Сандра ушла, а Дорис осталась лежать на кровати. Сандра вернулась не сразу. Пока Дорис ждала, ее охватило беспокойство. Теперь она на все смотрела по-новому, или по-старому, тому самому старому. Очень внимательно, чтобы собрать информацию.
Она перебирала то, что лежало на ночном столике и в его ящиках. И там, под кучей бумаг и брошюр о парусных яхтах, нашла фотографию. Достала ее и внимательно изучила.
На фотографии были Лорелей Линдберг и маленькая девочка, они стояли под дождем перед магазином. Магазином тканей, это можно было разобрать, если хорошенько присмотреться, что Дорис и сделала, но не тогда, позднее.
Сандра с рассеченной уродливой губой; Дорис Флинкенберг узнала ее и почувствовала, как по спине пробежал холодок — от нежности и любви. И Лорелей Линдберг. Ее было легко узнать, это не мог быть никто другой. Но в то же время на фотографии она выглядела немного иначе — не более чужой, но как бы более знакомой, и это пугало.
Сердце Дорис забилось, это было неприятное чувство, оно охватило ее, и с ним подступила дурнота, ей пришлось сглотнуть, чтобы отогнать тошноту. Пока она смотрела. Потому что вдруг она поняла, что именно увидела и что показалось ей знакомым.
Лорелей Линдберг в красном плаще.
Пластик — вечный материал.
Красный дождевик, никаких сомнений: это тот же проклятый плащ или, по крайней мере, точь-в-точь такой же, какой она видела на озере Буле.
Не так давно. Тот, что был на Эдди де Вир.
На ней, значит. Труп американки.
Сандра вернулась и принесла пистолет.
Дорис поспешно захлопнула ящик и ничего не сказала Сандре о своей находке.
— Ну-ка посмотрим, кто вернее попадет в яблочко.
— Эй! Что с тобой такое? Ты выглядишь так, словно увидела… привидение. Или как теперь говорят… фантазм. Ну же. Нечего пялиться! Пошли постреляем.
И они устроили на дворе соревнование: кто собьет выстрелом дверной колокольчик.
Выиграла Дорис.
Они красились. Готовились к тому моменту, когда гадкий утенок превратиться в лебедя, или так: к тому моменту, когда Дитя Озера станет Королевой Озера — просто игра словами, которая тогда еще ничего не значила. Этот момент, казалось, уже приближался. По крайней мере, если посмотреть на одну из них.
На Дорис. Именно на Дорис, а не Сандру, вот что тоже было удивительно. Казалось, что должно было бы быть наоборот.
А случилось вот что: Дорис выросла. Сандра тоже, но Дорис более явно. Настолько явно, что на это нельзя было не обратить внимания. И надо было что-то с этим поделать, чтобы сохранить между ними равновесие.
Хотя бы как-то поддержать, прояснить.
Детское обличье слетело с Дорис Флинкенберг, она вытянулась. Не стала худой, но у тела появились изгибы, как у бутылки кока-колы. Волосы Дорис, цвета проселочной дороги, выгорели на солнце, которое все лето жарило над кладбищем, где она подметала дорожки и сажала цветы, и теперь не желали приобретать свой естественный цвет.
Хотя девочки почти не выходили из дома, до самых последних дней.
После сексуального пробуждения можно было подумать, что светлые волосы станут приметой Дорис-женщины. Длинные и мягкие, они падали ей на плечи и росли больше и больше. Невозможно было пройти мимо. Сандра, на дне бассейна, то и дело их причесывала.
Зазвонил телефон. Сандра не ответила.
— А вдруг это Лорелей Линдберг? — сказала Дорис. — Может, возьмешь трубку?
— Не сейчас, — ответила Сандра, застыв посреди игры. — Сейчас я хочу играть.
— Ах, — сказала на дне бассейна Дорис Флинкенберг, постепенно теряя терпение, — тоска! Неужели нет никакого другого ДЕЛА?
— Ночные упражнения принадлежат ночи, — прошептала Сандра таинственно.
— Я имею в виду настоящее ДЕЛО, — возразила Дорис Флинкенберг. — Конечно, мы любим друг друга, но я ведь не кролик какой, чтобы постоянно трахаться. Давай пойдем погуляем. Что мы все время взаперти сидим?
— Ладно, пойдем. В магазин. Только сперва превратим тебя в Королеву Озера. И Королева Озера отправится в магазин.
Королева Озера отправилась в магазин. Дорис пришлось облачиться в костюм с блестками, который Сандра на самом-то деле сшила для другого случая, который был еще впереди, — для похорон американки. И в туфли Пинки, оставленные ей серебряные туфли на полуметровых каблуках, тоже блестящих.
Это была игра. На этот раз они пошли в другой магазин. Не в тот, что наверху в центре Поселка, а в продуктовую лавку, которую знала Дорис, — к северу от озера, где прежде селились люди с озера (и где теперь собирались устроить зону отдыха для местных жителей).
Возвращение Королевы Озера, объявила Сандра Вэрн Дорис Флинкенберг, и они отправились в путь.
— Что это за кинозвезда такая? — спросила тетенька в магазине, когда они вошли, она там была одна.
— Это Королева Озера, — объяснила Сандра глухим голосом. А Дорис улыбнулась. И продавщица улыбнулась. Она понимала, что такое игра, пока все шло хорошо.
— А что вы, девочки, хотите?
Сандра принялась перечислять то, что было в их списке, куда Дорис, Королева Озера в блестящих одеждах, которые ей сшила Сандра, записала все, что им было необходимо.
И тут открылась дверь, и в магазин вошла она — Лиз Мааламаа.
Постанывая и пыхтя по такой жаре.
«Там во Флориде было так жарко, что хоть шкуру сдирай».
— У нас тут гости издалека, — сказала продавщица. — Настоящая победительница в лотерее.
Мир, заключенный в четырехугольник, 4. Незваный гость / Королева Озера в бассейне.
В другой раз, когда Дорис нарядилась Королевой Озера, Сандра выбралась из бассейна и вытащила за собой лестницу, так что Дорис не могла сама вылезти наверх.
— Прекрати, — жалобно попросила Дорис из бассейна. — Спусти лестницу. Я больше не играю. Я хочу выбраться.
Но Сандра притворилась, что не слышит. Она скрылась наверху и вернулась с пистолетом.
Сандра остановилась на краю бассейна, как когда-то давным-давно, подняла вверх руку и наставила на Дорис пистолет. «Бах-бах-бах, ты убита».
Это было уже не в первый раз, так что Дорис не больно-то испугалась. К тому же тогда ей и в голову не могло прийти бояться Сандры, ведь та была частью ее самой.
Но это были последние секунды невиновности.
Потому что внезапно произошло нечто странное. Игра закончилась, и все стало всерьез, для них обеих.
— Прекрати, я же сказала…
И Сандра — во всем этом было удивительное совпадение — вспомнила то, что случилось давным-давно, вечность назад, когда еще была Лорелей Линдберг.
Лорелей Линдберг в бассейне. Ищет рубин размером со столовую ложку. Аландец куда-то ушел, но ненадолго. Может вернуться в любой момент. Он убрал лестницу, чтобы она там сидела, в целости и сохранности. Это была такая игра, такая, после которой мирятся, но пока до этого было еще далеко. «Сандра! Принеси лестницу! — шепчет Лорелей Линдберг. — Лестницу, Сандра! Миленькая! Поторопись же!» И Сандра медленно, словно сомнамбула…
Прошла мимо. Не услышала. Хотя она слышала.
Вернулся Аландец. У него с собой ружье.
Кажется, я слышала выстрел.
Или нет.
Как уже говорилось, Сандра ходила во сне, в то время.
То, что случилось потом, было странным. Сандра никогда не была так близка к тому, чтобы рассказать обо всем этом Дорис Флинкенберг. Так близка… Но все же она подняла руку и, прищурившись, посмотрела прямо на Дорис в бассейне. Или на Королеву Озера. Тогда. Или как ее прикажете называть.
— Помоги. Не стреляй. Сжалься.
Кто это был? Уж не Дорис. Нет. В бассейне была Лорелей Линдберг. Без всякого сомнения, она боялась Аландца. Боялась за свою жизнь. До смерти.
Это игра с высокими ставками, сказал Черная Овца, в Маленьком Бомбее. И мы еще не видели финала.
ММММММММММышь.
ЧЕМ ЭТО ВЫ, ДЕВОЧКИ, ЗАНИМАЕТЕСЬ?
Вдруг там появилась мама кузин, перед входом в подвал.
Пока все это происходило у бассейна, мама кузин появилась у входной двери нижнего этажа, у «входа для официанточек», той двери с застекленным окошком. Она стучала и кричала:
— Откройте сейчас же! Сейчас же!
А когда никто не отозвался, достала свой ключ и отперла дверь, вот она уже внутри и на миг, на секунду теряет дар речи от всего увиденного.
— Ну, что? — спросила Сандра, зыркнув на нее пустым сердитым взглядом, словно ничегошеньки не понимая.
— НЕЛЬЗЯ ЦЕЛИТЬСЯ В ЖИВОГО ЧЕЛОВЕКА!
Закричала мама кузин почти в истерике.
Но потом она увидела Дорис в бассейне. Словно новыми глазами.
Дорис, полную жизни, такую милую, такую красивую… так похожую на принцессу среди всех этих вещей. Минута, две; взгляд мамы кузин, пожалуй, слишком долго задержался на Дорис Флинкенберг, потому что за это время Сандра успела спрятать пистолет.
