Дед теперь уже с интересом посмотрел на своего гостя и распахнул шире дверь.
— Проходи, — кивнул он. — Дверь за собой закрой и разувайся. У меня прислуги нет.
Кирилл вошел в прихожую и осмотрелся. Обыкновенная такая квартира… из прошлого века. Тут же спохватился, что впустивший его дед усмотрит в его разглядывании не праздное любопытство, а что-то обидное, торопливо наклонился и стал разуваться. Потом разогнулся и сказал:
— Чтобы вам было понятно… Отец вообще не знает, что я здесь! Он ее сам ищет. И найдет, даже не сомневайтесь. Но мне важно, чтобы я первый нашел. Потому что… это все я и натворил.
— И за каким, спрашивается, хреном? Она тебе пару влепила? Или кукольный театр устроить решил? Что ж вы за молодежь теперь такая: что хочу — то и ворочу! — возмущенно выдал Петр Данилович.
Кирилл опустил голову. Как объяснить этому деду, что приревновал к собственному отцу, он не имел представления. Но говорить что-то было надо.
— Мне… мне не понравилось, что отец с ней встречается. Он ее старше, она — моя классная… все такое… Я думал… так будет лучше, а ни черта не лучше.
— Да не думал ты, — махнул рукой дед. — Если б думал, с отцом бы поговорил. А ты вишь, чего сделал! И сейчас не думаешь. Ну узнаешь ты, где Марина. Что ты ей сказать сможешь? И что это изменит, а? Детский сад!
— Изменит! — горячо воскликнул Кирилл. — Я ее уговорю с отцом помириться. Жалко старика! Он даже работу забросил. И дома не живет, на даче поселился. Он ее любит, понимаете?
— Вы с папашей оба еще и ненормальные, — проворчал Петр Данилович. — Как тебя-то звать-величать, Вересов?
— Кирилл.
Дед кивнул, задумчиво почесал подбородок и сказал:
— Ну вот что, Кирилл Максимович. Вези-ка ты меня к папаше своему. А там я и решу, знаю я, где Марина, или нет.
Проблема была в том, что Кирилл толком не знал, где находится отец! На даче, дома или носится по городу в поисках Стрельниковой. Был, конечно, еще один вариант, учитывая, что утром отец явно какие-то документы с работы читал.
— Момент! — объявил Кирилл и позвонил в офис.
Спустя полтора часа они стояли под высотным стеклянным зданием, в котором располагался офис конторы адвоката Максима Вересова.
— И что же это? Дом, что ль, жилой такой? — спросил хмуро Стрельников. — Или все-таки не забросил папаша работу?
В это же время из здания выскочил Максим, в распахнутом пальто и криво наброшенном шарфе. Ничего не замечая вокруг, он быстро сбежал по ступенькам и направился к машине, припаркованной неподалеку.
Пять минут назад ему отзвонился Винниченко. Учительница французского языка Марина Николаевна Стрельникова в среду устроилась на работу в техникум механизации сельского хозяйства. Адрес проживания, который она указала, был адресом прописки некой Елены Стрельниковой. Бабы Лены! И теперь Макс знал точный адрес, где искать Марину. Часов через пять он будет в Новой Ушице. Еще пять часов, и он, наконец, снова увидит ее. Осталось подождать всего пять часов. Целых пять часов.
— Па! — заорал на всю улицу Кирилл, бросившись за ним следом. — Па, стой!
Вересов замер, держась за ручку открытой дверцы и глядя на бегущего к нему Кирилла, следом за которым шел Петр Данилович.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он сына.
Пытаясь отдышаться после своего рывка, Кирилл оглянулся назад. Дед никуда не ушел. Уже легче.
— Я… вот… Он согласился сказать, где Марина… Марина Николаевна…
— Сын твой сказал, ты Марину все это время ищешь, — Петр Данилович подошел к Вересовым и указал на Кирилла, глядя на Макса.
Макс кивнул. Он терял время, но происходящее было слишком любопытным, чтобы не досмотреть до конца. Кирилл и Стрельников в качестве сообщников — это не укладывалось в измученной голове Вересова.
— Еще сказал, что осознал, что натворил.
Макс бросил быстрый взгляд на сына.
— Ну я правда осознал! — развел руками Кир.
— Маринка в Новой Ушице, — сообщил дед, — у бабки. В техникум на работу устроилась. Но предупреждаю, — дед нахмурился, — если ваша семейка еще раз ее обидит…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да осознал я! — рассердился Кирилл.
— Смотри мне, выпорю! — авторитетно заявил дед.
— В общем, я уехал, — сказал Макс сыну, усаживаясь в машину. — И займись, в конце концов, чем-то полезным. Сегодня, я так понимаю, снова школу прогулял?
22. Пустишь?
Она не представляла, как прожила эти дни. И тем паче, эти недели.
Она только теперь начинала осознавать по-настоящему, что произошло. По вине Кирилла. Что сама натворила. И свою вину сбросить не на кого. Чем больше думала, тем яснее видела, что поступила глупо, по-детски. И как исправлять, не знает.
В среду Мара устроилась в техникум. Странно, но взяли в тот же день. Трудоустроили буквально за пару часов. Ее дипломы и квалификация, стажировка в Брюсселе и рекомендации из Центра французской культуры впечатлили. «Такой бриллиант и в таком навозе», — смеялась директриса технаря. Мара только улыбнулась и ответила: «Самокритично».
Добравшись до дома бабы Лены, не выдержала. На упаковке с тестом было написано, что его можно делать в любое время суток. А она точно помнила, что Леська утверждала как-то, что утром оно вернее всего. Это было на втором курсе. Леська была уверена, что подзалетела. Причем толком не знала, от кого. От парня с физтеха или от какого-то приятеля своего папаши. Тогда обошлось.
А у Мары не обошлось.
В конце концов, она решилась довериться тому, что было написано на упаковке. Скорее от нетерпения, чем исходя из здравого смысла. И, тайком умыкнув на кухне стакан, направилась в уборную.
Спустя двадцать минут она пыталась уложить в своей голове осознание того, что беременна. Странно, но уложилось довольно быстро. Будто так и надо. Ни подавленности, ни раздавленности этой новостью не было. Наоборот… обрадовалась. Чему обрадовалась, она, правда, и сама не знала. Что такое быть матерью-одиночкой, Мара, к сожалению, представляла слишком хорошо. Перед глазами был пример матери. Когда та овдовела и осталась с ней на руках… Это было трудно.
Но разве так уж важно, если ребенок желанный?
Ей бы плакать, а она улыбалась.
В тот же день сбегала в аптеку и купила еще один тест. Контрольный.
Сделала уже утром, по Леськиным рекомендациям. Результат, естественно, был такой же.
Потом она собралась и отправилась на свой первый рабочий день на новом месте. Впечатление не произвело. Ни в какое сравнение с любимым 11-Б группа, в которой она проводила первый урок, не шла. Совсем ни в какое. Но это не задержалось в ее голове. Об этом она не думала.
Она думала о Максе. И о том, что, наверное, хотела бы девочку. Интересно, обрадовался бы он девочке или нет? Педагог Марина Николаевна неожиданно всполошилась. Подняла голову и заявила: «Ну так позвони ему и узнаешь!»
Мара даже подпрыгнула на стуле от неожиданности. Группа первокурсников удивленно воззрилась на новую училку, она неловко улыбнулась и продолжила занятие.
В пятницу с утра пар не было. В технарь только к третьей идти. И она решила воспользоваться случаем и сперва смотаться в больницу. Стать на учет. Да и определить срок беременности тоже было бы неплохо.
Оказалось девять недель. Посчитала. Улыбнулась. На Новый год.
Второй день занятий пролетел как-то незаметно. В глазах ее поселились улыбка и надежда. Им было неплохо в ее глазах. Уютно. До единственного момента. Когда она подумала о том, что Макс ничего не знает. И не узнает, если она не позвонит. Надо ли звонить? Ему надо?
Баба Лена, разумеется, рассердится, когда станет известно. Деда вообще удар хватит. Наверняка, он же такой старомодный. Мать истерику устроит. Даже из Португалии слышно будет.
А Макс? Что Макс?
Что может сказать Макс?
Им ведь хорошо было? Ей, ему — хорошо было?
До того дня, как Кирилл растоптал ее, все было хорошо.
Но то, что никакой ребенок в планы Макса не входил, она понимала. И то, что она сама оказалась в его жизни случайно, Мара понимала тоже. Так почему он должен эту свою привычную жизнь, которая ему нравилась, менять только из-за того, что она не обеспокоилась тем, чтобы не залететь?
