class="p1">Маунтбэттен согласился, что присоединение было насильственным (!), но добавил, что насилие началось с племен, за которые ответственен Пакистан. В качестве решения конфликта он предложил провести «плебисцит под эгидой Организации Объединенных Наций». Джинна отклонил это предложение, но, как показали дальнейшие события, сама идея обращения в ООН была принята к сведению. На предложение индийского правительства о плебисците (от 31 октября 1947 г.) генерал-губернатор Пакистана внес контрпредложение о совместном управлении Кашмиром, которое Индия отвергла.
Встреча в Лахоре не дала результатов, бои продолжались. Пытаясь избежать полномасштабной войны с Пакистаном, премьер-министр Индии Неру отверг предложение Шейха Абдуллы направить Пакистану ультиматум и по истечении срока объявить ему войну (4 ноября 1947 г.). Поэтому он был склонен согласиться с идеей Маунтбэттена о плебисците, но не ослаблял и военных усилий по изгнанию захватчиков. 2 ноября 1947 г. Неру объявил по радио о готовности Индии провести плебисцит под эгидой ООН в Кашмире:
«По установлении законности и порядка, мы готовы провести референдум под покровительством такой международной организации, как ООН. Мы хотим, чтобы референдум был честным и справедливым волеизъявлением народа и мы согласимся с решением, которое будет принято на основании результатов референдума. Я не могу представить себе более честного и справедливого предложения»89.
8 ноября прошло заседание Объединенного комитета по обороне – органа, призванного координировать действия Индийской и Пакистанской армий в течение переходного периода после раздела страны. Заседание вел Маунтбэттен, его председатель. На нем сразу выявились расхождения во взглядах сторон на вывод войск. Пакистан требовал одновременного вывода, Индия настаивала на том, что отведет свои войска только после того, как Кашмир будет очищен от вторгшихся. Маунтбэттен пытался сыграть роль посредника и организовать встречу двух премьер-министров, но безрезультатно. Через день после этого, 10 ноября, лорд Маунтбэттен вылетел из Дели в Лондон чтобы присутствовать на торжественной церемонии свадьбы принцессы Елизаветы90, дочери короля Георга VI. По возвращении в Дели он возобновил переговоры с руководством Индии и Пакистана.
Поскольку стороны не могли прийти к согласию, Махатма Ганди рассудил, что если правительство Великобритании займет твердую позицию, то кашмирский вопрос будет решен. Маунтбэттен рекомендовал Клементу Эттли приехать в Индию, встретиться с Неру и Лиакатом Али Ханом и попытаться разрешить кризис личным посредничеством. Однако британский премьер-министр предпочел не вмешиваться в конфликт, считая, что надлежащим форумом для обсуждения кашмирского вопроса является Организация Объединенных Наций.
Шагом, призванным подчеркнуть “нейтралитет” кабинета Эттли, стал отзыв Клода Окинлека с поста верховного главнокомандующего Индийской и Пакистанской армий. Правда, сам фельдмаршал стремился продлить срок своих полномочий до 31 декабря 1947 года, и Маунтбэттен готов был поддержать его в этом. Но против этого выступил Патель, заявивший Маунтбэттену, что присутствие Окинлека «сковывает инициативу индийской армии и служит передовым аванпостом Пакистана». Напротив, правительство Пакистана требовало сохранения поста Окинлека и его штаба как «нейтральной организации до тех пор, пока они не завершат свою работу 1 апреля 1948 г.» Двусмысленность положения главнокомандующего с началом конфликта в Кашмире становилась слишком очевидной, и 30 ноября 1947 г. Окинлеку пришлось оставить свой пост. Напомним, что полномочия Маунтбэттена как главы Объединенного Совета обороны и Окинлека как верховного главнокомандующего обеих армий Индии и Пакистана предполагали использование любых сил для поддержания мира и порядка. Если верить утверждениям Пакистана о непричастности его армии к событиям в Кашмире, вторжение было как раз таким случаем.
Но британское правительство избрало политику невмешательства в конфликт, очевидно, заранее зная о роли в нем Пакистанской армии и британских офицеров. С одной стороны, такая позиция британского премьер-министра была обусловлена провозглашенным им принципом невмешательства в дела бывших колоний. Как считали многие в Англии, это должно было поставить кабинет лейбористов вне упреков в том, что он по-прежнему пытается диктовать свою волю Индии и Пакистану и сохранить их зависимость от метрополии. Но с другой стороны, политика невмешательства имела для Англии свои преимущества. Если британское правительство собиралось поддержать одну из сторон в ущерб другой в кашмирском споре, то ему действительно было выгодно сохранить формальный нейтралитет. А если Англия собиралась поддержать притязания Пакистана в Кашмире, то ей пришлось бы проводить эту политику «чужими руками», чтобы не настроить против себя Индию. Поведение Маунтбэттена, как, впрочем, и последующие события, свидетельствовали о том, что кабинет Эттли в этом споре принял сторону Пакистана. Не последнюю роль в такой позиции лейбористского премьера играла его переписка с премьером Пакистана. Такая политика позволяла сохранить видимость «нейтралитета» и хорошие отношения с обоими доминионами, но при этом возложить все непопулярные меры на Организацию Объединенных Наций.
Маунтбэттен пытался убедить Неру, что «только вмешательство третьей стороны, пользующейся международным авторитетом и действующей в рамках согласованных полномочий, могло бы сдвинуть дело с мертвой точки». По его мнению, этой «третьей стороной» могли стать либо правительство Великобритании, либо Организация Объединенных Наций. Он посоветовал Неру установить прямой контакт с Эттли и пригласить его немедленно встретиться с премьерами доминионов. Однако, как свидетельствует Кэмпбелл-Джонсон, даже сам Маунтбэттен не верил в то, что британское правительство возьмет на себя роль посредника. «Эттли, – пишет он, – как и ожидал Маунтбэттен, отверг предложение о своем немедленном личном вмешательстве, считая, что он не сможет сыграть здесь большую роль – разве что роль посредника в самых общих вопросах, и предложил положиться на «надлежащие каналы» Объединенных Наций. Однако Эттли направил Неру чрезвычайно удачное послание, в котором призывал его к осторожности. Получив ответ, правительство Неру решило передать вопрос в ООН не дожидаясь ответа Лиаката»91. Таким образом, Маунтбэттен прекрасно понимал двусмысленное положение, в котором оказался бы кабинет Эттли, если бы он выступил в качестве посредника в кашмирском споре. Очевидно, предлагая Неру просить вмешательства Англии, он надеялся, что Эттли откажется и убедит Индию обратиться с жалобой в ООН.
Для давления на индийское правительство Маунтбэттен даже предлагал Неру согласиться на раздел Кашмира между Индией и Пакистаном или немедленно передать вопрос в Совет Безопасности ООН, говоря, что иной альтернативы войне нет. Не получив поддержки Англии и не желая раздела Кашмира, Неру послушался рекомендаций Маунтбэттена, Исмэя и Эттли. 20 декабря 1947 г. решение об обращении в ООН с обвинением Пакистана в поддержке захватчиков было принято. Все члены кабинета одобрили его; против выступил лишь заместитель премьер-министра сардар Патель. Ганди попытался предложить в качестве альтернативы провозглашение независимости Кашмира, но в итоге был вынужден согласиться на обращение в ООН.
Таким образом, решить вопрос на уровне глав государств не удалось, и 31 декабря 1947 года Индия обратилась с официальной жалобой на действия Пакистана в Совет Безопасности ООН. Правительство Великобритании
