поднялся с постели и поплёлся к лестнице. Казалось, тело весило фунтов триста, а то и пятьсот. Спустившись на первый этаж, Тори обнаружил, что мамы нигде не видно. Ну конечно – в это время она всегда в городе: закупается на рынке, выводя из себя продавцов дотошными вопросами о свежести помидоров. Нерадивому сыну стоило бы помочь ей, но она никогда не дожидалась, пока он проснётся. Может, и не зря: после ночи обильных возлияний от Тори было бы больше вреда, чем пользы.
В дверь снова постучали: стук был настойчивым, но сдержанным. Гость явно не хотел показаться грубым, но и отсутствие ответа его не устраивало.
– Да иду я, иду! – огрызнулся Тори, взъерошив волосы и подтянув штаны. Это не сильно улучшило его внешний вид: изо рта всё ещё пахло так, словно там что-то умерло (помимо его надежд на лучшее будущее), а на опухшем лице красовались красные заломы от подушки. По дороге к двери Тори пытался угадать, кого принесла нелёгкая. Вот было бы здорово, если бы на пороге стояла фигуристая блондинка… Увы – скорее всего, это Декси припёрся, чтобы объясниться, почему не явился вчера. А может, ему ни капельки не стыдно и он даже не попытается придумать причину. А притащился, предчувствуя рыбные котлеты на обед. Да уж, у этого паршивца всё схвачено!
– Ну ты и хитрожопый, конечно, – оскалился Тори, выглядывая за дверь, но моментально осёкся: – Ой…
– Доброе утро, Виатор. – Эйри Люция смутилась, застав парня в не самом свежем виде и к тому же в одних штанах. Три куцые волосинки на груди Тори приковывали взгляд, и Люции пришлось сделать над собой усилие, чтобы не смотреть на них.
– Простите, я не знал, что вы зайдёте… Мама на рынке…
– Вообще-то я пришла к тебе. – Голос Люции звучал сухо и сдавленно. В нём звенели тревожные нотки, от которых Тори стало не по себе.
– Ко мне?
За всю жизнь Тори и Люция Рамио ни разу не оставались наедине. Он всегда шустро проскальзывал мимо неё в комнату Декси, а на праздниках эйри Люция не отходила от его матери, не замолкая ни на секунду. Люция не относилась к тем матерям, которые принимают друга своего сына как родного и хлопочут вокруг него с тарелкой горячего супа, расспрашивая о девчонках и планах на будущее. Может, Люция и любила Тори, но не пыталась делать вид, что соседский отпрыск хоть сколько-нибудь интересует её в качестве собеседника.
– Мне нужна твоя помощь, – туманно ответила она, потупив взгляд.
– Ох… Что ж… Конечно! – Натянув дежурно вежливую улыбку, Тори заметался в дверном проёме. – Дайте мне минутку…
Неловко скрывшись за дверью, он метнулся обратно в спальню. Тори наспех извлёк из кучи белья самую чистую на вид рубашку, затем быстро ополоснул лицо из умывальника, пригладил волосы и бросился обратно к дверям, по пути натягивая видавшие виды коричневые ботинки из грубой кожи.
– К вашим услугам! – обворожительно улыбнулся Тори, но тут же стёр с лица улыбку, вспомнив, что запах изо рта никуда не исчез.
Семейство Рамио жило через двор от Рэсисов. Шесть невысоких домиков столпились в форме колодца на тесной улочке в Журавлином Квартале. Соседи давно знали друг друга и жили почти дружно, за исключением, пожалуй, эйра Брута и его крикливой жены. В некотором роде соседи были одной большой семьёй – со всеми вытекающими последствиями: они знали друг о друге всё, и ни одна сплетня не задерживалась в пределах одного дома дольше десяти минут. Иногда мать Тори могла часами заседать на кухне с эйри Люцией, и Тори волей-неволей узнавал о соседях гораздо больше, чем хотел бы. О самой эйри Люции он также был наслышан, но всегда старался пропускать мамину болтовню мимо ушей. Меньше всего на свете молодому парню хочется слышать, как от матери его лучшего друга ушёл муж, найдя себе молодую любовницу. И что она на этой почве начала выпивать и искать утешения в случайных связях.
Плетясь за эйри Люцией, велевшей следовать за ней, Тори хотел невзначай расспросить соседку о том, чем вчера вечером был занят её сын и почему бы ему самому ей не помочь. Но Люция шагала быстро и уверенно, не давая возможности завести разговор, так что Тори послушно следовал за ней до самых дверей.
Миновав пыльный двор, Тори и Люция оказались внутри дома. Его обстановку можно было узнать из тысячи: сразу чувствовалось, что здесь давно не хозяйничал мужчина. Бесконечные коврики, подушечки, расшитые скатерти и шторы, вазочки, тарелочки, статуэтки и картины… От этого «великолепия» начинало рябить в глазах. Впрочем, жившую здесь женщину хозяйкой тоже назвать было трудно. Всё вокруг тонуло в хаосе, везде чувствовался налёт запустения. Вещи, когда-то призванные украшать дом и создавать уют, теперь служили лишь для того, чтобы заполнить пустоту. В доме пахло дешёвыми духами и пудрой, сигаретами, пылью и печалью. Несмотря на дружбу с Декси, Тори старался бывать здесь как можно реже, и сейчас ему пришлось вспомнить почему.
– Так чем вам помочь? – Тори всеми силами старался сохранить нейтральное выражение лица. Он выискивал взглядом покосившуюся полку или подтекающий кран, но в этом доме сложно было однозначно сказать, что именно вышло из строя.
Люция молчала. Она закусила нижнюю губу. Когда Тори перестал глазеть по сторонам и наконец посмотрел на Люцию, то заметил, что она вот-вот заплачет. Он не знал, как себя вести: Люция, хоть и любила поговорить, всегда держала дистанцию с окружающими, и он никогда не мог даже представить её уязвимой. А даже если и мог, что он сделает? Утешать хорошеньких молодых барышень Тори был мастак: в его объятиях они быстро забывали о своих печалях. Но это был совсем другой случай. К счастью, Люция взяла себя в руки и наконец заговорила:
– Декси. Я не могу его разбудить.
– Ну да, он вообще любит поспать, – криво улыбнулся Тори.
– Ты не понял. Совсем… не могу.
Она быстрым шагом пересекла гостиную и поманила гостя туда, где располагалась спальня сына. Декси жил в небольшой комнатке под лестницей, и едва ли это место выглядело приветливее, чем весь остальной дом. Даже в те редкие моменты, когда там было прибрано (от одного до шести раз в год на религиозные праздники), запах стоял такой, что можно было вешать топор. Если вам когда-нибудь доведётся выбирать между сточной канавой и комнатой мальчика-подростка, смело выбирайте свалку.
В комнате было мрачновато: свет почти не попадал сюда из-за маленького окна. Но сейчас, в самое светлое время дня, даже
