Грэффи медленно приближался, абсолютно бесстрашный, будто он был уверен, что разделается с этим челове-чишкой одним ударом лапы. Макс направил на него меч, но животное не обратило на него внимания. Огромная туша заполнила собой проход. Оружие Макса было бессильно против такой гигантской твари – оно смогло бы лишь слегка уколоть или поцарапать шкуру. Макс казался карликом по сравнению со своим врагом.
Грэффи остановился в нескольких футах и громко зарычал, обдав Макса своим тяжелым дыханием. Одним ленивым движением лапы меч был выбит из рук и, воткнувшись в грязный пол прохода, согнут и переломлен пополам. Тихо ворча, почти мурлыча, грэффи припал к земле, его треугольные уши прижались к голове. Он был готов напасть в любой момент.
Не успев подумать, Макс вытащил магический камень. Новое заклятие, которое ему показала Дженни, могло уменьшить или увеличить любое живое существо – но как сделать именно то, что нужно? Если направить камень на грэффи, а тот вырастет еще – все будет кончено. Единственной кроме него живностью в тоннеле были на-секоомые: бабочки, пчелы и жуки.
Макс быстро изобразил в воздухе символ, который использовал в Особняке Лунного Металла, и направил магический камень на колючки ветвей, молясь, чтобы сила бариши затронула то, что сможет ему помочь. Тотчас же в воздухе словно возник вихрь, и рой латунных пчел взметнулся перед грэффи жужжащей сверкающей тучей. Животное, издавая жалобные звуки, принялось отбиваться передними лапами. Макс бросился бежать дальше по туннелю. За спиной послышались безумные сдавленные завывания, но он не обернулся посмотреть, что произошло. Шум определенно растревожил других тварей в лабиринте – вокруг слышалось ворчание и фырканье. Теплый удушающий запах мускуса сделался непереносимым.
Проход впереди делился на три. Макс нырнул в центральный туннель. Лабиринт казался бесконечным. Макса не покидало чувство, что по параллельным туннелям рыщут грэффи. Один раз послышался могучий рык откуда-то сверху, что говорило о том, что лабиринт имеет не один уровень, а несколько.
Наконец, в очередной раз повернув за угол, Макс очутился перед входом на круглую, открытую площадку, похожую на арену. Крыши над ней не было. Пораженный, он остановился. Стены арены представляли собой колючую живую изгородь, разрываемую только входами в темные разбегающиеся туннели. Несколько апатичных взрослых грэффи, меньших по размеру, чем зверь, встреченный ранее, – очевидно самки – присматривали за выводком спящих детенышей. Животные подняли головы, но не проявили агрессии. Может, самки вообще не были воинственны. Звуки, издаваемые приближающимися самцами, стали громче.
Макс оглядывал колючие стены вокруг. Он сказал бы, что по ним нетрудно взобраться наверх, но ведь он пришел сюда не за тем, чтобы отступить и сбежать. Где же Коготь? И словно в ответ на его мысли, две самки медленно поднялись на лапы, открыв глазу пятифутовый железный пьедестал. Он был весь в царапинах, как если бы животные точили об него когти. Наверху находился маленький стеклянный купол, внутри которого Макс заметил поблескивание зеленоватого камня.
В ту же секунду лютая боль пронзила его грудь. С криком Макс упал на колени, голова закружилась. Вокруг уже подступали самцы грэффи; их угрожающее рычание, постукивание когтей, тяжелый запах заполняли голову. Может быть, они и не убьют его.
Похоже, в присутствии артефакта – который, как предполагалось, должен был успокоить боль – инородное тело в груди принялось бушевать и сопротивляться. Как мог Макс отрицать истину о Серебряном Сердце, открытую ему Джеком и Дженни? Он теперь чувствовал его там, под ребрами, – твердое и безжалостное.
Издав крик отчаяния, Макс рванул рубашку и впился согнутыми пальцами в плоть вокруг Метки. Она вспыхнула ярким серебряным светом. Макс на долгие секунды застыл, изумленно глядя на свою грудь, потом его тело вдруг затрясла дрожь. Он почувствовал, будто отрывается от земли и парит в воздухе. Затем все внезапно закончилось, и Макс понял, что боль куда-то ушла. Его первым желанием было прыгнуть к ближайшей стене и карабкаться наверх – тело сводило от напряжения в ожидании нападения жестоких когтей и мощных челюстей. Но здесь что-то было не так.
Макс растерянно встряхнул головой, ему потребовалось несколько минут, чтобы понять, что вокруг все стихло. Он заморгал, пытаясь прояснить взор, и обнаружил, что грэффи стоят неподвижно, наклонив головы, а глаза их горят тусклым огнем. Через разорванную на груди рубашку лился странный голубовато-белый свет. Может, это и утихомирило животных?
Не задерживаясь более на размышлениях, Макс прыгнул вперед и сбил стеклянный купол с пьедестала. Купол упал и, дребезжа, покатился по земле, но грэффи не шевельнулись. Артефакт на пьедестале был маленьким – простой завиток из жадеита, в форме птичьей лапки. Макс схватил его, и тут же самки грэффи в унисон вздохнули. Самцы за спиной заворчали и заскребли лапами пол, а детеныши повернули головы и запищали. Казалось, животные одобряли желание Макса взять артефакт. Возможно ли, что грэффи охраняли Коготь только от тех, кто не должен был его получить? Противоречивые чувства бурлили в нем: ощущение огромной силы и удивительного умиротворения. Максу захотелось положить руки на головы животных. Тогда они склонятся перед ним и позволят повелевать собой. Макс отогнал наваждение. Здравый смысл подсказывал, что не следует проверять эту идею на практике; инстинкт самосохранения возобладал. Макс подошел к стене и начал взбираться наверх. Достигнув крыши прохода, он посмотрел вниз и увидел, что грэффи провожают его взглядом. Они знали его и понимали, кто он. Не медля более, Макс поспешил по крыше. Грэффи-то может и согласились с кражей, но вот согласятся ли их хозяева?
Карабкаясь по ивовым прутьям, Макс поскользнулся, и его нога, проехав по изогнутым веткам, провалилась в туннель. Макс выдернул ногу и, не удержавшись, закричал – один из шипов распорол его рану. Упав на четвереньки, тяжело дыша, он пытался унять боль. Пробудилось ощущение опасности. Грэффи могли очнуться от своего транса, начать преследование и напасть. А может, появились их хозяева. Из-за раны Макса легко было поймать. Он собрал последние силы, превозмогая пульсирующую боль. Брючина снова стала теплой и влажной, прилипнув к коже. Наконец, как ему показалось, спустя вечность, Макс достиг конца прохода – рядом с тем самым местом, где он в него входил. Руки и ноги сильно дрожали. Ему удалось сползти вниз по фронтальной стене, и он, прихрамывая и покачиваясь, направился в сторону открытых полей. Ветер свистел, словно шептал то в одно, то в другое ухо, в глазах все плыло. Силы убывали с каждым толчком сердца, вытекая вместе кровью из открывшейся раны на ноге.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
