Руки Джеффа с любовью сомкнулись на её плечах.
– Я знаю, хорошая моя. Я знаю. – Он вдруг повернулся и приподнялся на локте, нарушив физическую близость, которой так упивалась Ровена. – Почему у тебя в голове опять Пурза? Я знаю предназначение пух, но они же не суррогатные матери!
– Ты глубоко копаешь.
– Не очень. – И Джефф, слегка нахмурив брови, убрал с её лица серебряные пряди, сжимая в ладони волосы, рассыпавшиеся по подушке. Он любовался их мерцанием в слабо освещенной комнате. – Я копнул наполовину слабее, чем хотел. И, говоря о компании…
На этом беседа закончилась, сменившись любовными ласками, и перерыв в разговоре затянулся надолго. Очень скоро она была вовлечена в любовное общение на тончайшем уровне. Джефф был невероятен, поддерживая в ней желание к обретению все новых и новых наслаждений.
А когда наконец они оторвались друг от друга, в животе Джеффа раздалось громкое урчание, на которое немедленно отозвался и желудок Ровены.
– Боже мой, у нас даже пищеварение одинаковое!
– Хотя некоторых и не помешало бы откормить получше. Кто-нибудь на Денебе заботится о тебе? – спросила девушка, телепортируя продукты из холодильника в печку.
– У тебя настоящие отбивные с Земли? – спросил он, наблюдая за её действиями. – Мы потеряли почти весь скот во время бомбардировки и не можем как следует заняться растениеводством, пока не расчистим поля от металлических обломков. Меня мало интересует, какой питательный состав должен быть у пищи, но на вкус все наши блюда отвратительны. К тому же, – он вдохнул аромат жарившегося мяса, донесшийся до спальни, – они и пахнут как-то неестественно. Какую талантливую женщину я нашёл! – Тут он выразил своё одобрение самым восхитительным образом.
– Джефф! Мясо сгорит!
– Ну, немного угля мне не повредит! Мне приходилось есть кой-чего и похуже, знаешь ли…
– Джефф! Это последняя приличная отбивная у меня сегодня.
– О, в таком случае… – И он отпустил её.
В течение обеда они опустошили кладовую Ровены почти до дна, сжигая высококалорийную пищу в раскаленной топке собственного любовного пыла, после чего опять занялись любовью. Потом они заснули так крепко, что не слышали ни сдержанного стука Афры, ни звонка телекома.
«Прошу прощения!» – вежливо пытался проникнуть Афра в мозг то одного, то другого, повторяя эту фразу со все большей телепатической силой, пока Ровена не услышала.
Она чувствовала себя великолепно отдохнувшей, умиротворенной…
«Ровена! Ты на связи…» – напомнил ей Афра, покашливая.
Полностью очнувшись, Ровена почувствовала, как волна смущения заливает её. Афра никогда не «подсматривал», но, несмотря на это, она натянула на себя отброшенную простыню. Джефф Рейвен, похрапывая во сне, пытался одной рукой найти её.
– Джефф! Проснись! Мы проспали.
– Глупости. У меня сегодня выходной. – Он открыл один глаз.
– Я думаю, он был у тебя вчера. Джефф!
«Она права! Рейдингер не знает, что ты здесь…» «Почему?» – Джефф резко сел и притянул Ровену к себе.
«Он не… – Афра запнулся. – Он в дурном расположении духа».
«Ничего страшного! – Джефф не желал, чтобы его запугивали. – Он умышленно свел нас, и теперь я здесь тоже умышленно, нравится ему это или нет».
«Скажи ему правду, Афра, – добавила Ровена. – Я проспала и вернусь к работе, как только хорошо позавтракаю».
Сознавая, что она и вправду виновата, Ровена попыталась встать. Но Джефф крепко держал её в объятиях и не отпускал.
– Вся беда в том, что Рейдингер, – сказал он, – заставляет всех плясать под свою дудку. Ну а парень с Денеба не пляшет. Осталось в этом доме что-нибудь поесть, дорогая? – И Джефф мило улыбнулся Ровене, будто больше у него не было никаких забот.
Ровена была и испугана, и восхищена беспечностью Джеффа.
– Я думаю, любимая, не только воспитание Сиглен заставило тебя погрязнуть в этом болоте. – Его голос был мягким и очень нежным, но с интонациями, позволившими ей совершенно по-новому взглянуть на Джеффа Рейвена с Денеба. – Эта ваша ФТиТ эксплуатирует вас так давно, что вы и думать позабыли о том, что вы не только Праймы, но и граждане Центральных миров, обладающие неотъемлемыми правами личности, не говоря уже о том, чтобы воспользоваться этими правами. – Он страстно поцеловал её. – А давно пора! Самый последний чернорабочий имеет выходные. – Он еле-еле заставил себя разжать объятия и одеться.
«Прошу прощения, Ровена, Рейвен, – передал Афра, все ещё стоявший за дверями. – Вчера мы довольно сносно справлялись, но прибывает пассажирский лайнер, и нужна помощь Ровены».
«Так задержите прием на полчаса, – ответил Джефф, с трудом оторвавшись от поцелуев, которыми покрывал Ровену в тех местах, которые почему-либо пропустил раньше. – Скажите капитану, что у вас неполадки генератора. У меня это часто случается на Денебе. Никто не обратит внимания».
– Но, Джефф, это ведь пассажирский лайнер. Это нарушение контракта… – начала Ровена.
– А нарушить наш контракт, который мы только-только начали заключать, – ещё более ужасное преступление в моих глазах. – И он сердито посмотрел на неё. Упавшие на лоб черные волосы придавали ему сходство с пиратом.
«Мы недолго, Афра! Скажите им, что они должны уступить дорогу кораблю со срочным грузом. Для меня. И что ещё не все готово для посадки».
Искупались они не торопясь, время от времени отвлекаясь на поцелуи и ласки. Малейшее прикосновение руки Джеффа возбуждало Ровену, не привыкшую к подобному проявлению чувств. Она не отпускала его, словно боялась, что с потерей физического контакта уменьшится и их невероятная гармония.
Между делом – попутно Джефф узнавал, что и как у неё на кухне, – они приготовили завтрак к тому времени, как оделись. К взлетной площадке они шли, держась за руки. Гневный окрик Рейдингера заставил Ровену вздрогнуть.
«Не стоит так кричать», – мягко ответил Джефф Рейвен.
«Что ты там делаешь?»
«Провожу свой выходной…»
«Что?!» «Ну-ну, Рейдингер, дни отдыха – давно узаконенный факт. Ни я, ни моя любимая Ровена никогда не имели выходных…» Джефф взглянул на неё, его голубые глаза печально светились, хотя губы улыбались. Он приглушил порыв Ровены ускорить шаг, чтобы умерить гнев Прайма Земли, так и не нарушив ритм своей ленивой походки.
«У тебя контракт с ФТиТ…» «И у меня, и у вас, и у Ровены, но нигде в этом контракте не говорится, что мы обязаны работать семь дней в неделю, двадцать четыре или двадцать шесть часов в день. – Его тон резко изменился. – А теперь удалитесь, Рейдингер. Вы вмешиваетесь в нашу частную жизнь. А это и есть нарушение контракта». В их головах пролетел и тут же захлебнулся какой-то странный булькающий звук. Джефф снова улыбнулся, а Ровена расстроилась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
