Родион и сам не понял, как это у него вышло. Противник уже взял его на прием, фактически одержал над ним победу.
И по всем правилам смертельного поединка должен был прикончить его – наверняка у него было чем это сделать. Но Родион сумел ударить его пяткой по щиколотке. Из самого невыгодного для себя положения. Но со всей, какая в нем была, силой. Угодил аккурат в болевую точку. Киллер взвыл от резкой боли и неожиданности. Ослабил хватку. Родион сумел вырваться из захвата. Развернулся к врагу лицом.
Для этого удара он собрал воедино все свои силы. Удар головой вышел на зависть удачным. С расплющенным носом противник рухнул на пол. Родион присоединился к нему. Он не мог уже совладать даже с силой земного притяжения…
Родиону повезло. Снотворное оказалось не столь сильным, каким должно было быть. Падая, подрезанный мокрушник задел Патента. Тот проснулся, въехал в ситуацию и поднял на ноги вертухаев. Родиона вовремя переправили в лазарет, залатали вскрытые вены. Поэтому сейчас он лежал в чистой и светлой палате. И ждал очередного нападения.
Дежурная смена изолятора разделилась на два лагеря.
Первый – приверженцы коменданта, а значит, сторонники Родиона. Второй работал на кума. Одни пупкари подпустили к Родиону убийц, другие вытащили его из-под удара. Он выжил. Но это не значит, что враждебные силы не предпримут очередной попытки свести с ним счеты…
Глава шестая
– Я не понял, мужик, какие проблемы?
Мордоворот с пудовыми кулаками неотвратимо надвигался. Нет от него спасения. И надежды на чудо нет. Кирилл в ужасе попятился назад. Хотя понимал, что от этого громилы не уйти. Сейчас ткнет в грудь кулаком, повалит на грязный пол и ногами, ногами в живот… И за что? За то, что нет больше сил выполнять этот идиотский план.
– Какие проблемы, я спрашиваю? Чего язык в жопу засунул?
Кулак вышел на линию удара. Сейчас искры из глаз посыплются.
– Тебя самого сейчас в жопу засунут! – послышался чей-то голос.
Можно открывать глаза. Горилле сейчас не до Кирилла.
И точно, он очумело смотрит на трех парней. Они медленно и угрожающе приближались к нему.
Кирилл знал, кто это такие. Воровская шпана. На других зонах такие ребята стоят у власти в полный рост. А здесь им приходится считаться с Грибком, которому плевать на воровские законы.
– Э-э, пацаны, я не понял. Чо за дела? – вылупился на них мордоворот.
– Чувака чего чморишь?
– Так это, работать не хочет…
– От работы кони дохнут, понял? Вали отсюда!
– Э-э, пацаны, чо за дела? У нас нейтралитет. Чего залупаетесь?
– Нейтралитет у меня в штанах, – ухмыльнулся один блатарь.
– И у меня есть. Только на кармане…
В руке у второго мелькнул клинок стальной заточки.
– Не, ну вы чо, в натуре! – Бугай испуганно попятился назад.
– Жить хочешь – испарись!
Судьбу громила пытать не стал. Двинулся прочь из цеха.
Уже в дверях бросил:
– Смотрите не пожалейте!
И тут же ему вслед полетел сразу десяток кирпичей. Один огрел его по горбу. Бугай взвыл от боли и унижения. Но его рев заглушили смех и улюлюканье.
Веселились все – и мужики, и блатные. Хотя нет для этого повода. Этот козел еще вернется, и не один, а со стадом себе подобных. Тогда плакать придется…
– Не ссыте, мужики, – сказал старший из блатарей. – Все будет путем. За нами законный вор. Хана теперь Грибку…
Голос его звучал бодро. Но не очень уверенно. Как будто не особо верил он в свой прогноз насчет Грибка.
– Слышали мы про Космача, – кивнул Алтын, кореш Кирилла.
Спецовка, белая от цементной пыли, висит на нем мешком. Щеки впалые, глаза затравленные. Да что он, все мужики в этой зоне затраханные по гроб жизни. Всех достал Грибок со своим беспредельным прессингом.
– Где он сейчас?
– На кресте, у лепилы. Его завалить хотели. А хрена. Он сам кого хочешь завалит. Одного козла перышком пощекотал. Жаль, наглушняк не замочил… Ничего, другие замочат.
Если на вора лапу поднял, это писец, значит… Вчера постановка на Космача пришла. Бродяги привет нам шлют, а Космача смотрящим ставят. Теперь Грибку хрен в грызло!
И снова нет уверенности в голосе. Как будто сомневаются блатари, что смогут свалить Грибка. Знают, что нет у них для этого сил. Но и сложа руки они не сидят. Уже воду мутят. На бунт толпу подбивают. Только кто на это дело поднимется?
Хозяин и Грибок – это большая сила. Подавят бунт, тогда совсем худо будет… А может, все-таки есть смысл в том, чтобы устроить всеобщую бучу. Кирилл задумался.
– Космач маляву подогнал, – продолжал блатарь. – Пишет, что скоро клеевая житуха начнется. Грибка на хрен, всех козлов в загон, ментам кукиш в грызло. А нам раздолье будет.
С бухлом, сказал, раздолья не будет, зато каждому по бабе…
– По бабе? – очумело переспросил Алтын. – Каждому?
Толпа недовольно загудела. Можно нормы выработки снизить, на лицевые счета прибавить, пайку поднять, в ларьках отоварку по полной программе устроить. Но чтобы каждому по бабе!… Что-то не то говорит Космач. Не в ту сторону загнул…
– Будут вам бабы! – Блатарь веселился, но вроде бы не шутил. – Совсем скоро будут. Космач пишет, чтобы за них крепко держались. Чтобы мусорам не отдавали…
– Гонит твой Космач, – не удержался – выкрикнул кто-то из толпы.
– А если не гонит?
– Если не гонит, тогда полный отпад. Да я за бабу кому хочешь глотку перегрызу!…
Толпа снова загудела. На этот раз одобрительно. И мечтательно. Неужели мужики поверили?… Может, и поверили.
При такой собачьей жизни можно поверить в любую сказку.
Не факт, что чудо случится. Но хотя бы в мыслях кайф поймаешь… Кирилл представил себя в своей койке с женщиной в обнимку и чуть не заурчал от удовольствия.
Блатарь хотел что-то сказать. Но появилось начальство, мать их ети.
– Что за бардак? А ну строиться всем!
Кирилл думал, что сейчас начнется разбор полетов. Но построение было объявлено по поводу окончания рабочего дня.
Организованная толпа, словно единое студенистое тело, вытекала из промзоны. Сегодня в обед кормили неплохо.
Кто-то даже мясо в супе нашел. И колбасу с глазами давали.
Хорошая была селедка, жирная. Это хозяин шустрит. Сечет, что не все спокойно в его королевстве. Вор Космач снова соскочил с крючка. Снова представляет собой силу. Как бы бунта не было. Вот начальник и кормит по норме. Надолго ли хватит запала?… Может, и ненадолго. Но можно надеяться, что сегодня на ужин будут каша с маслом и чай с сахаром.
Набить брюхо, а потом можно и бабой заняться. Кирилл не сдержался – усмехнулся. Фуфло им воры втирали. Ну откуда в зоне могут взяться бабы?
Откуда-то сверху послышался нарастающий звук вертолетного двигателя. Кирилл оглянулся на шум и увидел сам вертолет. Он приближался к лагерю, снижался, рос в размерах на глазах. «Вертушку» заметили и другие.
– Оба-на! Что это за канитель?
– Бляха, волшебник в голубом вертолете!
– Какой голубой? Нормальный вертолет… А может, правда волшебник!
Как это ни странно, но предсказание Космача сбылось с точностью до невероятного. «Вертушка» зависла над зоной.
И от нее во все стороны вдруг полетели какие-то темные точки. Первый залп салюта, второй, третий. Точки падали точно в толпу. Их было очень много. И у самой земли они резко и крупно разрастались, принимали определенные формы…
Кирилл ошалел от удивления, когда неподалеку от него, взбивая пыль, шлепнулась самая настоящая надувная женщина. Рядом опускались ее подружки. Они не просто падали, а еще и подпрыгивали от радости и возбуждения.
– Бля буду, манна небесная! – прорвался чей-то голос сквозь рев вертолетных движков.
– Ага, Маньки небесные!…
«Вертушка» сбросила десант и на всех парах уносилась прочь от лагеря. Строй же рассыпался на мелкие огрызки.
С диким, первобытным восторгом зэки ринулись на женщин. Кирилл не растерялся. И сумел прибрать к рукам одну резиновую красотку. Могут отобрать. Он знал об этом, поэтому с силой прижимал к себе до безумия ценный трофей.
Женщина – самая настоящая. Пусть не живая, пусть резиновая, пусть у нее глупое лицо. Зато все прелести на месте.
Одна грудь чего стоит – крупная, тугая. Но грудь, конечно же, не самое главное. Куда важней другое… Эх, скорей бы остаться с ней наедине!
– Упали в строй! Я кому сказал, становись!
– Прекратить! Прекратить безобразие!
– Строиться! Строиться!
Менты били во все колокола. Но дозвониться до зэков не могли. Они просто не могли никого слышать в пылу сумасшедшего ликования.
Бабы! Бабы! Бабы!… Вот, значит, о каких бабах шла речь.
Получается, это Космач подогнал такой грев! Это его бабы, которых он дарит братве! Не обманул вор! Не обманул!…
Толпа успокоилась сама по себе. В строй зэки не становились. Но просто стояли, восторженно прижимая к себе резиновых подруг. Кое-кто даже рычал – как пес, на халяву раздобывший сахарную кость.
