— Как интересно! Ты взял ее силой? — ведьма расстегнула брюки и сунула внутрь руку.
— Пришлось, — я изогнулся. Что творит, зараза! — Макила не угодила хозяйской дочери, та послала меня наказать ее.
— И как это было? Она сопротивлялась, кричала?
— Не особо.
— Агор, — Эни прильнула ко мне и обожгла дыханием шею. — Сделай со мной то, что сделал с ней!
— А ты упорная, ведьма! — я рассмеялся.
— И в отличие от твоей супруги, в постели — огонь! — она самодовольно усмехнулась и взвизгнула, когда я обхватил ее, уложил на спину и лег сверху.
— Да неужто? — поддразнил бессовестную, едва сдерживаясь.
— Проверь!
Что ж, отличная мысль! Зарычав, я рванул в стороны ее короткое платье. Белья под ним не оказалось. Взгляду предстали маленькие вздернутые грудки с сочными сосками, тонкая талия и узкие бедра. А внизу все гладко, как у девочки.
Она широко раздвинула бедра, больше сдерживаться не смог. Лег на эту бесстыжую ведьму, достал жаждущий женской горячей влажности член и резко вошел.
Эни вскрикнула, но тут же обхватила меня ногами, запустила руки в мои волосы. Не жалея ее, начал резко вбиваться внутрь. Сама просила, пусть не жалуется. За ее оргазмом не следил, кончил и, перевернув девушку на живот, продолжил. Продержался дольше и на третий заход усадил ее сверху.
Тут она отвела душу, изгибаясь в одном оргазме за другим. Не выдержал, снова уложил ее на спину и трахал, пока оба не закричали, растворяясь в остром, беспощадном, как боль, удовольствии.
— Агор… ты… нечто! — выдохнула ведьма, тяжело дыша. — Подозревала, конечно, но… в реальности… Я так никогда не кончала!
Льстит ведь, зараза, а все равно приятно! Зоя никогда не рассыпалась в похвалах. Она вообще была другой. Таких, как Эни, словно песчинок в адской пустыне. А вот Зоя — единственная.
ФАФНИРА
— Пить хочу! — вновь захныкал Мефистофель, шагающий за мной по пустыне.
— У тебя когда-нибудь желания заканчиваются? — я развернулась и уставилась на отрока, с трудом сдерживая желание отвесить ему очередную затрещину. — То пить, то есть, то писать!
— Есть тоже хочу!
— Нечего, — я развела руками. — Ни еды, ни воды не осталось.
— Тогда никуда не пойду! — сын надулся и уселся на песок, притянув ноги к груди.
— Ну и сиди тут, — пожала плечами и пошла дальше, — жди, пока пустынные пауки тебя сожрут!
— Мама! — он догнал меня и вцепился в руку. В глазах метался страх. — А эти пауки, их тут много?
— Очень. Но если будешь тихим, они тебя не услышат. И пока мама рядом, не нападут. Понял?
— Понял, — прошептал он, кивая взлохмаченной головой и с опаской поглядывая по сторонам.
Я подавила смешок и вгляделась вперед. Там кто-то есть, кажется. Точно! Ускорила шаг — так, что Мефистофель едва поспевал за мной. Да не может быть! С губ сорвался вскрик.
— Тихо, мама! — сын начал испуганно озираться. — Пауки ведь!
— Ровена! — отпустив его потную ладошку, я побежала навстречу.
— Фафнира! — демоница побежала мне навстречу и крепко обняла. Дрожа всем телом, она плакала и смеялась одновременно. — Знала, знала, что ты меня найдешь! А Мулцибер не верил! А ты нашла!
— Конечно, малышка! — ничего не понимаю, но пусть наивная девчонка думает так, мне на руку. — Нашла, конечно же.
— Знаешь новости? — Ровена, наконец-то, отцепилась, перестав мазать мой плащ соплями. — Столица ушла под лаву, вся, полностью.
— Что?..
— Сама видела!
— А дворец?
— Тоже. Даже самый высокий шпиль лава накрыла.
Как же так? Я пошатнулась. Все пропало! Что теперь делать?! У меня ведь даже крошечного мешочка с самоцветами не осталось! Все богатства сгинули! Едва удержавшись на ногах, я застонала, закрыв лицо руками. Эта проклятая Саяна оставила меня нищей!
— Мы вместе, так что все будет хорошо, — Ровена снова прижалась ко мне.
Глупая девчонка! Да что ты понимаешь?! Всегда жила на всем готовом и бед не знала, твоей единственной заботой был выбор цвета платья! А я отлично помню острые зубы нищеты, которая выгрызает твое нутро голодом, притупляя все остальные желания. Несколько дней и за ломтик лкесы раздвинешь ноги для кого угодно, хоть для вонючего больного старика!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— У тебя есть самоцветы? — я с надеждой уставилась на демоницу.
— Нет, — она замотала головой, потом нехотя призналась, — были. Но на меня напали и… — отвела взгляд.
— Ни одного камешка?
— Все отняли.
Вот ведь дура! Впрочем… Я окинула ее взглядом. Красивая, глупая, влюблена в меня, готова на все. И это единственное, что осталось у Фафниры.
— Ты поможешь мне, малышка? — голос вполне достоверно задрожал. — Кроме тебя, никого ведь не осталось.
— Конечно! — она снова полезла обниматься, я едва успела ее остановить.
— Во всем виновата эта треклятая Саяна! Нам нужно объединиться и держаться друг друга, чтобы отомстить ей.
— Ненавижу ее, — девчонка с готовностью закивала. — Но как ты намерена это провернуть?
— Мы придумаем, — я погладила ее по волосам, — девочка моя. Не забывай, Мефистофель — наследник всего! Нам нужно будет найти союзников. Уверена, многие перейдут на нашу сторону. У этой дряни, Ангела, куча врагов. Нам нужно только продержаться до того момента, как найдем их.
Глава 4 Саяна
МАКИЛА
Беда пришла, как всегда, откуда не ждали. Саяна с Гораном вернулись в ад, как и намеревались, чтобы закончить начатое, окончательно починить Ось бытия. Все вышло удачно, но когда они возвращались в свой мир, на них напали, усыпили каким-то газом. А когда все очнулись, оказалось, что Саяна исчезла.
С тех пор ее супруг, сходящий с ума от горя и тоски, тратил все время на поиски. Мы с Арсением пытались помочь, чем могли, но единственное, что могли сделать, это заботиться о детях Саяны и Горана, крошках, которым еще и года не исполнилось по земным меркам.
После исчезновения матери они ревели в голос, изводя и так страдающего отца. Ничего не помогало, они затихали, только когда папа укутывал двойняшек в халат, который еще хранил запах их матери. Но когда он выветрился, плач малышей возобновился.
— Ревут по посинения. — В ответ на вопросительный взгляд сказал Арсений, войдя в мою комнату. — Чуток поспят, когда уже совсем из сил выбились, и по новой начинают.
— Слышу. — Я кивнула и подошла к нему. — Новостей нет?
— Увы. Всех подняли на уши. Горан говорит, что чувствует — Саяна жива. — Парень тяжело вздохнул.
— Он найдет ее. — Моя рука легла на его щеку. — Обязательно найдет!
— Макила! — глаза Арсения сверкнули.
Не успела я понять, что происходит, как оказалась прижата к его телу. Мягкие губы коснулись моих, помедлили, а потом… Внутри стало так горячо, словно лава, что поглотила столицу ада, наполнила и меня. Совершенно не умея целоваться, я лишь следовала за мужчиной, отвечая ему взаимностью.
Так приятно! Прикосновения губ, обжигающее дыхание, ладони, поглаживающие мою спину. Коснулась его шевелюры, пропустила между пальцами мягкие пряди. Поцелуи сместились на шею, заставив кожу покрыться мурашками. И все кончилось.
— Что? — я вгляделась в отступившего на шаг Арсения.
— Прости, Макила, мне… Забыл совсем, сделать надо кое-что.
Не глядя на меня, он быстро вышел из комнаты.
Я затаила дыхание, глядя сквозь приоткрытую дверь детской, как Арсений, сидя на кровати, укачивает дочку Горана и Саяны. Ее головка с темными кудряшками лежала на сгибе его локтя. Я на цыпочках вошла в комнату, чтобы не нарушить благословенную тишину, и взяла на руки светловолосого малыша, который готовился зареветь.
— Чудеса, — прошептал Сеня, когда мы уложили спящий детей в колыбель. — Впервые за неделю спят.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Умаялись, бедняги. — Тихо ответила я и, набравшись, храбрости, попросила, — можно с тобой поговорить?
— О чем? — он ощутимо напрягся.
— О… вчера. — Щеки заалели. — О поцелуе.
— Прости, это больше не повторится, Макила. — Парень, тоже сконфуженный, отвел взгляд.
