Пастушье дело братья-чеченцы знали отменно. Отец у них был пастухом. И хотя каждый из его сыновей выбрал свою дорогу, отцовское дело на лето все-таки собирает их вместе. Полынная степь их вовсе не тяготила. Они были веселы, казались даже беспечными иногда.
«Сибир, — говорю, — ты сегодня семнадцать бычков потерял». «Ничего, Евгений Иванович, завтра найду». Просыпается утром раньше обычного, едет искать и находит. И меня попутно грамоте учит: «Если мокро — быки идут так, что дождь подгоняет их сзади. Но если ветер сухой, ищите их там, откуда он дует, быки на ветер идут».
Потерять бычков в этой холмистой пустыне — дело простое. У многих так и случалось.
Пасет человек целое лето, а приходит время расчета — получать нечего, еще и сам в должниках. «И никто не знает, куда исчезают эти бычки. Волков немного, людей не видишь, как будто тонут в степи. Но у братьев-чеченцев потерь не бывает — сколько угнали, столько и пригоняют».
…Во дворе на веревке сушатся полинявшие капитанские джинсы со следами лошадиных зубов. На столе в доме — огромный арбуз и блюдо антоновских яблок.
— Арбуз… — говорит капитан. — Там, в кибитке, после шурпы и мяса почему-то ужасно хотелось арбуза. Перед отъездом даже во сне видел арбуз, огромный — не арбуз, а планета в полоску!
А мы на лошадях вокруг него вроде спутников носимся…
Три недели пас капитан бычков с братьями Газалиевыми. Узнал капитан степную жару под тридцать и ночи холодные, как в октябре под Москвой. Научился варить степную еду. Узнал капитан название трав на дикой земле. Видел стадо сайгаков в несколько тысяч голов и лениво прошедших следом за стадом волков — «неторопливо, как серые тени, прошли лощиной». Узнал капитан экономику пастушьего дела — бычок за день должен на диких травах нагулять полкило веса. И выдержал характер: за три недели ни один бычок по вине четвертого пастуха не пропал. «В первые дни казалось: не выдержу.
Потом привык. Но хорошо усвоил: дремать пастуху не приходится. Все время потери и поиск, все время в седле. Наибольшая радость при этой работе — огреть кнутом быка-беглеца».
Отпуск окончен. Сестра капитана Наталья в соседней комнате гладит морскую форму. Мы слышим ее ворчливую гордость братом:
— Какой-то бродяга… Надо же, капитан в пастухах…
Капитан улетает в Гавану к своим кораблям, к кубинцам, которых учит плавать по морю. Он достает потертый блокнот, помечает, что надо не забыть сделать завтра и что не забыть там, на Кубе. Жирным кружком обводит три слова: бинокль, шпоры, лассо…
— Это для Гамзата, Сибира и Кони. Обещал…
Сейчас капитан уже далеко. Уже и письма успели прийти в Москву. Вспоминает моряк, как весело ели мы все огромный сладкий арбуз.
И правда, с большим удовольствием ели! Кто как. Кто булку прикусывал, а капитан попросил ломоть черного хлеба, да еще и присаливал — считает, что так вкуснее.
Капитан Захаров с сыном.
Капитан Захаров у пастухов.
Фото автора. 20 ноября 1977 г.
Улыбка Олимпиады
Пресс-конференция в Оргкомитете Олимпиады-80
Советским и иностранным журналистам показаны образцы плакатов, и обнародован талисман предстоящего спортивного праздника.
Когда журналистам на пресс-конференции показали изображение этого медвежонка, раздались аплодисменты. Всем сразу понравился гостеприимный, веселый и симпатичный житель наших лесов, объявленный вчера талисманом Олимпиады. Вчера же фототелеграф разнес это изображение по всему миру, и сегодня во многих газетах люди увидят эту улыбку грядущего праздника.
В «Комсомольской правде» было подробно рассказано, как сообща, что называется, всем миром решали, каким должен быть талисман.
Предложение назвать претендента на талисман встретило горячий отклик десятков тысяч зрителей телепрограммы «В мире животных». Редакция получила множество писем с разными, хорошо обоснованными предложениями. Многие называли лося, оленя, соболя, белку. Однако всеобщим любимцем оказался маленький медвежонок. Его не просто называли, его рисовали, лепили из пластилина, папье-маше, вырезали из дерева, шили из лоскутков меха. Многие рассказывали о повадках медведя, описывали встречи с ним. «Хотим медвежонка!» — такими словами кончалось большинство писем.
Коллективным мнением была решена первая часть задачи.
Потом за дело взялись художники. Надо было найти привлекательный образ всеми любимого малыша.
Лучшее решение предложил москвич Виктор Чижиков.
Я помню, еще летом, переворошив горы карандашных набросков, мы все остановили внимание на этом вот мишке. Но художник долго еще искал наиболее выразительное решение образа медвежонка. (Надо было найти точный штриховой рисунок-силуэт для деловых бланков, для цветных изображений на бумаге и тканях и для объемных фигурок.) Теперь позади и поиск, и утверждения талисмана. Олимпиец Миша сегодня начинает большую жизнь. Его изображения люди увидят повсюду — на открытках, плакатах, марках, флажках, сумках, косынках, на одежде и спортивном инвентаре и в виде фигурок из самого разного материала. Вместе с эмблемой Олимпиады он станет символом предстоящего всемирного праздника в нашей столице.
Важно еще сказать: улыбка этого мишки — золотая улыбка. От продажи любой продукции с изображением медвежонка определенный процент выручки пойдет в фонд Олимпийского комитета…
Вот он, талисман Олимпиады-80.
Художник Виктор Чижиков.
Художника Виктора Чижикова из-за болезни на вчерашней пресс-конференции не было. И все об этом очень жалели, всем хотелось поздравить его с большой удачей. Я беседовал с Виктором Александровичем позавчера в его мастерской.
И долгом считаю отметить: эта удача художника на большом конкурсе не случайна. Имя Виктора Чижикова наверняка знакомо нашим читателям по журналам «Мурзилка», «Вокруг света» и «Веселые картинки». Откройте великолепно оформленные книжки для малышей, и там вы увидите автором Виктора Чижикова (он сделал рисунки для сотни различных изданий).
«Животные — мои главные персонажи, а медведь — самый любимый из них, — сказал художник. — Я прилежно и много работал над образом медвежонка. Хотелось видеть его приветливым, добродушным, но с чувством достоинства. Первым моим критиком и судьей всегда бывает сын-шестиклассник. Ему медвежонок понравился, и я решил, что он понравится и другим».
Медвежонок понравился всем. И все мы желаем ему счастливой судьбы. В добрый путь, Миша!
Фото В. Пескова и из архива автора.
20 декабря 1977 г.
Пущино на Оке
РАЗМЫШЛЕНИЯ О НОВЫХ ЦЕННОСТЯХ ГОРОДСКОГО УСТРОЙСТВА
Я знаю два города, над которыми летом можно услышать жаворонка. Один из них — Суздаль, город-старик, другой в сравнении с ним — младенец: пятнадцать лет назад на том месте, где он стоит, пахали, а на склонах к реке пасли коров. В Суздаль едут любоваться красотой древности. Окский молодой городок, получивший в наследство от стоявшей поблизости деревеньки название Пущино, строился скоро и споро, и стол архитектора, когда обдумывали, каким должен быть центр биологической науки, стоял, как видно, где-нибудь в уголке проектной конторы. Эта беда коснулась, впрочем, многих молодых городков, похожих, как инкубаторские цыплята. Сейчас оплошность эту по мере возможностей исправляют. В Пущине исправляют, надо сказать, успешно. Анафеме преданный в свое время красный кирпич сейчас снова в руках строителей — постройки последних лет сообщили городу новые краски, а нынешний коллектив архитекторов с хорошим вкусом и молодым энтузиазмом разрушает холодноватое однообразие первой застройки. Детский городок, например, сооружен недавно из бревен. Терема, крепостная стена, скамейки, качели — все дерево. И посмотрите на снимок, как хорошо оно сочетается с привычными нам домами.
Приезжая сюда, каждый раз видишь что-нибудь новое и радуешься: город обретает своеобразие.
Но главной его ценностью является то, что над ним так же, как и над древним Суздалем, весною поет жаворонок. Эта ценность сегодня особая, ее имеют немногие города, и она замечается сразу же всеми, кто приезжает в Пущино.
«Ой, какой у вас воздух! Как тихо, сколько всего зеленого, звезды как видно. И Ока, эти дали…»
Приезжала сюда недавно группа французских ученых. Люди они много всего видавшие. Когда показывали гостям лаборатории пяти биологических институтов, жилые постройки, Дом ученых и школы, они говорили: «Да, хорошо», — принимая, однако, все как само собой разумеющееся. А вот когда очередь дошла до зеленых посадок, переходящих одна в другую, до лощин и оврагов, поросших деревьями и кустами и сохраненных рядом с большими домами, гости сразу же оживились. На идущем к реке зеленом откосе непосредственные французы поскидали обувку и, закатав штаны и придерживая юбки, резвились как дети, давая повод сопровождавшему их мэру Пущина Вячеславу Лазареву поразмышлять над некоторыми новыми ценностями городской жизни.
