Гришина. Ангелина.
— Какими судьбами к нам?
— Так нас недавно сюда перебросили. Буквально днями. Было тут одно дельце… — девушка задорно тряхнула кудряшками и снова улыбнулась, обнажив два ряда ровных, белоснежно-перламутровых зубов.
— Погодите, — Григорий нахмурился. — Гвардия…часом, не на мысе Херсонес? Вы, должно быть, из 46-го ночного авиаполка, верно?
— Ага. А вы в штабе служите? Не видела вас что-то на аэродроме.
— Прошлой ночью вернулся, — рассеянно ответил Григорий. — Подбили недавно во время атаки на конвой, пришлось приземляться в братском полку у штурмовиков. Загорали некоторое время, ждали запчасти и техников. Подлатали, а там и новое задание подоспело. Наверное, поэтому мы с вами и не встречались.
Гришина вдруг встрепенулась. Всмотрелась в лицо экспата и тихонько охнула.
— Вы — Дивин⁈ Дважды Герой?!! Ой, девчонки мне ни за что не поверят. Товарищ майор, так это мы с вами штаб бомбили? А мы все гадали, что за отчаянный пилотяга так здорово гансам врезал. И потом еще «охотников» на себя отвлек.
— Неужто помог? — с интересом осведомился экспат. — Я, грешным делом, решил, что они вас там перещелкают. А мне их и встретить было нечем. Видел, как «худые» взлетали, а бомбы все потратил. К тому же, еще и два «сто десятых» прицепились, как репей.
— Да что вы! — с жаром сказала летчица. — Они ведь за вашим самолетом всей сворой кинулись. А мы, тем временем, потихоньку, потихоньку, да и ушли. Несколько дырок в плоскостях не в счет. Удачно сработали!
Григорий вздрогнул. Посмотрел на девушку по-новому. А ведь она совсем еще девчонка, невольно подумалось ему. Вчерашняя школьница. Сколько ей — восемнадцать? Девятнадцать? А уже летает. На практически беззащитном «кукурузнике», который при удачном стечении обстоятельств можно, наверное, сбить из ручного пулемета. Господи, кто их только берет на войну?
— Что ж, рад был познакомиться, Ангелина. Да, — спохватился он, — вы ведь курить спрашивали, — он протянул ей портсигар. — Берите, не стесняйтесь.
— Так я не курю, — прыснула гвардии лейтенант.
— В смысле⁈
— Да это я так…скучно было, вот и решила заговорить. Девчонки все отсыпаются после ночных полетов, а меня почему-то ни в одном глазу. Решила не мешать им, ушла из землянки. Вот хожу-брожу, свежим воздухом дышу. Кстати, товарищ майор, а вы, часом, не знакомы с артистом Мессингом? Мы его вчера в летной столовой видели, хотели подойти, познакомиться. А он как-то ловко вдруг взял и исчез. Будто и не было вовсе.
— Мессинг? — поскучнел экспат. И тяжело вздохнул. — Знаком. Думал, что уехал давно.
— Ой, а еще у него кот такой есть — черный, громадный, злющий, как цепной пес. У нас одна из девочек хотела его погладить, так он ей в одну секунду руку оцарапал до крови.
— Вон тот? — Дивин показал на Шварца, что сидел прямо за спиной Ангелины и буравил девушку недобрым взглядом.
— Ой! — вскрикнула от неожиданности Гришина. — Откуда он здесь взялся?
Кот презрительно зыркнул на нее, встал и не торопясь, с достоинством, подошел к экспату. Басовито заурчал и потерся о его ноги.
— Мой это бандит, — признался Григорий. — Вольф Григорьевич любезно согласился за ним приглядывать на то время, пока я в полете. Этот хулиган, к сожалению, почти никого не признает. Так что прошу прощения перед вашей подругой. Пускай и заочно. Передайте, что обязательно накажу. Слышишь, морда?
Шварц возмущенно заорал.
— Ой, как интересно! — Ангелина наблюдала за всем происходящим горящими глазами. — Расскажу девчонкам — не поверят! О, идея! Товарищ майор, а приходите как-нибудь к нам? На чаепитие. Только, чур, с товарищем Мессингом и вашим котиком. Пожалуйста!
Дивин невольно улыбнулся. Надо же, какая милая непосредственность. Впрочем, а ведь интересная девушка. И внешне, и вообще…может, плюнуть на все и, в самом деле, расслабиться немного? Сколько он уже после смерти Таисии бирюком ходит? Шпионка-латышка не в счет.
— Не могу ничего обещать. Но обязательно постараюсь что-нибудь придумать.
— Приходите. Я буду вас ждать!
Глава 20
Следующие несколько дней выдались…да что там, странными они получились! Дивин слонялся по аэродрому, просиживал штаны в штабе, умудрился три раза сходить в гости к «ночным ведьмам» — в компании с Мессингом и в одиночку, — даже несколько сблизился с Ангелиной, но вот новых боевых заданий почему-то не получал.
Шепорцов во время их редких встреч отводил глаза в сторону, норовил перескочить в разговоре на какую-нибудь нейтральную тему, а когда взбешенный экспат однажды прижал-таки его к стенке, то просто-напросто перекинул на него подготовку молодых летчиков, прибывших недавно в полк. Мол, все равно в Липецке занимал должность начальника воздушно-стрелковой подготовки, значит, и карты в руки — справишься.
Странное поведение комполка получила свое объяснение только в начале марта. Григорий как раз зашел в штаб, чтобы дежурно отчитаться об успехах и неудачах своих молодых подопечных. А Шепорцов сам вдруг пригласил его к себе в комнату, где простужено хлюпал носом над расстеленной на столе картой начштаба Маликов.
— Горячего бы выпил, да отлежался в медсанбате, — неприязненно посоветовал ему Дивин, осторожно пожимая руку и отходя в сторону. — На кой черт других заражаешь?
Маликов уныло вздохнул, ничего не ответил и полез в карман за платком.
— Тут такое дело, Кощей, — неловко начал подполковник. — На днях со своих постов сняли командарма Петрова и комфлота Владимирского. И не просто сняли, но и понизили существенно в звании. А генерал армии Еременко принял Отдельную Приморскую армию.
— Ничего себе! — ошарашено выдохнул Дивин. — А Вершинина…
— Нет, генерал Вершинин остался на прежней должности, — комполка помотал головой. — В Ставке к нему претензий нет. Подчеркнули этот момент особо! Сказали, что авиация в прошедших боях зарекомендовала себя достойно.
— Так это ж хорошо.
— Как сказать, — Шепорцов снова покачал головой, точно китайский болванчик. — Видишь ли, беседовал давеча с заместителем нашего командующего — генералом Слюсаревым — и он шепнул по большому секрету, что разные разговоры на самом верху ходили, когда обсуждали вопрос со сменой руководства армии. И твоя фамилия в них несколько раз упоминалась. Причем, вовсе не в положительном ключе.
— Шутите? — недоверчиво уставился на него экспат. — Где я, и где Петров с Владимирским.
— Вот и я ничего не понял,
