Но раньше, чем Элиен сделал первый шаг, медлительные доселе огненные щупальца с быстротой молнии ринулись к нему. Страшная жгучая боль – а он надеялся, что бронза не знает боли – пронзила ноги и шею. Исполин поднял его над землей, словно он и не был сейчас весом в целую армию панцирной пехоты, и потянул в разные стороны.
Тварь вознамерилась оторвать ему голову. Кости не трещали – трещать было нечему, – но металл печально застонал под напором титанической мощи.
Но недаром неведомые мастера вложили в руки воину секиру под стать его росту! Один удар – и, вздымая, казалось, до самых небес фонтан пара, обрубленное щупальце полетело в воду. Вслед за ним оказалась в воде и голова Элиена – его ноги по-прежнему цепко удерживались чудовищем. Но в следующий момент ноги были отпущены, и он полетел в черный мрак бездонного озера.
Озеро было действительно очень глубоким по обычным человеческим меркам, но дно у него все-таки было. В этом Элиен убедился, когда с силой выпущенного из метательной машины окованного бревна ударился о него головой.
Правый глаз-рубин не выдержал удара и выскочил из своего гнезда. Элиен наполовину ослеп, хотя видеть под водой было нечего – на глубине царил полный мрак. Вслед за головой ударились о дно бронзовые колени.
Ему достало быстроты вскочить на ноги, и это спасло его, потому что в то самое место, где только что была его спина, упала цельная скала в полтора его теперешних роста, запущенная неунимающимся чудовищем. Вода, ударившая во все стороны, едва не сбила Элиена с ног вновь, но он удержался.
Бронзовый воин стоял по грудь в озере и даже без правого глаза отлично видел, что его противник заметно приблизился. Отвратительная грушевидная голова возвышалась теперь у подножия черной горы, а щупальца взяли озеро в огненное кольцо, и кольцо это было готово сомкнуться на туловище Элиена, чтобы расплавить и смять бронзу в бесформенный ком.
Сын Тремгора сразу понял, что промедление будет стоить ему жизни, и, не дожидаясь, когда щупальца сойдутся, упал ничком на дно озера и пополз туда, где, как он помнил, должна находиться голова врага.
Однако щупальца нашли его и под водой. На этот раз их добычей стала рука, державшая секиру. Огненные змеи впились в запястье, локоть и предплечье. Элиен взревел от боли и сам испугался тех звуков, которые издает его бронзовая глотка и вода, забурлившая в ней.
Щупальца, сплошь обвив руку, тянули Элиена на поверхность. Перехватив секиру свободной левой рукой, сын Тремгора вслепую ударил по ним, но секира встретила пустоту. Он чувствовал, что еще немного – и чудовищу удастся выудить его из озера, где его ждут не дождутся еще десятки смертоносных извивающихся огненных змей.
С лязгом сцепив зубы, Элиен вновь ударил секирой – на этот раз с расчетом попасть по собственной руке.
Тьму озерных глубин прорезал сноп ярких белых искр, и в их свете Элиен только и смог увидеть черные тени, уносящиеся к поверхности, чьей добычей стала его правая рука.
Сын Тремгора, не помня себя от боли и ярости, ринулся вперед и показался над водной поверхностью только тогда, когда его секира, выставленная вперед, как посох слепца, ткнулась в каменный берег озера.
Обманутый враг в замешательстве осматривал бронзовую руку Элиена, чисто обрезанную дивной варанской секирой. Голова чудовища была совсем близко. Прежде чем непроницаемая тьма его глаз вобрала в себя образ бронзового воина, вмиг выросший в ста обычных человеческих шагах и в одном исполинском шаге от него,. Элиен, вкладывая в свой бросок всю немыслимую мощь исполинского тела, с грохотом выскочил на берег и, перепрыгнув сравнительно небольшую скалу высотой в крепостную башню, всадил секиру в неожиданно податливую огненную плоть.
Элиен успел увидеть, как секира оплывает, будто отлитая из воска, а не из бронзы, оставляя лишь короткий огарок рукояти, как разгораются изнутри пульсирующим желтым пламенем доселе черные глаза чудовища. В следующий миг его тело было снесено в воду огненным смерчем.
Он уже не видел, как стекают в озеро расплавленные скалы, как опадают, вновь становясь потоками лавы, страшные щупальца и как проваливаются внутрь склоны черной горы.
* * *
Элиен открыл глаза. Он лежал в той позе, в которой некогда хоронили харренских воинов, – ноги сложены вместе, на груди щит, обе руки сжимают рукоять меча. Его тело было еготелом, человеческим телом из мяса и костей. И оба глаза были на месте, и правая рука, и кожа не болела от ожогов.
Если есть на свете безграничное счастье, то Элиен в тот момент дошел до самых его границ и понял, что нет ничего лучше вкуса собственной слюны на языке и стука сердца в собственной груди. Он опять был человеком, но он не знал, куда на этот раз завело его замысловатое плетение Нитей Лаги, нитей судьбы.
Потолок над его головой был высок и сходился в вышине стрельчатой аркой. Стены светились ровным белесым светом, и собственные руки казались руками мертвеца. Не усыпальница ли это, где надлежит пребывать погибшим героям, и не восстал ли он из мертвых по Зову Хуммера?
Элиен поднялся и сел.
Оказалось, он лежал на невысоком каменном постаменте с таким же точно углублением, какое было у подножия бронзовой статуи. Помещение, в котором он очутился, было никак не меньше трехсот локтей в длину и походило на хорошо обработанную изнутри, обжитую пещеру.
В нескольких шагах от него каменный пол уходил под воду. По всему выходило, что он находится на берегу подземного озера.
Это открытие не радовало. Во-первых, ему смертельно надоело предыдущее озеро Хеофора – прогорклое, непроглядное, бездонное, – а во-вторых, Элиен с неприятным холодком подумал о том, что выбраться отсюда на поверхность будет не так-то просто. Если вообще возможно.
И наконец, в-третьих. Пить хотелось невыносимо, но, отведав подземной воды, Элиен с ужасом обнаружил, что она столь же солона, как и “наземная”.
Радовало лишь то, что он неизвестно как выжил, неизвестно как сохранил при себе оружие Эллата и содержимое своего сарнода. Исчезло и гнетущее ощущение опасности. Головоног-страх, похоже, пошел прахом вместе со своим исполинским огненноплотным родичем.
Помимо прочего, очень хотелось спать. Каменное ложе было отнюдь не лучшей постелью, но. Элиен все-таки улегся обратно на него, решив, что утро любомудрствует куда лучше вечера, хотя где здесь, под землей, утро, а где вечер – неизвестно.
* * *
Сын Тремгора не знал, сколько ему пришлось проспать, но как только открыл глаза, сразу понял, что рядом с ним что-то переменилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
