Если все благополучно, то, благословясь и вновь надевши крестильные рубашки, мы погрузимся в Иордан. На сей раз, что незабываемо навсегда, у места Крещения Иисуса Христа.
Далее ветхозаветные места: ущелье Вади-Хорор, место Вознесения Ильи-пророка, прощание его с пророком Елисеем. Далее переезд к горе Нево, или как часто произносят, Нэбо, Небо – видимо, по близости к небу и по тому, что дальше этой горы пророк Моисей по воле Божией не смог пойти и здесь скончался.
Гора Мохерус, и снова вспомним царя Ирода, оставшегося в истории только своими поступками: убийством младенцев и усекновением главы Иоанна Крестителя. Здесь плясала Саломея, дочь Иродиады. Надо ли говорить, как все они страшно закончили свои жизни? Ирод сгнил заживо, Иродиаде отрезало льдиной голову.
Танец Саломеи. Фреска. Монастырь Святого Иоанна. XII в.
Свободный день
Завтра рано утром поедем в аэропорт, чтобы поехать в Москву. Грустно. Но впереди целый день, интересная экскурсия, уроки соединения исторических событий и современности, и, конечно, незабываемые базары. Конечно, вас и обсчитают и попробуют обокрасть, так что будьте начеку. Не стесняйтесь торговаться. Просят за что-то десять долларов, давайте три, сойдетесь на семи. И это, конечно, обман, но все-таки будет осознание борьбы за свое благосостояние и справедливость.
Старайтесь больше увидеть, услышать, запомнить, записать. Обилие впечатлений не подавит нас, напротив, напитает душу и сердце, возвысит ум.
Ради чего мы ездили по святым местам? Ради молитв, ради устремления от Иерусалима земного к Иерусалиму Небесному, в то жилище, в котором обитает Христос и куда мы стремимся всей душой.
Монастырь Святого Креста. Иерусалим
Несколько необходимых сведений
Время в Иерусалиме отстает от московского на один час.
Климат для нас всегда жаркий, иногда очень, но ночи бывают прохладными, так что теплые свитера и кофты пригодятся. Обувь должна быть паломническая, то есть удобная, разношенная, без шпилек. Головной убор обязателен. У женщин головные платки для посещения храмов и, конечно, длинные юбки. Солнцезащитные очки.
Сумма пожертвований за записки о здравии и упокоении чаще всего добровольна. Конечно, лучше всего памятные иконки, свечи, церковные сувениры, крестильные рубашки покупать в храмах Русской миссии, в Горней или в греческих православных обителях, чтобы помогать им. Это важно еще и потому, что западный мир резко, боясь терактов, сократил поток паломников на Святую Землю. Нашу безопасность обеспечивают и израильтяне, и палестинцы, и иорданцы. Но и самим надо быть внимательными, не отставать от группы, не опаздывать на сбор к выезду, на обед. Не оставлять вещей без присмотра. Сумочку держать не сзади, не сбоку, а спереди. Как и мобильник. Кстати, телефон полиции – 100, скорой помощи – 101.
Телефон Русской Духовной миссии – 02-6252565.
Арабское застолье. Восточная повесть
Главный неф собора Святой Софии. Стамбул.
Предыстория
Вид на мечеть Аль-Акса, Иерусалим, Старый Город. Фото Б. Гальперина.
Вот теперь Америка на всех перекрестках кричит, что борется с терроризмом. Но кто же, как не сама Америка, вызвала к жизни этот терроризм? Еще задолго до всяких взрывов и гибели людей американское кино стращало нас террористами. Террористы были сплошь арабы, а храбрые борцы с ними – сплошь американцы. Арабы захватывали самолеты и теплоходы, брали заложников, убивали их по одному, а то и всех. Экранная кровь хлестала во всех кинотеатрах мира. Наши демократы угодливо подставляли под демонстрацию все программы телевидения. Людей приучали думать, что арабы – люди недалекие, люди-звери, а уж палестинцы, те вообще…
Даже немного зная историю арабской культуры, видишь, насколько безобразным было изображение арабов. Кто же тогда дал миру алгебру, арабские цифры, величайшую поэзию? Может, американцы? По всему этому я, справедливо возмущенный, написал статью «Кошка скребет на свой хребет». И, плохой пророк в своем Отечестве, пророчествовал об имеющих быть событиях в чужом. То есть это накаркивание терроризма, оно не могло не появиться в жизни после столь страстного его ожидания. Конечно, мои симпатии были на стороне несправедливо оболганных арабов.
Эта предыстория рассказана к тому, что вскоре вдруг мне последовало приглашение на самом высоком государственном уровне от руководства одной из стран Ближнего Востока. Они заметили мою статью и были за нее благодарны.
Приветственный ужин
Стамбул. Вид с Мраморного моря. 1900.
Меня встретили у трапа и привезли в многозвездочную гостиницу в такой огромный номер, что я его полностью за все дни пребывания так и не успел обойти. Состоялся приветственный ужин, где я познакомился и перешел для удобства на «ты» с переводчиком Махмудом. На ужине было все, кроме возлияний, что меня даже обрадовало: выпивать можно и на Родине, за ее пределами надо работать. Тут моя работа, как я понял, была проста: отдыхать, говорить речи о дружбе, смотреть, радоваться теплу и свету, ибо в это время в моей России было пасмурно, и в погоде, и в общественной жизни.
Мы, конечно, для начала поругали, со знанием дела, и американскую, и израильскую политику. Именно политику, надо это подчеркнуть: ни к евреям, ни к американцам у нас претензий не было, но политика их правительств была хамской и стервозной во всех отношениях. Они закоснели в гордыне и всевластности. Вооружаясь, они от других требовали разоружения и так далее.
Незнакомые кушанья были превосходны, и я, прямо скажу, переел, однако утром проснулся на аэродроме кровати свежим и энергичным. Решил более не напрягать желудок. Голову же, как я понял, можно было не напрягать, речи о дружбе могла говорить и табуретка. Еще уставало от неподвижности и многочасового сидения сидячее окаменевающее место, но с этим я решил бороться. Мне же гарантировали свободу действий. Буду больше ходить среди цветущих бугенвиллий, да и море, сказали, недалеко. Обязательно залезу. Да, надо, непременно надо залезть в эти синие чернила Средиземного моря, ибо в эту чернильницу макаются перья пишущих мировую политику. Здесь ее кухня, этой мировой политики, здесь.
А вчерашняя кухня – это кухня арабов, а кухня – это часть культуры народа и тоже подлежит познанию. Так я себя оправдывал, стоя под душем. То, что эта часть здесь очень большая, я это вчера понял. Надо позвонить Махмуду, он сказал, что вся его жизнь на десять дней в полном моем распоряжении.
Позвонил. Оказывается, он уже составил программу. «Ты будешь доволен».
В девять, в холле
Собор Святой Софии. Стамбул. Вид через пролив Босфор. 1797.
Договорились в девять, в холле. Я спустился заранее и любовался рыбками в огромном аквариуме зимнего сада. Подошел вдруг ко мне служащий гостиницы и пригласил идти за ним. Я пошел, и был приведен в ресторан, на завтрак. Да, ведь я еще не завтракал. А я люблю завтраки в гостиницах. Берешь, на что упадет взгляд, никто не давит, не заставляет выбирать. Если понравится кушанье, можно еще за ним сходить. Не понравится – отставь.
Солнце за окнами сияло. Зелень и цветы в вестибюле, зелень и горы за окном, приятная музыка в динамиках, отсутствие московской телевизионной похабщины – все это радовало и вызывало аппетит. Но только почему вдруг такой завтрак называют шведским столом? Я еще и не знал, что есть такая страна Швеция, когда в любой колхозной чайной питание было точно таким. Выбор блюд был победнее, но и блюда и хлеб брали сами. Сами и чай наливали. Здесь выбор был разнообразен, и хотелось попробовать всего понемножку: и молочного, и мясного, и рыбного, и овощного, и фруктового, и десертного. А соков было, а напитков! А всякого благоухающего хлеба, разных кренделей, гладких и обсыпанных чем-то. А чаев, а кофиев! А всяких пирожных, тортов, всяческих сластей, кусками и врассыпную. И – вот интересно: вроде же я совсем не был голодным, вчера переел, но завтракал с удовольствием. И раза два, а то и три сходил за добавкой, за новыми образцами кушаний. Особенно нравился фруктовый салат.
В девять я жал крепкую руку Махмуда.
– Как почивал, сиятельство? – Махмуд занимался русской историей.
– Валлахи! – отвечал я, что означало: «Слава Богу!»
– Едем завтракать! – скомандовал Махмуд.
– Ты что, я прекрасно позавтракал.
– Хах! – воскликнул Махмуд. – Ресторанный завтрак, ф-ф! – Он брезгливо передернулся, устыдив меня. – Это не завтрак. Извини за каламбур, это пародия. Я тебя везу завтракать серьезно. Там будет господин Али. У тебя могут быть к нему вопросы.
– Какие?
– Ну, у него к тебе.
Пришлось ехать на завтрак. Хоть и говорилось, что Махмуд был в моем распоряжении, но я же понимал, что это фраза для вежливости, это я был в их распоряжении. Тем более, вдруг этот Али и Махмуд не завтракали, как их лишить завтрака? Так посижу.
