к резкому свету. Так много белого, идеальное полотно для алых брызг крови, стекающих по стенам. Кровь. Повсюду кровь. Я прижимаю руку ко рту, чтобы подавить крик, готовый вырваться из груди. Губы теперь покрыты холодной кровью, окрашивающей мои ладони.
Что-то капает. Кап. Кап. Будто медленно тикающие часы. Я делаю шаг вперед и чуть не поскальзываюсь на черной луже у своих ног. Что, черт возьми, происходит? Поднимаю глаза и, наконец, нахожу источник крови. Два тела. Борис и его партнерша из Большого театра висят надо мной на крюках, воткнутых им в затылки, вяло покачиваясь, как изуродованные пугала.
Теперь мне известно, где был Константин последние три дня.
Глава двадцать пятая
Я прикрываю рот, как только меня начинает подташнивать на заднем сиденье еще одного «Убера», со свистом несущегося по серым улицам города. Прежде чем убраться оттуда, я вымыла руки и лицо водой из чайника, но до сих пор вижу кровь под ногтями.
Не могу поверить, что все это время, пока мы с Луккой кувыркались в спутанных простынях, его брат мучил своих коллег и их близких. Борис, тот самый человек, о чьей лжи я предупредила Константина в театре. Снова всхлипываю. О боже, это все моя вина! Сначала мужчины в ресторане, а теперь Борис и его невинная девушка – все из-за моего «детектора лжи».
Константин не просто страдает манией величия, пытаясь создать супертаблетки, позволяющие Вампирам находиться на солнце. Он худший монстр, которого я когда-либо знала.
И Асель вот-вот станет его следующей жертвой.
Я все еще чувствую едкий запах смерти, мой желудок сжимается от шока. Откладываю телефон, и меня тут же вырывает прямо в салон «Убера». Водитель кричит, но мне все равно. Каждый раз, когда мои глаза закрываются, я вижу навязчивые вспышки белой комнаты, признаки возможной борьбы Бориса и его девушки и их медленные пытки. На них были те же наряды, что и в театре. Должно быть, Константин вернулся за ними сразу после того, как показал мне дом своего детства. Меня снова начинает подташнивать при мысли о том, что я позволила этому ублюдку прикоснуться ко мне теми же руками, которыми несколько часов спустя он сделал это.
Как только я села в «Убер», написала Асель, чтобы та нашла безопасное место и ждала меня там. Через несколько минут она прислала мне адрес, где с ней можно встретиться. Маловероятно, что мой или ее телефон не взломан, поэтому я не могу написать ей о том, что мне удалось узнать. Лучше будет рассказать все с глазу на глаз.
По другому телефону я известила Джексона о срочном отстранении от дела. В «Хронике» для этого есть соответствующие процедуры. Он даже не стал тратить время на расспросы и просто велел мне немедленно возвращаться обратно.
У меня дрожат руки, пока я шарю в сумке, перепроверяя, все ли на месте. Мой поддельный паспорт, документы и деньги. Плевать на одежду. Но мгновение спустя у меня замирает сердце. Как же Лукка? Хочу позвонить ему, но сначала нужно добраться до Асель.
По адресу, который прислала Асель, находится двор между большой группой советских кварталов. Оглядываюсь, но ее нет. Уже собираюсь идти дальше, как в ближайшей арке появляется тень. Я вздрагиваю и вижу ее. Слава богу!
На ней тяжелое пальто, похожее на шкурку плюшевого мишки, Асель крепко обнимает себя руками. Розовый помпон на ее шапке перекатывается туда-сюда, она бежит ко мне.
Тающий снег хлюпает у меня под ногами, пока я пересекаю разделяющее нас расстояние.
– За тобой кто-нибудь следил? – спрашиваю ее, мое дыхание образует облака пара между нами.
Асель смотрит за мою спину, ее взгляд ползет вверх по зданию, а после она крепко меня обнимает.
– Нет, а что? – спрашивает Асель. Она дрожит, и я крепче прижимаю ее к себе. – Зачем за мной следить?
– Константин знает, что это ты слила информацию о КЛВ в «Кровавую хронику».
Она напрягается в моих объятиях и отстраняется.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – заикается Асель.
Звень.
– Не волнуйся, – говорю я, поглаживая ее по руке. – Я тайный репортер «Хроники». Меня послали расследовать это дело. Мы должны уйти прямо сейчас, ты в опасности.
Асель мои слова кажутся неубедительными, однако у нее тоже не так много вариантов.
– Несколько недель назад я поняла, что что-то не так, – шумно всхлипывает она, пока я увожу ее в тень прочь от яркого уличного фонаря. – Именно поэтому написала о своих опасениях. Но теперь я знаю, что была права насчет неслучайности этих убийств. На прошлой неделе мне позвонил Максим, прямо перед нашей ссорой, и сказал, что ходил к врачу на стройке, так как плохо себя чувствовал. Они ответили ему, что с ним все в порядке… А потом его нашли убитым. Пару дней назад я заходила забрать вещи Максима с его койки и нашла кое-что в его одежде. Смотри. – Она протягивает мне скомканный листок с напечатанными на нем цифрами. Похоже на результаты теста, которые я видела на ноутбуке Константина. – Думаю, он пошел, чтобы узнать мнение со стороны, но они бесполезны. Эти результаты анализа крови странные. В них говорится, что он принимал что-то вроде стероидов. Мой парень никогда бы не стал принимать стероиды, Саския. Никогда.
Я касаюсь ее плеч обеими руками, заставляя сфокусироваться на мне.
– Асель, тебе нужно убираться отсюда. У тебя есть кто-нибудь, кто может тебя спрятать? Кто-нибудь, кому ты доверяешь?
– У нее есть я, – раздается грубый голос за моим плечом.
Мне знаком этот голос, и от него каждый сантиметр кожи покрывается мурашками. Медленно оборачиваюсь и вижу Димитрия, стоящего в арке позади меня. Я не слышала, чтобы он говорил что-то, кроме слова «нет». Вышибала клуба одет в светло-голубой спортивный костюм «Адидас», отличающийся от его обычной одежды. Верхняя часть туго застегнута на его бочкообразной груди. На улице ужасно холодно, но на нем нет пальто, будто он слишком крутой, чтобы испугаться такой мелочи, как русская зима. Его золотые цепи блестят при свете луны, однако лицо частично скрыто в тени благодаря черной панаме. Словно плохая балтийская имитация Лиама Галлагера 90-х годов.
Мое тело напрягается, и я прикрываю собой Асель.
– Что ты здесь делаешь? – злобно кричу на него.
– Это я позвонила ему, – произносит Асель, обходя меня и становясь рядом с Димитрием. – Он поможет мне уехать из города.
Она смотрит с теплотой и доверием во взгляде. Он не сводит с нее глаз, и мое сердце немного отходит
