не только секс. Очень скоро у них обнаружились общие интересы. Клементина оказалась на удивление холодной и расчетливой. Однажды, утомленная постельными утехами, она сказала:
— Отец держит меня за дурочку. Я никогда не унаследую фирму.
Приподнявшись с подушки, Мармелад посмотрел на не остывшую от страсти девушку. В такие мгновения Клементина была особенно хороша. Ее темные глаза блестели, а искусанные губы казались двумя нитями кораллового ожерелья.
— Разве твой старик мало тебе дал? — положив руку ей на грудь, спросил Мармелад.
Любовница отвела его руки.
— Идиотский вопрос. Подают убогим и немощным возле церкви. Я о другом… Бабки для старика всегда были на первом месте. Я — на втором. Он считает меня пустышкой. Любит, конечно, по-своему. Но так любят найденного котенка или галку с перебитым крылом. Их холят и лелеют. Держат в клетке и заставляют есть с ладони. Но их никогда не считают ровней… Старик пока одинок. Но если какая-нибудь куколка захомутает его, моя жизнь круто изменится.
Опустившись на подушку, Мармелад уставился в потолок.
— Чего же ты хочешь? — негромко спросил он.
— Возглавить компанию, — отчетливо и твердо произнесла Клементина.
План созрел не сразу. Мармелад редко принимал необдуманные решения. Он тщательно просчитывал возможную выгоду, взвешивал все «за» и «против». Предложение было заманчивым и открывало новые перспективы.
«Если намерение Клементины осуществится, то и армейского дружка можно заставить подвинуться.
А там, чем черт не шутит… Может, и тебе, Мармелад, хватит шустрить на дорогах? Заделаться респектабельным джентльменом, дожить свои век почетным и уважаемым гражданином. Главой крупной компании, например…» — рассуждал Мармелад, чувствуя тепло спавшей рядом женщины.
Идея была проста и одновременно оригинальна.
Банда Мармелада нанесет удар по компании «Светко». Доведя фирму до нужной кондиции, Колесникову предложат финансовую помощь.
— …это сделаешь ты. Тебе старик поверит, — посвящая армейского дружка в далеко идущие планы, объяснял Мармелад. — Взамен потребуешь, чтобы тесть передал бразды правления компании в твои руки. Или передал их дочери.
Пономарь, сначала воспринявший идею в штыки, постепенно, под влиянием жены, стал соглашаться и даже восторгаться грандиозностью планов. Он уже видел себя восседающим в кресле владельца «Светко», отдающим распоряжения всем тем, кто смеялся у него за спиной.
— Можно даже вернуть какую-нибудь навороченную тачку владельцу. От имени компании. Чтобы поправить репутацию, — продолжал Мармелад.
— А бабки где возьмем? Чем долги фирмы покрывать?
Удивляясь непонятливости друга, Мармелад разъяснял:
— Мы ведь угнанные тачки не детским домам передавать будем. Мы их за хорошие бабки толкнем. Пономарь, я отвечаю, все бабло в наш общак пойдет. Из него капусту для старика и возьмем. Не хватит, я натрясу сколько надо. Это не твоя забота. Ты, главное, информацию добывай. Кто из известных людей в вашей компании страхуется. Каков размер страховки. Нам вхолостую стрелять не стоит. Надо точно в цель бить. Вообще, следи за реакцией Колесникова. Тут важно не пережать. Предложить услуги в нужный момент. Сделать предложение, от которого он не сможет отказаться.
Пономарь кивал, словно фарфоровый болванчик. В его душе поднималась волна ненасытной детдомовской жадности. Клементина сумела внушить мужу, что его несправедливо обделили, но при помощи закадычного друга положение можно исправить.
Наконец, одуревший от уговоров и радужных перспектив, Пономарь сдался:
— Я согласен.
— Заметано, — поймав для пожатия руку приятеля, воскликнул Мармелад.
Любовница смотрела на главаря банды с нескрываемым восхищением…
Глава 12
Жиган ждать не любил. И куклой, которой управляют, дергая за нитки, никогда не был. Он привык действовать самостоятельно, вести собственную игру.
Пока Колесников комбинировал, Жиган решил зайти с другого конца. Логика рассуждений была простой. Тачки не могли растворяться в воздухе. Даже будучи украденными, они оставляли следы. Уж слишком приметные авто угонялись тайными недоброжелателями Колесникова
Маясь без дела в снятой квартире, Жиган поливал цветы бабы Веры. Иногда, задумавшись, надолго застывал возле какого- нибудь развесистого фикуса. Вода лилась в старенькую кадку.
«Скорее всего, паленые тачки уходят из Москвы. Тут, конечно, классных телег навалом. Просто деваться некуда от всяких «мерсюков», «Линкольнов» и прочей автомобильной элиты. Дорогих машин в златоглавой — как грязи. Но эти… эти слишком приметные. Расписанные в каждой газете. К тому же их усиленно ищут менты. Стараются оправдаться в глазах населения. Найти нажитое непосильным трудом и вернуть народным любимцам. Поэтому перепродавать тачки даже с перебитыми номерами в Москве никто не станет. Если, конечно, угоном не занимается банда дебилов. А на дебилов ребята не похожи. Скорее — наоборот. Шустрят весьма сообразительные ублюдки. Беспредельничают без тормозов, но грамотно…»
Иногда к Жигану заглядывал в гости кот. Алкоголик, живший в соседней квартире, не кормил бедное животное. Облезлый, с отрубленным хвостом котяра перебирался через балкон и усаживался напротив Жигана. Заискивающе заглядывал ему в глаза, терся о ногу и хрипло мурлыкал.
Пришлось завести для полосатого бродяги дежурную бутылку молока, Глядя, как кот его лакает, Жиган возвращался к своим мыслям.
«Краденое авто идет по конвейеру: угонщик — перегонщик автомобиля — мастер, который изменит облик машины, — оформитель документов. Затем тачка уходит к покупателю. Первое и последнее звенья вычислить трудно, а вот остальные можно попытаться. Умельцев переваривать номера кузовов и перебивать номера двигателей в городе до хрена. Спецов по подделке документов гораздо меньше. Отсюда и надо плясать. Авось что-нибудь да выгорит…»
И Жиган решил навестить одного старого знакомого.
Гравера по прозвищу Чичо прооперировали по поводу катаракты.
До операции похожий на карлика гравер считался лучшим изготовителем фальшивых документов во всей Москве Свою карьеру он начинал еще при Сталине, подделывая продуктовые карточки в блокадном Ленинграде. Его поймали с поличным, посадили и хотели расстрелять. Но мастера взяло под крыло могущественное ведомство.
Чекисты, а точнее отдел, занимавшийся заброской в тыл немцев диверсионных отрядов, поручили граверу изготовку фальшивых аусвайсов, военных билетов войск «СС» и проездных документов отпускников. Чичо работая на совесть и до сих пор помнил, какого цвета была обложка у военного билета солдата сухопутных войск, а какого — у артиллеристов. Работая с немецкими документами, гравер научился педантичности и точности.
Заслуги гравера оценили по достоинству. После войны вместо «вышки» ему вкатили смешной срок. Отмотав его в лагерях под Воркутой, Чичо исчез из поля зрения правоохранительных органов. Сделал себе новую биографию, по которой Чеслав Викторович Лыбедько, житель Восточной Украины, проливал кровь в партизанском отряде, а позже восстанавливал экономическое могущество родины на шахтах Донбасса. За что был награжден заслуженной медалькой и целым букетом болезней.
В криминальном мире о Чичо знали немногие, а когда старик стал слепнуть, и вовсе забыли. Но он не обижался,
