Я же так любила его. Он – мой первый мужчина, и я так искренне доверилась ему. А теперь все зашло в тупик.
Я вздыхаю и открываю последнюю тетрадку. Быстро черкаю там исправления, ставлю оценку и закрываю. Я устала. Мне хочется чего-нибудь перекусить и отдохнуть. Молчание Данила угнетает меня еще больше, чем его неуклюжие попытки объясниться.
– Кристина, пожалуйста, верь мне. У нас с Асей нет ничего общего с тех пор, как она переспала с моим лучшим другом. Прошло уже больше пяти месяцев с того момента, как мы с ней расстались. Я не испытываю ничего, кроме сожаления о том, что доверял ей.
– Но ты ее любил, так ведь?
– Любил, но сейчас в моем сердце осталось лишь раздражение по этому поводу. В моей жизни есть ты, Кристина.
– Прости, Дань, я тебе не верю, – горько качаю головой я. – Сначала прочти все ее сообщения, а потом заверши отношения так, чтобы у Аси больше не возникало соблазнов получить тебя снова. Я не планировала тебя с кем-то делить. Тем более, с высокомерной Асей.
Я поднимаюсь со своего места и собираю сумку.
У Данила звонит сотовый. Видимо, его вызывают на работу. Он что-то отвечает в трубку, но мне так больно, что я даже не разбираю слова. Я выпускаю его из кабинета, запираю дверь, и быстрым шагом иду сдавать ключ на вахту.
Я не дожидаюсь, когда он договорит, чтобы продолжить наш натянутый разговор, просто ухожу из школы. Наверное, когда он выключит телефон, будет меня искать, но мне сейчас это не нужно.
На улице светит яркое солнце, и очень тепло. Я иду в сторону маленького заброшенного парка. В парке стоят старые карусели. Я сажусь на край одной из каруселей, на спину веселого единорога, поржавевшего от времени, и грустно смотрю на розовый рог. Мне не по себе, и совсем не хочется ни с кем говорить. Карусель начинает противно скрипеть, и мне кажется, что точно так же скрипит мое сердце. Я не доверяю Данилу, но мне так хочется вернуться обратно в школу, туда, где он остался разговаривать по телефону! Я сижу на качели пару минут, а потом резко подскакиваю и торопливо шагаю к дверям школы. Вдруг он еще не уехал? Пусть убедит меня в том, что я ему нужна.
Но машины Данила больше нет на стоянке. Он уехал. Мое сердце в один миг разбивается на мелкие осколки. Я растерянно стою у школы и сжимаю в руке сотовый телефон. Открываю старые сообщения Данила, одно за другим.
«Кристина, пожалуйста, ты все неправильно поняла!»
«Моя милая маленькая синеглазка, пожалуйста, постарайся меня услышать – у меня нет ничего общего с Асей!»
«Кристина, черт подери, возьми трубку, сколько можно игнорировать мои звонки?!»
В телефоне снова появляется Тома.
– Кристина, когда ты освободишься?
– Я освободилась.
– И где ты?
– Стою под школой.
– Вот и стой там, я сейчас за тобой приеду.
– Валяй, – без энтузиазма отзываюсь я.
Мне уже не хочется обвинять Данила. Больше всего на свете я хочу догнать его машину, сесть рядом и крепко прижаться к его груди. Ведь если Ася – просто неуравновешенная истеричка, которая вбила себе в голову, что Данил – ее единственная и вечная любовь, то это ровным счетом ничего не значит.
Но Данила уже нет. Я не знаю, куда он уехал. Может, позвонить ему? Но разве это будет правильно, первой звонить после того, как парень уехал, не попрощавшись? Хотя, я сама ушла. Да, но он же не пошел за мной. А мог пойти.
Вскоре к школе подъезжает «Пежо» Тамары.
– Поехали домой, Мариша звонила, сказала, что обед уже готов! – машет мне сестра.
Я сажусь рядом с ней и понуро посматриваю в окно.
– Что случилось? – приподнимает ярко выкрашенную бровь Тамара.
– Данил приходил.
– Он разве не на службе сегодня?
– На службе. Сказал, что отпросился, чтобы поговорить со мной. Они сегодня не в море.
– Вы помирились?
– Нет, – качаю головой я. Мне хочется плакать.
– Ну, ничего, помиритесь еще, – ободряюще похлопывает меня по руке Тамара.
Дома у Карима царит какое-то розово-ванильное настроение. Сначала я не могу понять, в чем дело, а потом замечаю маму. Она в розовом платье, и ее глаза светятся от счастья.
– Мы летим в Европу через три дня! – сообщает она нам с Томой. – У туроператора оказались две горящие путевки.
Мы переглядываемся и улыбаемся. Наверное, это хорошо, что мама и Карим помирились. Как бы сильно я не скучала по собственному папе, а его не вернуть.
Через полчаса подъезжает Карим. У него в руках красивая коробка с красными розами. Я и Тома с интересом вытягиваем шеи. Букет – выше всяких похвал. Такие цветы можно найти только в модных журналах на фотографиях.
Мой отчим входит в столовую. Его глаза тоже светятся каким-то глупым счастьем, как и у мамы. Кажется, он даже помолодел лет на десять.
– Привет, девочки, – бросает он нам и идет прямиком к маме. Подносит ей коробку с розами и целует в губы. Мама улыбается и восхищенно втягивает в себя аромат цветов.
После обеда мы с Томой сидим на балконе в моей комнате. Я пытаюсь стереть лак с ногтей, а моя сестричка от нечего делать переписывается с Борей Смородиным. Мой сотовый лежит на краю подоконника, но он молчит. Данил не пишет мне сообщений. Я начинаю думать, что он больше не вернется, и от этого мне становится очень плохо.
– Что там за серая полоса со стороны леса? – удивленно произносит Тома.
Я поднимаю голову и вижу странную серую дымку. Она действительно затягивает небо со стороны гор и леса.
– Тома, это пожар… – пугаюсь я.
– Только не это! Дым близко к нашему поселку. Не хватало еще, чтобы нас задело.
– Наверное, пожарные уже тушат.
Мы бросаем свои дела и вместе таращимся на серое марево. Оно разрастается, и вскоре срабатывает сирена гражданской обороны.
