Было странно встретить её в императорском дворце. Такую прекрасную, юную, непостижимую. Изумительную. Волшебную. Такую, подобных которой, он не встречал ни на одном из миров Лиги, не встречал нигде во Вселенной. Похожую на волшебный сон, на мечту, пригрезившуюся в момент между сном и явью. Подобную осколкам величия Аюми – маленьким, непостижимым и волшебным шедеврам, которым не было цены.
– Шеби, – повторил он, тихо, просто оттого, что ему нравилось произносить её имя. Он готов был повторять его вновь и вновь, чувствуя, как на языке остается послевкусие – легкая горечь, пряная страсть, небесная нежность.
Она рассмеялась, разбрызгивая искры смеха, словно поняла, отчего он её позвал. Она поразительно часто угадывала то, что он чувствовал, словно читала его мысли, словно была из той же породы, что и чудовища, окружавшие их, Властители. Впрочем, отчасти это было истиной.
Он не верил, когда ему говорили другие, до тех пор, пока не сказала она сама. «Император – мой брат, – прошептала она однажды, чувствуя, что слухи и домыслы ранят его, заставляя метаться из угла в угол, когда рядом нет её, и нет исцеляющего взгляда синих глубоких глаз, – это правда».
– Почему же тогда ты – рабыня? – спросил он, чувствуя, что ранит её этим вопросом, чувствуя, что не имеет права на этот вопрос, но она только пожала плечами, словно плеснула волна.
– Это мой выбор, – проговорила Шеби тихо, – ты не знаешь, но... Мы оба из клана воинов – и я и он. Из древнего, хорошего рода. Он талантлив, и горд, более чем горд, и умен, он сумел постичь ту истину, которая не многим даётся здесь, на Эрмэ, ту, что в Империи есть лишь один человек, которому не приходится давать отчёта в своих действиях никому. И это – Император. Остальные – рабы. Он не хотел быть рабом. Его это унижало – понимать и... повиноваться.
– А ты?
– А я... – она отвела взгляд в сторону, вздохнула тяжело и устало, вновь заглянула в его глаза. Смотрела печально, как раненый зверь, который знает, что ему нет спасения, – Я не могу убивать, – прошептала тихо, – Это сильнее меня, во много раз сильнее. Когда рядом кто-то умирает, умирает и что-то во мне. Это тяжело, чувствовать, как в тебе что-то обрывается. Сама я не могу поднять руки ни на кого. Так какой же из меня воин?
– Ты...
– Я выбрала танец, он – трон, вот и вся разница. Она невелика, правда?
Она тихонечко рассмеялась и, склонив голову на бок, протянула ему руку, от кончиков её пальцев исходило тепло, пряное и колючее. От кончиков её пальцев словно летели искры, и, касаясь его руки, превращались в целительный тёплый поток.
Мужчина прикрыл шкатулку, с сожалением провёл пальцами по причудливой резьбе и улыбнулся. Память о ней, её глаза и голос, интонации несущие исцеление от ран, исцеление от памяти, в которой только ненависть боль и страх заставили его цепляться за каждый глоток воздуха, который ещё мог быть.... Улыбнувшись, он убрал шкатулку в сейф, закрыл его и, выйдя из комнаты, спустился вниз, в сад, прошёл по тропинке, в задумчивости отсчитывая шаги, как секунды, и увидел человека, спешившего навстречу.
– А, Донтар, – поприветствовал он молодого человека, – что новенького в Амалгире? Ты нашёл Таганагу?
Донтар склонил голову.
– Да, господин Да-Деган.
– Это хорошо. Где он?
– У Вероэса.
Да-Деган пожал плечами, посмотрел на офицера, попытавшись заглянуть тому в глаза.
– Что с ним? – спросил безучастно, – Ранен?
– Вам лучше самому поехать туда, – ответил Донтар, отведя взгляд.
– Ордо там? – спросил Да-Деган, словно раздумывая.
– Ордо будет там, я сообщил ему.
– А Рэя не нашли?
– Ищут.
– Если у вас есть какие-то основания считать, что он здесь, то дом в вашем распоряжении.
Донтар посмотрел в лицо вельможи и невольно усмехнулся, заметив искорку озорства в светлых, серых глазах. Впрочем, она тут же потухла.
– Где Лия? – спросил Донтар.
Да-Деган слегка пожал плечами.
– Там же, где и Рэй, – ответил, улыбнувшись, – я так думаю.
Ордо курил у окна, он обернулся, заслышав легкие шаги и, увидев Да-Дегана, недоумённо пожал плечами.
– Ты? – проговорил он.
Да-Деган молча кивнул и подошёл ближе.
Ордо был устал, под глазами появились круги, словно он не спал несколько ночей. И глаза тоже смотрели устало. Чувствуя, как в душе поднимается волна сожаления, Да-Деган невольно вздохнул. Это сожаление просыпалось каждый раз, когда приходилось встречаться с бунтовщиком. Глядя на мужественное взволнованное лицо, на котором время оставило свои следы он, помнящий Ордо мальчишкой, никак не мог смириться с тем, что время идёт и между ним и людьми, окружавшими его, пролегает пропасть. Далеко не все могли принять его, таким, каковым он был. Смущало юное лицо, слишком юное, словно чужое. И тогда молодость тела начинала казаться ему не благом, а проклятьем. Разве что у Вероэса хватало сил не обращать внимания на внешность. И, усмехаясь, медик иногда уверял, что завидует этому дару. «Люди мечтали о вечной молодости, – говорил Вероэс, – ты же имеешь этот дар, и ещё жалуешься. Да кто угодно с удовольствием бы поменялся с тобой местами!» Но его не радовали даже эти слова, не ободряли и успокоения не приносили.
Присев на подоконник рядом с Ордо вельможа состроил недовольную гримасу, и, помахав в воздухе руками, разгоняя дым, заметил ворчливо.
– Столько курить, Ордо, вредно. Если не для твоего здоровья, то для здоровья окружающих. Пожалей людей.
Ордо усмехнулся.
– Ты чего припрыгал? – спросил бесцеремонно, – тебя, кажется, не звали.
Да-Деган вздохнул ещё раз, посмотрел на Ордо пристальней.
– Удивляюсь я тебе, – проговорил вельможа, не сводя взгляда с лица бунтовщика, – сколько раз тебе говорил, а всё без толку. И когда тебя годы научат осмотрительности?
Ордо поморщился.
– Дагги, – заметил недовольно, – я не спрашиваю у тебя советов. К счастью, я не контрабандист из Оллами, которым приходится их выслушивать. И, шёл бы ты своей дорогой. У нас они разные.
Да-Деган вновь пожал плечами.
– Что с Таганагой? – спросил, отбрасывая остатки шутливого тона.
– Уже знаешь? – недовольно поморщился Ордо.
– Так что случилось?
– Он умирает. Вероэс утверждает, что нет никаких причин, для затухания физиологических функций...
– Но факт остается фактом? – тихо переспросил Да-Деган, – так я и думал.
Ордо поднял глаза, встретился взглядом с вельможей, рассмотрев того внимательней, спросил:
– Ты можешь помочь?
Да-Деган в который раз пожал плечами.
– Не знаю, – ответил, качнув головой, увенчанной причёской с десятками бриллиантов, блистающих в ярком свете. – Может быть да, а может статься, и нет. Но могу попытаться, если ты попросишь.
Ордо дёрнул кадыком и вновь закурил. Да-Деган встал и отошёл от окна.
– Хорошо, я попытаюсь, – проговорил он, – но пообещай, что мы с тобой поговорим серьёзно, потом. Поговорим, потому, что у меня есть, что сказать тебе.
Ордо отрицательно покачал головой и отвернулся. Да-Деган вновь пожал плечами, поймав своё отражение в зеркале, улыбнулся двойнику из зазеркалья иронично и грустно. «Ничего, – подумал он, – хочешь ты или нет, но поговорить нам придётся. Даже если я сам этого не хочу».
Он прошёл далее, и, столкнувшись с Вероэсом, заметил, что и тот устал и не в духе.
– А, Раттера, – произнёс медик недовольно, – ну и по что тебя принесло сюда? Я сейчас занят. Мне принесли телохранителя Ордо. Он в ужасном состоянии. Поговорим позже.
– Когда он умрёт? – заметил Да-Деган иронично, – Ах, Вероэс, Вероэс, ты даже не думаешь, что я мог прийти не к тебе, а к нему? Он хоть в сознании?
– Временами.
Да-Деган тихонечко вздохнул и поджал губы.
– Мне надо его увидеть, – проговорил через несколько секунд, – это очень серьёзно. Понимаешь, это очень важно.
– Очень? – пробормотал Вероэс, но перечить не стал, – Ладно, он, вроде тоже бормотал твоё имя. То ли в бреду, то ли... но на непонятном, варварском языке. Учти это.
Да-Деган согласно кивнул и прошёл вслед за Вероэсом в небольшую, тихую палату, выходившую окнами в сад. Таганага лежал тихо, прикрыв глаза. Взглянув на дисплей медицинского компьютера, на который поступали данные с датчиков, закреплённых на его теле, Да-Деган невольно вздрогнул.
– Таганага, – позвал, повышая голос.
Веки телохранителя дрогнули, открывая усталый, полный бессилия взгляд некогда янтарных, а теперь тускло – жёлтых глаз.
Да-Деган подошёл ближе, нагнувшись, коснулся лба и висков лёгкими прикосновениями кончиками пальцев, словно желая помочь воину встретиться со своим взглядом.
– Таганага, – повторил он, чувствуя, что сожаление, как отрава несёт горечь. – Как же так?
Телохранитель тихо вздохнул, на какой-то миг взгляд стал осмысленным и острым.
– Локита, – прошептал он, словно разрывая власть наваждения, – У Энкеле её человек. И ещё... Шеби грозит опасность... Локи приказала уничтожить её...
