Итак, мы с Конселем были поглощены созерцанием нашего сокровища. И я уже мечтал обогатить своей находкой Парижский музей, как вдруг камень, брошенный каким-то туземцем, разбил нашу драгоценность в руке Конселя.
Я вскрикнул. Консель, схватив мое ружье, прицелился в дикаря, размахивавшего пращой в десяти метрах от нас. Я бросился к Конселю, но он уже успел выстрелить, и электрическая пуля разбила браслет из амулетов, украшавший запястье дикаря!
– Консель! – кричал я. – Консель!
– Да разве господину профессору не угодно было видеть, что этот каннибал первым бросился в атаку?
– Раковина не стоит человеческой жизни, – сказал я.
– Ах, бездельник! – вскричал Консель. – Лучше бы он размозжил мне плечо!
Консель был искренен, но я остался при своем мнении. Между тем за то короткое время, что мы были заняты раковиной, положение изменилось. Десятка два пирог кружило вокруг «Наутилуса». Пироги туземцев – попросту говоря, выдолбленные древесные стволы, длинные и узкий, удивительно быстроходные и устойчивые благодаря двойному бамбуковому балансерному шесту, который держится на поверхности воды. Пироги управлялись ловкими полунагими гребцами, и я не без тревоги наблюдал, как они все ближе подплывали к нашему судну.
Папуасы уже входили, видимо, в сношения с европейцами, и суда их были им знакомы. Но эта длинная стальная сигара, едва выступавшая из воды, без мачт, без труб!.. Что могли они думать? Ничего хорошего, потому что некоторое время они держались от нас на почтительном расстоянии. Но, обманутые неподвижностью судна, папуасы постепенно осмелели и теперь выжидали случай свести с нами знакомство. Но именно это знакомство и надо было отвратить. Наши ружья, стрелявшие бесшумно, не могли испугать туземцев, уважающих только громобойные орудия. Гроза без раскатов грома менее страшит людей, хотя опасен не гром, а молния.
Пироги подошли довольно близко к «Наутилусу», и на борт посыпалась туча стрел.
– Черт возьми! Настоящий град! – сказал Консель. – И, как знать, не отравленный ли град!
– Надо предупредить капитана Немо, – крикнул я, спускаясь в люк.
Я пошел прямо в салон. Там никого не было. Я решил постучать в каюту капитана.
– Войдите, – ответили мне из-за двери. Я вошел в каюту. Капитан Немо был занят какими-то вычислениями, испещренными знаками Х и сложными алгебраическими формулами.
– Я потревожил вас? – спросил я из вежливости.
– Совершенно верно, господин Аронакс, – ответил мне капитан, – но, очевидно, у вас на это есть серьезная причина?
– Чрезвычайно серьезная! Пироги туземцев окружили «Наутилус», и через несколько минут нам, вероятно, придется отражать нападение дикарей.
– А-а! – сказал спокойно капитан Немо. – Они приплыли в пирогах?
– Да, капитан!
– Ну, что ж! Надо закрыть люк.
– Безусловно! И я пришел вам сказать…
– Ничего нет проще, – сказал капитан Немо.
И, нажав кнопку электрического звонка, он отдал по проводам соответствующее приказание в кубрик команды.
– Вот и все, господин профессор, – сказал он минутой позже. – Шлюпка водворена на место, люк закрыт. Надеюсь, вы не боитесь, что эти господа пробьют обшивку, повредить которую не могли снаряды вашего фрегата?
– Не в этом дело, капитан! Есть другая опасность.
– Какая же, сударь!
– Завтра в этот же час потребуется открыть люк, чтобы накачать свежего воздуха в резервуары «Наутилуса».
– Совершенно верно, сударь! Наше судно дышит на манер китообразных.
– Ну, а в это время папуасы займут палубу! Как тогда мы избавимся от них?
– Значит, вы уверены, сударь, что они взберутся на борт?
– Уверен!
– Ну, что ж, сударь, пускай взбираются. Я не вижу причины мешать им. В сущности папуасы – бедняги! Я не хочу, чтобы мое посещение острова Гвебороар стоило жизни хотя бы одному из этих несчастных!.
Все было сказано, и я хотел уйти. Но капитан Немо удержал меня и усадил около себя. Он с интересом расспрашивал меня о наших экскурсиях на остров, о нашей охоте и, казалось, никак не мог понять звериной жадности канадца к мясной пище. Затем разговор перешел на другие темы; и хотя капитан Немо не стал откровеннее, все же он показался мне более любезным.
Речь зашла и о положении «Наутилуса», севшего на мель в тех же водах, где чуть не погибли корветы Дюмон д′Юрвиля.
– Этот д′Юрвиль был одним из ваших великих коряков, – сказал капитан, – и одним из просвещеннейших мореплавателей! Это французский капитан Кук. Злосчастный ученый! Преодолеть сплошные льды Южного полюса, коралловые рифы Океании, увернуться от каннибалов тихоокеанских островов – и погибнуть нелепо при крушении пригородного поезда! Если этот энергичный человек имел время подумать в последние минуты своей жизни, представляете себе, что он должен был пережить!
Произнося эти слова, капитан Немо явно волновался, и его взволнованность делала ему честь.
Затем, с картой в руках, мы проследили пути всех экспедиций французского мореплавателя, всех его кругосветных путешествий, вплоть до его попыток проникнуть к Южному полюсу, окончившихся открытием земель Адели и Луи Филиппа. Наконец, мы просмотрели его гидрографические описания и карты важнейших островов Океании.
– То, что сделал ваш д′Юрвиль на поверхности морей, – сказал капитан Немо, – я повторил в океанских глубинах, но мои исследования, притом более точные, не потребовали стольких усилий. «Астролябия» и «Зеле», вечно боровшиеся с морскими бурями, не могут идти в сравнение с «Наутилусом», настоящим подводным домом, с рабочим покойным кабинетом!
– Но все же, капитан, – сказал я, – между корветами Дюмон д′Юрвиля и «Наутилусом» есть некоторое сходство.
– А именно, сударь?
– «Наутилус», как и корветы, тут же сел на мель!
– «Наутилус» не садился на мель, сударь, – холодно ответил капитан Немо. – «Наутилус» так устроен, что можешь невозбранно отдыхать на лоне морей. И мне не придется, подобно д′Юрвилю, чтобы снять с мели свои корветы, прибегать к мучительным усилиям; «Астролябия» и «Зеле» едва не погибли в этом проливе, а мой «Наутилус» не подвергается ни малейшей опасности. Завтра в положенное время морской прилив бережно поднимет судно, и оно выйдет в открытое море.
– Капитан, – ответил я, – не сомневаюсь, что…
– Завтра, – сказал в заключение капитан Немо, – завтра, в два часа сорок минут пополуночи, «Наутилус» всплывет и без малейшего повреждения выйдет из Торресова пролива.
С этими словами, сказанными крайне резким тоном, капитан Немо встал и слегка кивнул головой, что означало: разговор окончен! Я вышел из каюты и направился к себе.
Я застал там Конселя, желавшего знать, каковы результаты моего свидания с капитаном.
