— А почему вы захотели увидеть меня? — робко спросила Энни.
Скрестив большие руки на груди, Лаури облокотился на стол.
— Чтобы поблагодарить, — сказал он. У него был немного хрипловатый голос с едва заметным ливерпульским акцентом. Энни не могла себе представить, чтобы он когда-нибудь мог говорить сердитым тоном. — Несмотря на имеющиеся у них недостатки, господа из «Стикли и Пламм» очень рационально подошли к моему делу.
Энни пролепетала что-то о том, что эта фирма уже давно снискала себе огромное уважение, но Лаури сказал, что, учитывая сложившиеся обстоятельства, это вопрос спорный и что самое время сменить тему разговора.
— Что тебе известно об оформлении интерьера? — неожиданно спросил он.
— Абсолютно ничего! — ответила Энни.
— А вот со слов дяди Берта ты в этом вопросе настоящий профессионал. Дело в том, что я не могу придумать, в какой цвет покрасить свой дом. Мои мастера ждут указаний. И если я не потороплюсь, они все покрасят белой краской, включая входную дверь.
— Пусть дверь будет ярко-желтая, — быстро сказала Энни. Она понимала, что Лаури ведет себя подобным образом лишь из вежливости, пытаясь отвлечь ее от грустных мыслей. — Наша входная дверь когда-то была отвратительного темного цвета. И я дала себе слово, что если у меня будет свой дом, я выкрашу ее в желтый цвет.
Лаури Менин засмеялся, обнажив большие, немного искривленные зубы.
— Ну, тогда пусть будет желтый. Мне крупно повезло, что я встретил тебя. Я бы наверняка выбрал коричневый цвет. А что ты думаешь насчет гостиной? Мой любимый цвет красный, но у меня такое ощущение, что в данном случае он не подойдет.
Энни даже поморщилась от досады.
— Красный будет выглядеть просто безобразно. Лучше всего отдать предпочтение приглушенным тонам — бледно-розовому или светло-желтому, в тон обоям. Если верить моим бывшим сотрудницам, это последний писк моды.
— Боюсь, пока здание не даст усадку, ни о каких обоях не может быть и речи. Но розовый и желтый цвет — отличная идея, мне очень нравится.
— А как насчет вашей жены? Она что, не имеет права голоса?
Лаури допил свой кофе.
— У меня нет жены.
— Но вы не похожи на холостяка.
По мнению Сильвии, холостяки были либо людьми, умудренными опытом, либо маменькиными сынками. Лаури не подходил ни под одно из этих определений.
— Я вдовец, — беспечно сказал он.
Энни поднесла руку к губам.
— О боже, мне ужасно жаль. То есть мне жаль, что я приняла вас за холостяка, а также насчет вашей жены.
Казалось, Лаури развеселило ее смущение.
— Тебе не о чем жалеть. Моя жена Мег умерла уже много лет назад. Наша совместная жизнь была непродолжительной, но приятной. Нам тогда было по двадцать лет. Она погибла в Лондоне во время бомбежки. — Он возвратился к предыдущей теме: — А еще мне бы очень хотелось услышать твое мнение по поводу мебели. Проскитавшись по комнатам более двадцати лет, я не приобрел себе ничего, кроме одежды и книг. Мне нужно обставить свое гнездышко сверху донизу.
Энни подумала, что это самый замечательный человек из тех, кого она когда-либо встречала в своей жизни. Какое счастье, что она задержалась на ступеньках лишних пять минут, иначе они могли бы разминуться. Казалось, он искренне интересовался ее мнением. Она предложила Лаури описать его новый дом, чтобы легче было давать советы, предупредив, что единственной вещью, которую она приобрела на сегодняшний день, был холодильник.
— Я придумал кое-что получше. Моя машина припаркована прямо за углом. Если ты не против проехаться в Ватерлоо, я покажу тебе свой дом.
Крошечный застроенный участок имел форму электрической лампочки. На его территории находилось четырнадцать домов — абсолютно одинаковых, кирпичных, кремового цвета, каждый из которых был рассчитан на две семьи. Пара таких вот близнецов, уже заселенных жильцами, стояла вдоль узенького входа. Молодые побеги вьющихся растений уже начали свое долгое путешествие вверх по фронтальным стенам. Кое-где можно было заметить недавно вскопанные цветочные клумбы, окаймленные бордюрами, а также крошечную живую изгородь. На ярком новом дорожном знаке виднелась надпись «тупик Хезер», а внизу маленькими буквами приписка — «проезда нет».
— Хезер — имя дочери главного подрядчика, — сказал Лаури.
— Какая прелесть! — воскликнула Энни, когда он открыл дверь и они зашли внутрь. На стенах светлой, просторной прихожей не было ничего, кроме розовой штукатурки.
— Как мило. — Энни погладила деревянный набалдашник, выполненный в форме купола, на перилах лестницы.
— Это, пожалуй, единственный дом, где имеется такая достопримечательность, — сказал Лаури.
— Почему?
— Дело в том, что на этом строительном участке меня наняли в качестве столяра. И я, не преминув воспользоваться возможностью, сделал в собственном доме несколько оригинальных дополнений.
Они прошли в гостиную. Там была полукруглая ниша с двустворчатыми, доходящими до пола окнами. Но настоящим произведением искусства был длинный камин из красного кирпича с маленькими декоративными углублениями по обеим сторонам и необработанной синевато-серой плитой под очагом. Лаури гордо заявил, что и эта вещь уникальна и есть только в его доме…
— Камин — просто супер, и мне ужасно нравятся эти окна! Нечто подобное можно увидеть только в кино. Мне еще никогда не приходилось встречать ничего такого в реальной жизни. А можно выйти и посмотреть, что снаружи?
— Разумеется. Но боюсь, что там пока лишь месиво из грязи и глины.
Огромный участок за домом, совсем недавно огороженный забором, был почти треугольной формы, чем-то напоминая кусочек пирога. Сквозь перелопаченные комья земли пробивалась дикорастущая свежая трава и несметное количество одуванчиков, но там было еще нечто, что заставило Энни восхищенно ахнуть. Почти в центре сада росло дерево — большая плакучая ива, ветви которой буквально стелились по земле.
Лаури сказал, что на этом месте когда-то был старый дом.
— К сожалению, строители уничтожили красивейшие сады. Всего трем деревьям удалось избежать этой печальной участи. — Продолжая разговор, он признался, что всегда мечтал о саде. — Я ухаживаю за деревьями хозяйки дома, в котором сейчас живу, однако он совсем маленький.
Кругом стояла тишина, нарушаемая лишь приглушенным щебетом птиц-невидимок и одиноким жужжанием пчелы, севшей на ближайший одуванчик. Энни вдруг подумала: «Какой сегодня все-таки прекрасный день!» До этого момента она была настолько занята, что просто не замечала этого. Весь сад был залит ослепительно сияющим июньским солнцем, а желтые одуванчики сверкали и мигали, как свечки. На минутку отрешившись от действительности, Энни вдруг представила себе ровную зеленую лужайку, окаймленную бордюрами в виде цветущих кустарников, небольшой участок для посадки овощей, беседку и маленьких детишек, которые бы радовали глаз своими прелестными личиками, то прячась под сенью плакучей ивы, то снова появляясь из-за веток. Она вздохнула.
