять минут кофе настоится. Чувствуете, какой дивный запах?
— Ещё бы! Для меня запах хорошего кофе приятнее всего!
— Олег тоже обожает аромат кофе.
— Я думала, учёные к земным утехам безразличны. В какой области науки работает ваш жених?
— Мой Олег?.. — Ефросинья Осиповна настороженно оглянулась, словно боясь, что её подслушивают. — Он физик. Работает на секретном производстве. Я даже не знаю, где находится этот завод…
— Такой молодой и уже учёный! От души поздравляю вас, милая Эфочка! Когда свадьба?
Шмедова махнула рукой и промолчала.
— Простите, ради бога! Кажется, я задала бестактный вопрос?!
— Нет, почему же… но всё довольно сложно…
— Догадываюсь, — осторожно начала Нина Николаевна. — У него… семья, жена не даёт развода?
— Если бы! С женой развестись нетрудно…
— Так в чём же дело?
— Понимаете, он живёт вдвоём с матерью, больной старухой. У неё был не то инсульт, не то инфаркт, в общем, что-то в этом роде. И эта истеричная старуха вбила себе в голову, что она умрёт, если Олег женится. А он так её любит, что сам в это уверовал. Я считаю, что ничего с ней не сделается! Поплачет, поплачет и успокоится. А если и… В общем, своё она отжила, а другим жить не даёт. Ну, скажите, разве я не права?
— Конечно… — согласилась Нина Николаевна. — Не век же вам жить врозь. Как же он представляет себе дальнейшее?..
— Сейчас я вам расскажу. Только принесу кофе…
Она снова исчезла на кухне. Послышался звон посуды, аромат кофе стал сильнее, и наконец сияющая хозяйка вкатила в комнату полированный столик на колёсиках. На столике дымились две кофейные чашечки, стояли кофейник, сахарница и вазочка с миндальным печеньем.
— Прошу вас! — Ефросинья Осиповна не скрывала своего удовольствия: она впервые играла роль хозяйки собственной квартиры. И всё сейчас было, как в заграничных фильмах или романах: обставленная на западный манер квартира, столик на колёсиках, приготовленный по особому рецепту кофе…
Словно угадав мысли Шмедовой, Нина Николаевна сказала проникновенно:
— Как у вас всё мило, Эфочка. В каждой мелочи столько вкуса, всё так продумано!..
— Признаюсь, моей заслуги здесь нет. Это — Олег. У него исключительный вкус. Пожалуйста, берите печенье…
Нина Николаевна пила маленькими глотками горячий чёрный кофе и слушала Шмедову.
— Не скрою, Олег открыл мне какую-то новую грань жизни. Это и понятно. Он ведь ленинградец, сын крупного дипломата. А я что? Родилась в деревне на Псковщине. Потом жила в Пскове. Говорят — древний город! Только мне эти древности ни к чему. Камни! А я хотела жить среди интересных людей! Ну потом повезло: поступила в Ленинграде в институт. Только ведь на стипендию не разойдёшься. Жила в общежитии, ходила в штопаных-перештопаных чулках. Но всё-таки верила — придёт и ко мне удача! И уж тогда, будьте уверены, я её не выпущу! Так и случилось. Как-то после защиты диплома я была на футбольном матче. И тут он меня увидел и сразу влюбился! А ещё говорят, что любви с первого взгляда не бывает! Вот уже два года, как мы любим друг друга. Господи! Скорее бы умерла эта зловредная старуха! — неожиданно воскликнула Ефросинья Осиповна. — Олег так и говорит: «После смерти мамочки ты будешь единственной моей владычицей». Разрешите, я налью вам ещё чашечку?..
