один с тронным именем Тутанхамона – Небхепрура над изображением шакала, попирающего девять врагов, а другой – только с печатью царского некрополя, без каких-либо иных пометок или отличительных знаков царского достоинства.
Это была большая удача. Теперь стало совершенно очевидным, что за этими двумя печатями мы найдем все нетронутым со времени погребения царя.
С большими предосторожностями шнуры были развязаны и створчатые дверцы открыты – и перед нами предстал третий саркофаг, также запечатанный и нетронутый – оттиски печатей на этом третьем саркофаге были такими же, как на втором.
На данном этапе нашей работы уже представлялась возможность, открыв эти новые дверцы, проникнуть в тайну саркофагов, столь ревниво охраняемую на протяжении столетий. Поэтому, отложив все остальное, я решил, прежде всего, проделать этот опыт.
Целые печати на дверях второго внутреннего ковчега свидетельствовали о том, что мумия осталась непотревоженной
В нашей напряженной работе это был волнующий момент. Мы увидели то, чего не был удостоен ни один человек нашего времени. Подавляя волнение, я осторожно перерезал веревку, устранил драгоценную печать, отодвинул засовы и открыл дверцы. И тогда я обнаружил четвертый саркофаг! По своему внешнему виду он походил на остальные, но по мастерству исполнения был еще совершеннее.
Решительный момент наступил! Волнующий момент для всякого археолога! Что скрывал этот четвертый саркофаг? В крайнем возбуждении я отодвинул засовы последних незапечатанных дверей; они медленно раскрылись: заполняя все пространство, стоял поистине ни с чем несравнимый огромный желтый кварцитовый саркофаг. Крышка была плотно закреплена, и казалось, благочестивые руки только, что прикасались к ней. Какой незабываемый миг! Зрелище производило особенно сильное впечатление благодаря разительному контрасту, создаваемому металлическим блеском золотых наружных саркофагов. Особенно поражали изваяния богинь на углах саркофага, распростерших руки и крылья вдоль его стен, словно защищая от непрошенных пришельцев.
Мы могли теперь воспользоваться приобретенным опытом и имели более ясное представление о работе, к которой тотчас должны были приступить. Оставшиеся три наружных саркофага следовало сперва разобрать на части и вынести из погребального покоя. Только после этого можно было обратиться к внутреннему саркофагу. Таким образом, мы проработали еще месяц, сперва разбирая второй саркофаг, а затем третий, пока не был полностью освобожден четвертый, наименьший из наружных саркофагов. Мы увидели, что он имеет форму золотой капеллы. Над его створчатыми дверцами и западной панелью находились изящные барельефы богинь-хранительниц мертвых, величавый облик которых подчеркивал их назначение. Стенки саркофага были покрыты религиозными текстами.
Между третьим и четвертым саркофагами мы нашли парадные луки и стрелы и рядом с ними два великолепных опахала-атрибуты членов царского дома, которые так величественно выглядят в сценах, где изображаются цари. Обычно их несут придворные, следующие за своими повелителями. Одно из найденных нами опахал лежало в головах, а другое – у южной стенки четвертого саркофага. Первое было обшито листовым золотом и украшено обаятельным изображением юного царя Тутанхамона в колеснице. В сопровождении любимой собаки он охотится на страусов в «восточной пустыне Гелиополя», как гласит надпись на рукоятке, чтобы добыть перья для опахал. На другой стороне опахала, также тонко украшенной рельефами, представлено триумфальное возвращение с охоты юного «господина Доблести». Его добыча состоит из двух страусов, которых несут на плечах двое слуг, идущих впереди, а перья сам царь держит под мышкой.
Второе опахало больше и, пожалуй, еще великолепнее. Оно сделано из эбенового дерева, покрыто листовым золотом и инкрустировано бирюзой, лазуритом и стеклом, окрашенным под цвет карнеола, а также прозрачным алебастром; на верху рукоятки начертана титулатура Тутанхамона. К несчастью, от страусовых перьев этих опахал сохранились только остатки. Хотя опахала и пострадали от насекомых, мы все же можем представить себе их первоначальный вид: белые перья чередовались с коричневым – на каждом опахале их было по сорок два.
Вопреки нашим ожиданиям крышка и карниз четвертого саркофага отличались от предшествующих трех по своей форме и представляли единое целое, а не были составлены из разных частей, как крышки и карнизы предыдущих саркофагов. Так как крышка оказалась чрезвычайно тяжелой, естественно, возникал вопрос, каким образом ее поднять и повернуть в таком тесном пространстве. Это была одна из наиболее трудных проблем, и пришлось затратить много дней напряженного труда, прежде чем мы смогли поднять крышку, осторожно повернуть ее и вынести в переднюю комнату, где она находится и сейчас. Разборка продольных и боковых стенок и дверей четвертого саркофага оказалась более легким делом. Саркофаг заключал в себе внутренний (пятый) саркофаг и, как выяснилось, был точно подогнан к нему. Это была последняя трудная задача, связанная с разборкой саркофагов. Таким образом, закончилась наша работа, длившаяся свыше восьмидесяти дней.
В процессе ее стало ясно, что древнеегипетские ремесленники столкнулись с огромными трудностями, устанавливая саркофаг в подобной тесноте. Тем не менее, их задача оказалась легче нашей, ибо они имели дело со свежесрубленным и гибким деревом, с прочными и крепкими золотыми украшениями. В этом узком промежутке им в первую очередь необходимо было разместить вдоль четырех стен комнаты в должной последовательности части саркофагов: сперва вносились различные детали и панели первого, а затем поочередно каждого последующего саркофага. После этого, рассуждая логически, они установили четвертый – внутренний саркофаг, а за ним поочередно остальные. Очевидно, работа велась именно в этой последовательности. Плотничья и столярная работа, потребовавшаяся для этих сооружений, отличалась высоким мастерством. Каждая деталь была тщательно пронумерована и снабжена отметкой, указывающей направление, ориентировку. Строители саркофагов, безусловно, были большими мастерами в своей области. В то же время, очевидно, что погребение было совершено с большой поспешностью и рабочие, которым было поручено выполнение последних приготовлений, во всяком случае, не отличались аккуратностью. Они довольно уверенно разместили отдельные части четырех наружных саркофагов вокруг внутреннего (кварцитового), но по небрежности перепутали их порядок по отношению к четырем сторонам света. Прислонив их наподобие щитов к четырем стенкам вокруг кварцитового саркофага, они поступили вопреки указаниям, начертанным на различных деталях. В результате после сборки дверцы саркофагов оказались обращенными на восток, а не на запад, сторона, прилегающая к ногам, смотрела на запад, а не на восток, как полагалось; соответственно были перемещены и боковые стенки. Эта ошибка вполне простительна, ибо комната была слишком мала для правильного расположения отдельных частей, но другие признаки указывали на явную неряшливость. Отдельные части были скреплены с риском повредить их позолоченные украшения. Глубокие следы от ударов какого-то тяжелого инструмента вроде молотка и по сей день видны на позолоте, кое-где отбиты части облицовки; мусор, оставшийся после работы, например древесные стружки, так и не был убран.
Когда была снята крышка четвертого саркофага, обнажилась крышка внутреннего кварцитового саркофага, а удаление трех стенок и дверей последнего из
