издевательским прищуром спросила Саша.
Клюшкин внезапно стушевался.
– Если честно, в ресторан. На яхте мы уже покатались, можно теперь поесть и на суше, как ты считаешь?
– А потом? – Голос Саши был сух и безжизненен.
– Что потом? На следующем свидании? Я пока не думал об этом. Можно на выставку какую-нибудь сходить или в Большой театр. Хочешь в Большой?
В Большой театр Саша с удовольствием сходила бы. Она была там только однажды, с мамой, когда еще в средней школе училась. Мама всегда говорила, что каждый культурный человек хотя бы раз в жизни должен побывать в Большом театре. Точнее, хотелось бы и больше, но цены на билеты такие атомные, что, как говорила дальняя родственница Фомы Горохова, периодически приезжающая в Москву из глубинки, «особо не укупишь».
– Есть несколько уточняющих вопросов.
– Задавай, конечно.
– Вопрос первый. У нас с вами свидания? Вопрос второй. Вы – любитель выставок и вообще искусства? Вопрос третий. А дальше? Что по вашему плану дальше?
У Ванадия Клюшкина на лице образовалась печать непонимания.
– Дальше? Что ты имеешь в виду? Саша, если честно, то у меня нет никакого плана. Я просто пытаюсь придумать, куда бы тебе хотелось сходить. Что бы тебя порадовало.
– А, то есть задача заключается в том, чтобы порадовать меня. Ясненько. Но вот в то, что у вас нет никакого плана, я в жизни своей не поверю. Вы ведь такой предприимчивый бизнесмен, такой удачливый. Сколько вы с ТСЖ в месяц лично себе имеете? Около сорока тысяч долларов? Или господин Занозин более щедр?
– Саш, ты чего? – Теперь Клюшкин выглядел совсем ошарашенным.
– Что в плане, я спрашиваю? Чтобы окончательно дискредитировать моих родственников, достаточно водить меня по экскурсиям и ресторанам и втюхать мне полмиллиона рублей или нужно еще затащить меня в постель? Для закрепления результата, так сказать.
Ванадий сделал шаг назад. Выражение лица у него сменилось на злое.
– Так вот ты какого обо мне мнения? Это тебя семья настропалила? Тетка твоя ненормальная, которая только и делает, что ходит и вынюхивает. В наших делах криминала нет никакого. Все законно. Для того чтобы показать этой твоей Наталье, что все на свете продается и покупается, брат действительно решил заказать у тебя рекламу на солидную сумму. А что такого? Муж твоей тетки скидку на квартиру съел, даже не поперхнулся. Это взятка? Да. И ты, когда тебе договор на рекламу предложили, тоже засветилась вся. Уже, наверное, прикинула в своей голове, что именно на эти деньги купишь. Скажешь, нет?
– Не скажу. – Саша пожала плечами. – Честно отвечу, что собиралась купить машину. Но не куплю. И работать на вас не буду. Потому что вы – мерзавцы. Все трое.
– А налоги ты со своих доходов платишь? Блогерша! И чем вы с тетушкой лучше нас? Мы это огромное хозяйство на себе тащим, так у нас порядок на каждой лестничной площадке, в любой точке подвала. Ни пылинки, ни соринки, везде цветы и безопасность. А взамен обвинения в том, что мы детей крадем, а теперь вот еще в том, что для достижения своей цели тебя в постель укладываем! – Клюшкин почти орал, и Сашка заметила, что с детской площадки на них оборачиваются молодые мамочки. Ей тут же стало неудобно. – А ты мне просто понравилась, понимаешь? И на свидания я тебя звал без всякой цели и всякого плана. Просто как понравившуюся женщину.
– Я тебе не верю!
– Да и не надо. Что мне, уговаривать тебя еще? Делать больше нечего.
– Вот и отлично. Тогда поставим точку. Работать я на вас не буду и в своем блоге рекламировать не собираюсь. Более того, если у моей, как ты выразился, ненормальной тетки получится выиграть суд, который разгонит вашу шарашкину контору, то вот об этом я с огромным удовольствием расскажу. Думаю, вы не одни такие ушлые по всей Москве. И другие братья-акробаты имеются. И на свидания с вами я больше ходить не буду.
– Саша! Но я правду сказал. То, что я тебя куда-то зову, не имеет никакого отношения к ТСЖ.
– Еще раз повторю, что я в это не верю. Но даже если это правда, мне не нужны никакие свидания. У меня есть друг, с которым мы вместе.
– Ты что, думаешь, я его не видел? Этого сопляка. И не может он тебе дать того, что могу я. Ты относишься к той категории женщин, которым, как драгоценному камню, нужна соответствующая оправа. Тебе необходим мужчина постарше, с опытом. В том числе и в постели, уж прости за такую откровенность. Ни один мальчик никогда не сравнится с мужчиной. И ты это поймешь, если дашь мне шанс показать.
– Неа, не дам, – прищурившись, ответила Саша. – Мне лучше знать, что мне нужно, а что не нужно. Так вот, вы в список необходимого не входите.
Она повернулась и пошла к выходу, спиной ощущая направленный на нее взгляд. Кажется, в нем читалось отчаяние.
Вечером, за ужином, на который они с Фомой заказали-таки пиццу и открыли бутылку красного вина, Саша рассказала ему про Клюшкиных. Разумеется, о той части истории, в которой говорилось об ухаживаниях Ванадия и нескольких встречах, проведенных в весьма приятной обстановке, она предпочла умолчать.
Ее рассказ касался именно афер с платежами жильцов, которыми сейчас занимались Натка, Таганцев и, кажется, мама, о причинах, которые заставили последнюю расстаться с Мироновым и вернуть квартиру, вызвав недовольство дочери, а также о том, что братья Клюшкины пытались нанять ее, заключив рекламный договор на полмиллиона. Как ни странно, Фома ее не понял.
– А отказываться-то зачем? – спросил он, когда Саша закончила свой возмущенный рассказ. – Как всегда говорит мой папа, получать деньги от врагов гораздо приятнее, чем от друзей. Это и мамы твоей касается, и тебя. Конечно, Миронов поступил некрасиво, но почему бы не оставить себе квартиру в качестве моральной компенсации за потраченное на него время. И ты бы хорошо сделала свою работу, получила бы деньги, купила машину… Зачем оставлять их этим людям, которые и так, судя по всему, не бедны.
– Фома! – Саша была страшно возмущена и даже не собиралась этого скрывать. – Ты сам-то слышишь, что говоришь? Моя мама не может позволить себе оказаться замешанной в какой-то мутной истории со взяткой сотруднику правоохранительных органов. Косте предстоит выкручиваться, так не хватало еще, чтобы к ней вопросы были. А что касается меня… Эти люди – враги моей семьи. Неужели ты думаешь, что я могу взять их деньги?
– Можешь, почему нет? – философски заметил
