Примерно так все и было.
Гриссел склонился над цветочной клумбой, ища следы ног. Ничего.
Насколько его картина соответствует действительности? А может, у подонка хватило хладнокровия и спокойствия и он уничтожил следы?
Работник пристально следил за ним.
— Как вас зовут?
— Биллем, сэр.
Гриссел подошел к работнику и протянул ему руку.
— Я Бенни Гриссел.
— Очень приятно, сэр.
— Грязное дело, Биллем.
— Очень грязное, сэр.
— Сначала девочка, и вот теперь мисс Лоуренс.
— Да, сэр. А с нами-то теперь что будет?
— Что вы имеете в виду, Биллем?
— Ферма-то была мисс Лоуренс. Теперь ее продадут.
— Может, новые владельцы окажутся хорошими.
— Может быть, и так, сэр.
— Ведь мисс Лоуренс, как я слыхал, была довольно вспыльчивой?
— Сэр, никакой она не была вспыльчивой. С нами она обращалась хорошо.
— Неужели?
— Все соседи дают работникам минимальную ставку, а у мисс Лоуренс мы получали по тысяче чистыми, и к тому же нам не нужно было платить за жилье.
— Биллем, я слышал, она пила?
— Да что вы, сэр! Это неправда.
— И у нее был ужасный характер…
— Нет, сэр…
— Как так — нет?
— Она просто была строгой.
— Никогда не злилась?
Биллем покачал головой и покосился в сторону дома. Там, на пороге, стояла Элизе Ботма в домашнем платье.
Гриссел вернулся на работу, в здание отдела особо тяжких преступлений, когда уже вечерело. Он зашел к Матту Яуберту в кабинет — перед тем на столе высилась груда папок с делами.
— Босс, у тебя найдется десять минут?
— Для тебя — всегда пожалуйста.
— Мы нашли отпечаток протектора. Возможно, его оставила машина нашего парня.
— На ферме?
— Рядом с ней, у ограды. Эксперты изготовили гипсовый слепок. Как только будут результаты, они нас известят. Если сумеешь ускорить события, я буду рад.
— Я позвоню Феррейре.
— Матт, девочка Ботма…
— Я уже слышал — тебе что-то не нравится.
— Слышал?
— Сразу после обеда ко мне заходил Тим. Он был расстроен. Обозвал тебя расистом.
— Вот гад!
— Успокойся, Бенни. Я с ним поговорил. Так в чем дело?
— Шеф, девочку убила не Лоуренс.
— Почему ты так считаешь?
— Когда мы в субботу допрашивали Ботму… Я сразу заподозрил, что она врет. Сначала я решил, что она врет насчет смерти Лоуренс. Но потом я задумался. Кейтер допрашивал конюхов и работников. Сегодня утром я съездил туда сам. В общем, по-моему, девочку убила не Лоуренс.
— По-твоему, ее убила Ботма?
— Да.
— А Лоуренс взяла вину на себя, чтобы выгородить ее? Черт, Бенни…
— Знаю. Но такое случается.
— У тебя есть доказательства?
— Я знаю, что из них двоих вспыльчивостью отличалась как раз Ботма, а вовсе не Лоуренс.
— И все?
— Матт, я понимаю, для суда это никакое не доказательство…
— Бенни, Лоуренс призналась. Признала себя виновной. На бильярдном кие ее отпечатки. И она мертва. У нас нет ни единого шанса.
— Позволь мне часок побеседовать с Ботмой…
Яуберт снова сел в кресло и постучал кончиком авторучки по лежащей перед ним папке.
— Нет, Бенни. То дело ведет Тим. Самое большое, что я могу сделать, — попрошу его заново изучить все обстоятельства. А ты занимайся убийцей с ассегаем.
— Два дела связаны между собой. Если Лоуренс невиновна, значит, мститель наказал не того человека. Это все меняет.
— Как так?
Гриссел взмахнул рукой:
— Все, все наше общество, чтоб ему провалиться, на его стороне. Парень лично восстановил смертную казнь! Он благородный рыцарь, который выполняет работу вместо полиции. Даже Буши говорит, что нам следует оставить его в покое; пусть себе продолжает… Скажем, где-то найдется свидетель. Человек, который его видел. Или что-то знает. У него может быть жена или подружка, в общем, люди, которые его поддерживают, потому что считают, что он делает правое дело.
Яуберт снова постучал ручкой по папке:
— Дошло.
— Ненавижу это выражение.
— Бенни, я поговорю с Тимом. Вот самое большее, что я могу для тебя сделать. Но в суде от нас мокрого места не оставят.
— Нам не нужен никакой суд. Во всяком случае, сейчас. Я хочу только одного: чтобы средства массовой информации раструбили о том, что мы подозреваем Ботму. И что Лоуренс, возможно, была невиновна.
— Я поговорю с Тимом.
— Спасибо, Матт.
Он повернул к выходу.
— Мы с Маргарет хотим пригласить тебя на ужин, — сказал Яуберт, когда Гриссел уже стоял на пороге.
Он остановился:
— Сегодня?
— Да. Или завтра, если завтра тебя устраивает. Она в любом случае что-нибудь приготовит.
Гриссел вдруг понял: с самого утра он перекусил только бутербродом.
— Спасибо… — Но потом он представил, как будет сидеть за столом в доме Яубертов, окруженный женой и детьми Матта. А он один… — Я… я не смогу, Матт.
— Знаю, здесь от работы просто с ума сходишь.
— Дело не в работе. — Гриссел сел на стул напротив кресла старшего суперинтендента. — Просто… Я скучаю по своим.
— Понимаю.
Вдруг Гриссел понял, что ему очень нужно выговориться.
— Дети… Вчера они приезжали ко мне.
Гриссел почувствовал, что заводится. Сейчас только этого не хватало! Он прикрыл глаза рукой и опустил голову. Ему не хотелось, чтобы Яуберт видел его таким.
— Бенни… — смущенно начал Яуберт. Ему было неловко.
— Нет, Матт, просто… черт, оказывается, я всю жизнь просрал!
— Понимаю, Бенни. — Яуберт встал и обошел стол.
— Нет, господи, не то… Матт, я ведь их совсем не знаю.
Что было ответить Яуберту? Он просто положил руку Грисселу на плечо.
— Как будто меня вообще не было десять лет. Десять лет, мать твою! Господи, Матт, а ведь они у меня хорошие. Славные. — Он вытер под носом рукавом и всхлипнул. Яуберт ритмично похлопывал его по плечу. — Извини, я не собирался реветь тут у тебя.
— Ничего, Бенни, все нормально.
— Это ломка. Нервы ни к черту.
— Я тобой горжусь. Сколько ты уже держишься — неделю?
— Девять дней. Ни капли. Но что такое девять дней по сравнению с десятью годами?
— Бенни, все наладится.
— Нет, Матт. Не знаю, наладится ли все хоть когда-нибудь.
Он вошел в актовый зал, выделенный для работы объединенной оперативно-следственной группы. Все уже собрались и ждали его. У него возникло ощущение, будто слезы, которые он пролил в кабинете Матта, осушили его. Капитан Хелена Лау жестом подозвала его поближе. Он подошел к ней:
— Как дела, капитан?
— Помаленьку, инспектор. У нас…
— Меня зовут Бенни.
Она кивнула и показала на стоящий перед ней компьютер.
— Мы завели базу данных всех нераскрытых дел, жертвами в которых были дети. Таких дел много… — Она говорила медленно и спокойно — умиротворяюще. — Мы обращаем особое внимание на самые тяжкие преступления. Убийства. Изнасилования. Сексуальные домогательства. Всего таких дел сто шестьдесят.
Гриссел негромко присвистнул.
— Да, инспектор, новости не радуют. И так дела обстоят только на Полуострове, а на всю страну их еще бог знает сколько. Мы включаем в базу данных имена детей, ближайших родственников и подозреваемых. Классифицируем преступление и место, где оно было совершено. Если ребенок стал жертвой в результате бандитских разборок, мы помечаем такие дела буквой «Б», потому что они несколько отличаются от нашего случая. Если убийство или ранение совершено с применением оружия, мы вписываем орудие преступления. И дату. Вот и все. Потом мы сможем сопоставлять наши данные. Когда поступят новые сведения, мы сможем сравнить их с тем, что у нас уже имеется в базе.
— Звучит неплохо.
— Но поможет ли это?
— Никогда не знаешь, что поможет, а что нет. Но мы не можем себе позволить бездействовать.
Гриссел не знал, удалось ли ему убедить ее.
— Капитан, нам понадобится еще два раздела.
— Называйте меня Хеленой.
— Мне нужен еще один раздел в базе данных: средства передвижения. Мы нашли отпечаток протектора. Может, из него удастся что-то выжать.
— Хорошо.
— Не уверен, что средство передвижения нам чем-то поможет. Сейчас меня волнует другой вопрос. Интересно, как наш убийца выбирает жертв. Как он решает, кто станет следующей жертвой?
Хелена Лау кивнула:
— Версий две. Первая: он работает в системе юстиции или в правоохранительных органах — ну, скажем, он полицейский, секретарь суда, кто угодно. Но, раз вы говорите, что таких дел сто шестьдесят… и велик разброс в составе преступлений и местонахождении преступников. По-моему, он все-таки узнаёт о преступлениях из средств массовой информации. Слушает радио или читает газеты. Или смотрит телевизор. Со мной трудность в том, что я газет не читаю и почти не слушаю радио. Но я хочу знать, когда жертвы убийцы с ассегаем становились героями новостей. Выясните, когда появлялись репортажи о жертвах мстителя. Много ли времени проходит от появления, скажем, статьи в газете до убийства? Я ясно выражаюсь?
