А если Рома знал о существовании у него соперника и изводил Вику психологически? Изводил-изводил, пока она сама, добровольно, не наложила на себя руки? Но тот же Кашин утверждает, что с мужем Вика не ссорилась. И вообще, Селетин пропадал все время на работе. Трудоголик – в этом Алена сама уже успела убедиться…
Вика ссорилась с Ратмановым. Если она переживала именно из-за Ратманова, а вовсе не из-за мужа, как утверждает Лариса Викторовна? А почему она ссорилась с Ратмановым? Действительно ли тот просил ее уйти от мужа, а она отказывалась? Допустим, дело было так – Вика прожила с Романом много лет, он был ей роднее родного. Но тут – Ратманов, некрасивый красавец, известная личность. Влюбилась, и причем страстно! Он ее просит уйти от мужа, а она не может – как-никак столько лет прожила с Селетиным! И, раздираемая противоречиями, она накладывает на себя руки… Слабая женская психика, ничего не поделать!
Этот вариант очень понравился Алене – он объяснял почти все. И характеры героев истории, и те обстоятельства, в которых они были, – все укладывалось в эту романтически-трагическую схему. Тогда почему Лариса Викторовна утверждает, что дочь позвонила ей перед смертью и заявила, что Селетин изменяет ей?.. Это ведь она изменяла – Вика, а не Селетин!
Рома сказал, что его теща слышала только то, что хотела слышать. Если так, то Лариса Викторовна просто не поняла свою дочь, и тогда все снова укладывается в рамки романтической трагедии!
Алена почувствовала почти облегчение. Для нее была невыносима сама мысль о том, что ее обожаемый Рома способен на злодейство. Если все происходило именно так, как придумала сейчас Алена, то он – просто жертва! Жертва тех страстей, которые когда-то ураганом пронеслись в этих стенах… И никто не виноват. Ну, разве что кроме Ратманова, который посмел нарушить семейную идиллию Селетиных… Прелюбодеяние – грех, как справедливо заметил Семен Владимирович, и потому не стоит удивляться печальной развязке этой истории.
В этот момент зазвонил телефон.
– Аленушка, ты дома?
– Рома, милый… – только и смогла она ответить.
– Я сейчас приеду? Я так соскучился…
– И я… – выдохнула она. – Жду.
Алена в самом деле очень хотела его увидеть – так она любила Романа, и так жаль ей было его! Уж она-то будет ему утешением, она никогда не предаст его, такого хорошего!
«Он, может, и не знал, что у его жены любовник! – с вызовом подумала она. – Он ничего не знал – и потому столь сильно переживал ее смерть. Весь седой стал… Каждую неделю ездил сюда! А я-то хороша – поверила, что он может быть Синей Бородой!»
Скоро приехал Селетин – с цветами, пирожными, шампанским. Алена так и повисла на нем. Целовала, обнимала, прижималась, вздыхала, потом опять целовала…
– Что-то я тебя не узнаю! – засмеялся он. – Ты мне так радуешься, как будто мы сто лет не виделись…
– Ты удивлен?
– Нет, наоборот – я боялся тебе надоесть… – Он тоже целовал ее без счета. – Хотелось, чтобы ты меня всегда так встречала!
Она своей пылкостью заразила его.
Это было, наверное, самое страстное их свидание – Алена даже стала бояться, что к ним спустится Кашин, вновь требуя тишины.
Вечером они отправились прогуляться в парк.
– Почему мне кажется, что сегодня праздник? – шутливо спросил он. – Ты не знаешь?
– У меня тоже такое чувство…
Все аллеи были освещены, традиционно гуляла старуха с таксой. На льду катались любители фигурного катания – несмотря на поздний час; в окнах ресторана горели электричеством все окна, и темные силуэты двигались за шторами.
– Посидеть там не хочешь?
– Нет, – сказала Алена. – Мне эти рестораны уже надоели. И потом, у Халатова в сто раз лучше готовят.
– О, да ты его патриотка!
Она хотела кинуть в Романа снегом – наклонилась, зачерпнула горсть и почувствовала, какой он твердый, как крошится в ладони и царапает кожу – когда она попыталась сжать его.
– Просто скоро весна, – сказала Алена, оставив попытку слепить снежок. – Вот почему и настроение такое…
Роман достал из кармана платок и принялся вытирать ее мокрую от растаявшего снега ладонь.
– Ты такая красивая… – тихо произнес он. – Что тебе подарить – на Восьмое-то марта?..
– Господи, Рома, мы еще двадцать третье февраля не праздновали! – засмеялась она. – Давай будем соблюдать очередность…
Что подарить Роме, она еще не придумала – подобные вещи всегда были для нее проблемой.
– Ты не хочешь вернуться на сцену? – неожиданно спросил Селетин.
– Зачем?
– Затем, что твоему Халатову слишком жирно использовать тебя в качестве тапера.
– Фу, как ты груб!
– Но это правда, – упрямо возразил он. – Это все равно что колоть орехи сотовым телефоном.
– Да уж скорее телефон разобьется, чем орех треснет… – фыркнула Алена.
– Вот именно!
– Ты хочешь указывать, что мне делать, а что – нет? – с вызовом спросила она.
– Ты не поняла меня… Я тебе предлагаю – делай что хочешь, а я, в свою очередь, буду тебя поддерживать. Помогать, и все такое… тебе необязательно тратить свое время в ресторане.
– Я подумаю… – сказала Алена ласково. «Господи, какой он добрый! И как только Вике в голову пришло увлечься каким-то там Ратмановым, пусть он хоть и трижды известный!» Она обняла Романа, прижалась щекой к его плечу. – Правда, я подумаю!
– Знаешь, о чем я мечтаю? Ты не будешь смеяться?
– Честное слово! – обещала она.
– Вернее, не мечтаю даже, а рисую в своем воображении такую картинку… Вот прихожу я вечером домой, а там – ты…
– О, как оригинально!
– Ты обещала!.. Так вот, и там – ты. Ты играешь мне на рояле, что-то такое невероятно красивое, и вообще, все очень красиво и необыкновенно, и совсем не похоже на обычную жизнь…
«На обычную жизнь… Интересно, что он под этим подразумевает? – невольно мелькнуло у Алены в голове, и она опять вспомнила о Вике. – А их с Викой жизнь он считал обыкновенной?..»
– Я звонил тебе утром, но ты не подошла к телефону… Это я к вопросу о мобильниках, – спохватился он. – По-моему, очень неудобно в наше время без телефона…
– Но потом ты же меня все равно нашел! Я, кстати, была у Кашина.
– У какого Кашина? – моментально напрягся Роман.
– Глупенький, опять ревнуешь! У старика Кашина, соседа… Он живет на третьем этаже, разве ты его не помнишь?
– А, тот самый! Конечно, я его помню… Такой смешной старик, похож на гнома из сказки.
– Не на гнома, а на тролля!
– И что вы делали?
– Пили чай с малиновым конфитюром. Телевизор смотрели… – Алена снова обняла Селетина. И вдруг опять какое-то нехорошее любопытство охватило ее… Она знала, что не стоит говорить на эту тему, не стоило портить этот чудесный вечер, но ее мучил один вопрос – последний. Если бы она узнала ответ на него, то никогда больше не стала бы возвращаться к той истории. – Смотрели передачу с Никитой Ратмановым. Знаешь, есть такой журналист – всех разоблачает?..
