и не болтали о военных секретах.
Второго мая, офицер вызвал механика в штабную землянку, поставил его в стойку «смирно» и строго сказал:
— Я слышал, как все наши ребята зовут тебя — Доля. Насколько я знаю, ты родом из Нижегородской губернии и носишь фамилию Первов. Объясни, почему у тебя такое странное имя? Оно что, не русское?
Пришлось парню выложить всё, как на духу, и он стал рассказывать:
— Мой отец Фёдор Васильевич воевал в Первую мировую войну. В 1915 году, он попал в плен и несколько лет провёл в лагерях Австрии, Германии, Италии, Венгрии. Там неожиданно выяснилось, что он обладает большими способностями ко всем языкам.
Благодаря этому дару, он выучил местные диалекты так хорошо, что говорил без акцента. Когда он вернулся на родину, то часто пел мадьярские, итальянские и немецкие песни.
Сразу после гражданской, отец вернулся в Нижний Новгород и стал работать в губернском горкоме ВКП(б). Там он познакомился с чинами высокого ранга. Среди них оказалось большое число коммунистов из зарубежных держав.
Зная чужие наречия, он часто общался с интернационалистами, а с некоторыми из них, крепко сдружился. Поэтому, он назвал меня и трёх моих братьев по имени своих близких и верных товарищей.
— Это как же? — заинтересовался новый начальник.
— Одного Юджин, второго Вальтер, третьего Роберт. Последнего он назвал в честь Владимира Ильича Ленина — Владленом.
— Как же вас мама называла в семье? — изумился молодой офицер, ошарашенный этой историей.
— Старшего, Юра, а других Валя, Роба и Владя. Ну, а меня просто Доля.
— С остальными теперь всё понятно, а как твоё полное имя? — не отставал очень дотошный партийный работник.
Сержант печально вздохнул и тихо сказал: — Адольф.
— Так же, как Гитлера? — потрясённо вздохнул политрук.
— Так точно! — подтвердил удручённый танкист.
— Ну, знаешь, — протянул офицер: — дело так не пойдёт. Ты у нас являешься секретарём комсомольской организации. Ведёшь открытые собрания всего батальона. Призываешь бойцов громить проклятых фашистов, а сам, получается, тёзка их бесноватого лидера. Что же нам делать с тобой? Не ровён час, узнает кто-нибудь из соседних частей, и нас с тобой поднимут на смех.
Политрук тяжко задумался, потом просветлел всем лицом и сказал: — Кажется, я нашёл приемлемый выход. Черкни-ка родителям, пусть они подберут тебе какое-нибудь новое имя. А мы выправим тебе документы.
Заметив, что Доля внимательно выслушал его предложение, но не проявил сильной радости, начальник перешёл на повелительный тон и отдал приказ: — Хватит раздумывать! Садись и пиши!
Сержант ответил: — Так точно! — взял протянутый политруком листок бумаги, вырванный из ученической тонкой тетрадки, и химический карандаш, словно обгрызенный зубами собаки.
Молодой человек подошёл к небольшому столу, сколоченному их горбыля. Он придвинул пустой ящик из-под снарядов, которые использовали вместо всяческой мебели, устроился на шатком сидении и начал строчить депешу домой.
В первую очередь, Доля поздоровался с мамой — Евдокией Григорьевной. Он сообщил, что с ним всё в порядке. До фронта так далеко, что у них даже не слышно выстрелов пушек. Спросил, как воюет отец и старший брат Юрий, и как трудятся на заводе Роба и Валя. Поинтересовался, как учится в школе младшенький Владя?
Затем, передал привет всем деревенским знакомым, а в заключенье добавил, мол, в такое тяжёлое время ему неудобно зваться Адольфом. Поэтому, он очень просит о том, чтобы милая мама написала на фронт дорогому отцу и попросила дать Доле какое-нибудь новое имя. Механик поставил подпись с числом и протянул листок офицеру.
Политрук внимательно прочитал небольшое послание, сложил листок небольшим треугольником и вернул молодому танкисту:
— Напиши адрес. Сейчас я поеду к начштаба полка и передам его вместе со всей нашей почтой.
Письмо полетело в далёкий тыл родины и кружными путями добралось до Нижегородской губернии. Оттуда просьба Доли направилась к его пожилому отцу, на другой, Волховский фронт.
Фёдор Васильевич получил то послание под Ленинградом и несколько дней размышлял, можно ли чем-то помочь своевольному сыну? А то ишь чего парень удумал, хочет отречься от того славного имени, что подарили родители. Так он, глядишь, и от фамилии предков откажется.
В конце концов, благоразумие взяло верх над обидой на неразумного отрока. Мужчина пришёл к твёрдому выводу, что во время войны с Гитлером имя Адольф звучит, чересчур вызывающе и, с большой неохотой, дал своё разрешение.
Ответ от родителей пришёл в военную часть лишь через два с лишним месяца. За столь долгий срок, сержант и политрук участвовали во многих тяжёлых боях. Их рота постоянно несла большие потери. И всё же судьба оказалась благосклонной к обоим. Они остались в живых и даже не были ранены.
Механику повезло ещё один раз. Почта пришла в то самое время, когда замполит куда-то уехал. С большим нетерпением молодой человек развернул треугольник и погрузился в чтенье депеши.
Из длинного письма мамы, Доля узнал, что у неё, у отца и всех остальных родственников всё хорошо. Отец получил тяжёлое ранение на фронте, но всё обошлось. Руки, ноги на месте. После лечения в госпитале его списали «в чистую». Сейчас он находится дома и постепенно приходит в себя.
Дальше мама писала, что старший брат Доли, Юрий служит артиллеристом на одном из линкоров. В ходе первых сражений, Балтийский флот принял на себя мощнейший удар вражеской армии, но устоял в той жуткой схватке и продолжал воевать.
В одном из боёв, снаряд упал на верхнюю палубу возле орудия. Раздался оглушительный взрыв, и волна детонации швырнула артиллерийский расчёт в ледяное осеннее море.
К великому счастью, старший брат не погиб. Однако, пока удалось отбиться от фрицев, пока спускали шлюпку на воду и спасали людей, Юрий сильно простыл. Он подхватил воспаление лёгких, которое не проходило так долго, что врачи опасались, как бы заболевание не перешло в туберкулёз.
Юрия срочно отправили в столицы державы, где он к своему удивлению, оказался в одной палате с Сергеем Лемешевым. С тем известным певцом, который снялся в комедии «Музыкальная история», выпущенной в 1940-м году. Её крутили в стране перед войной.
В самом конце повествования мамы, Доля прочёл несколько строчек, начертанные другим, мужским почерком. Отец сообщал: — «Так уж случилось сынок, что моё письмо, посланное с Ленинградского фронта, застряло в дороге и только недавно дошло до деревни. После отсылки депеши, я был сильно ранен и отправлен в тыл на поправку. Так что, оказался я дома чуть раньше, чем сюда прибыл мой треугольник.
Поэтому, я взял перо и объявляю своё решение тебе. Мы с матерью поразмышляли и согласились
