Она встряхнула головой, чтобы разогнать тоску. Папа сейчас сказал бы ей: «Назвалась груздем – полезай в кузов!» Разве ее ребенок, ее сокровище, не стоит любой жертвы?
Подходя к кубрику, они услышали какое-то странное приглушенное бормотание, пронзительный смех, а потом – сердитый ропот других голосов. И весь этот шум то и дело заглушали визгливые звуки дудки.
– О Боже, да это Вэдж! – промолвил Росс, открывая дверь в кубрик.
Посередине помещения, на столе, сидел Тоби Вэдж, свесив вниз короткие ноги. Он ухмылялся и, словно безумный, бормотал себе что-то под нос, сжимая в перевязанных руках дудочку. Рядом, уставившись на него, стояли Бэйли и Ричардс. Оба были босы и в рубашках навыпуск. Их лица побагровели от гнева. В углу кубрика покачивались их натянутые гамаки.
– Что здесь происходит, черт побери? – спросил Росс. Бэйли обернулся.
– Да вот, мистер Мэннинг, он забрел сюда с бака. И разбудил нас своей проклятой музыкой. А уходить никуда не желает.
Росс решительно шагнул к Вэджу.
– Тоби, – негромко сказал он, – пора спать. Вэдж поднес дудку к губам и принялся наигрывать какую-то нежную мелодию, ловко пользуясь здоровыми пальцами. Закончив играть, он просиял и кивнул Россу.
– Положи под подушку кусочек хлеба – и спасешься от дьявола. Клянусь своей жизнью.
– Отправляйся на бак и устраивайся спать в своем гамаке. Тебя ждет Гауки.
Вэдж надул губы и неистово затряс головой. Ричардс вздохнул.
– Сэр, его тянет к земле. Боится лезть по трапу. Мы отвели Тоби к люку, а он посмотрел вверх – да как затрясется! И побежал обратно… в кубрик.
Росс потер глаза.
– Господи, неужели он боится подняться на один пролет?
– Удивительно, сэр, что он и в гамак-то залезает – так его пугает высота. Спасибо капитану… – добавил Ричардс, презрительно скривив губы.
– Ладно, умерь свое негодование, – сказал Росс. – Тебе еще предстоит плыть с ним в Англию. И Бэйли тоже.
– Только если я не устроюсь в другой лазарет, – буркнул первый помощник.
Росс приподнял Вэджа и снял его со стола.
– Пойдем-ка, Тоби. Сыграем с тобой в одну игру. Ты закроешь глаза, а я отведу тебя в постель.
Вэдж повиновался. Он зажмурил глаза и озорно улыбнулся, словно ребенок, готовый к проказам.
– Что-то вроде как глаза засорило росой, – пробормотал он. – А ты меня видишь?
– Утром Гауки промоет тебе глаза. А теперь пойдем. – Росс повернулся к Пруденс: – Я скоро вернусь.
Он увел Вэджа из кубрика, а Пруденс отправилась в каюту. Присев за стол, она сняла туфли и стянула чулки. Она уже собиралась встать, чтобы расшнуровать платье, но тут ее внимание привлек выдвинутый ящик стола. Внутри Пруденс заметила краешек альбома для рисования. И, охваченная любопытством, вытащила его.
– Пресвятая Дева!.. – прошептала она, с возрастающим волнением перелистывая страницы. На каждой из них было полным-полно ее изображений: вот она спит на кровати, а вот стоит на палубе среди матросов и смеется, вот сосредоточенно вышивает. Каждый рисунок дышал нежностью, добротой и изяществом. Пруденс судорожно глотнула воздух. Росс так внимательно наблюдал за ней, а она ничего не замечала. Это смущало ее и в то же время наполняло необъяснимой радостью. Выходит, она все-таки тронула его холодное сердце?
«Ах, Пруденс, Пруденс!..» – со вздохом подумала она, закрыв альбом и аккуратно положив его на место. У нее нет никакого права думать о Россе. Думать следует о сыне. А стало быть, о Джеми… тоже… и только.
Росс вошел в каюту и, притворив за собой дверь, печально покачал головой:
– Ох уж этот бедняга…
– Неужели вы ничего не можете сделать?
– Я всего лишь врач, а не волшебник. Быть может, когда Тоби окажется на берегу, вдали от Хэкетта, его помутившийся рассудок прояснится.
– А долго ли вы собираетесь оставаться в Вильямсбурге?[20]
– Пару недель или около этого. Я уйду в отставку, потом попытаюсь выяснить, какую землю можно купить в горах. А вы?
Пруденс стянула с себя свое платье… нет, платье Марты, и заботливо сложила его. Не забыть бы утром вернуть его Россу.
– Я постараюсь уехать из Вильямсбурга как можно скорее.
– И куда же вы направитесь?
– На плантацию лорда Джеми. Это на берегу Потомака.
Росс начал раздеваться, стоя к ней спиной.
– Так вы по-прежнему полагаете, что он будет рад встрече?
– Боже милосердный! Разумеется, да!
Росс повернулся к Пруденс, на лице его играла язвительная улыбка.
– Как жаль, что я уеду и не смогу побиться об заклад по поводу верности вашего любовника-аристократа.
Пруденс нахмурилась.
– Не сомневаюсь, что он ужасно скучает по мне. Джеми меня любит.
Росс засмеялся, громко и презрительно.
– Ну да, так же, как пчелка любит цветочек. Как жеребец кобылу… во время случки.
Швырнув нижнюю юбку в свой матросский сундучок, Пруденс возмущенно посмотрела на Росса. Он умышленно выводил ее из себя, а она-то надеялась, что их последний вечер пройдет под знаком дружбы. Ну почему ей постоянно приходится выдерживать нападки на Джеми? И почему она чувствует себя такой беспомощной? В ее душе закипали гнев и желание дать отпор. Она вспомнила о рисунках, которые Росс так старательно припрятал. А может быть, это нечто большее, чем импровизация художника? Пруденс склонила голову и лукаво улыбнулась:
– А вы будете скучать по мне?
Он как раз собирался забраться в постель. Напрягшись, Росс повернулся; его длинные босые ноги уперлись в пол, глаза заледенели.
– Вам так необходимо напоследок одержать еще одну Победу?
Несмотря на холодность Росса, Пруденс заметила, что у него задергался уголок глаза, и решила воспользоваться всеми своими преимуществами. Томно вскинув руки, она вытянула из волос ленту. Целую неделю Пруденс носила их распущенными, а локоны по бокам скрепляла на затылке бантом. Она несколько раз встряхнула головой, и длинные пряди рассыпались по плечам. На душе у нее было грустно и тревожно. Хоть бы Росс сказал что-то приятное, дал понять, что сожалеет об их расставании не меньше, чем она.
– Так будете ли вы скучать по мне? – ласково повторила Пруденс.
Росс старательно избегал ее взгляда.
– С какой это стати? – буркнул Он.
– А кого же вы будете рисовать, когда я уеду? Росс нервно оглянулся в сторону стола, потом нахмурился, прокашлялся и наконец спросил:
– Почему вы всю неделю ходите с распущенными волосами?
– Я потеряла гребни во время шторма.
– Черт подери, попросили бы кого-нибудь из матросов вырезать вам новые.
Пруденс пожала плечами.
– Не сомневаюсь, что в Вильямсбурге есть магазины. А что, такая прическа вам не нравится?
