Я пробормотала приветствие. Он улыбнулся.
– А, я рад видеть вас, мадам! Может быть, есть хорошие новости?
– Не знаю, покажется ли вам хорошим сообщение, что я прошу вас сейчас же обвенчать меня с одним человеком.
Пораженно глядя на меня, отец Медар поднялся.
– Обвенчать? Но, сударыня, это же так не делается. Требуется оглашение с амвона по крайней мере за месяц до венчания…
– Я не могу ждать.
Видя, что он вовсе не убежден этим, я добавила:
– Послушайте, отец Медар, вы должны признать, что сейчас даже для святой церкви не совсем обычное время. Когда я сидела в тюрьме, священники венчали прямо в камерах, венчали даже перед выходом на эшафот. Я не могу ждать, отец Медар, я вам это очень искренне говорю. Мне нужно либо выйти замуж, либо умереть.
– Но что же это значит? – воскликнул он. – Откуда такое решение? Почему вы ни словом не обмолвились мне раньше?
– Потому что… я сама тогда еще не решила. Это для меня тоже неожиданность, отец Медар.
– Ну и… кто же ваш избранник?
– Герцог дю Шатлэ, святой отец. Он из Верхней Бретани.
Бледность разлилась по лицу священника. Он быстро подошел ко мне.
– Какое имя вы назвали?
– Герцог дю Шатлэ.
– И вы способны на такое вероломство?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – сказала я.
Священник уже не слушал меня.
– Ступайте, зовите своего избранника! Я обвенчаю вас. В любом случае это будет более по-христиански, нежели то, что этому человеку поручено.
– Отец Медар, – сказала я, – либо объяснитесь, либо…
– Мне нечего объяснять. Вы, я полагаю, прекрасно осознаете, что делаете. Вы оба. Но это уже не мое дело.
Помолчав, он добавил:
– Честно говоря, я не думал, что он уже здесь…
– Отец Медар, – прервала я священника, теряя терпение, – я ничего не понимаю из того, что вы говорите, поэтому, я думаю, будет лучше, если мы закончим этот разговор. Могу я пригласить герцога?
– Да, сударыня, – мрачно ответил священник. – Не будем затруднять его ожиданием.
Я вышла, полагая, что у меня достаточно своих забот, чтобы я могла еще задумываться над непонятными фразами отца Медара. Герцог и его брат ожидали меня у порога, дождь лил как из ведра, превратившись в сплошную завесу из крупных капель.
– Священник согласен, – сказала я тихо.
Венчание было необыкновенно мрачным и коротким, коротким еще и потому, что никто из нас не подумал о брачном контракте и, следовательно, он не зачитывался. Я ясно слышала каждое слово священника, громко отвечала на каждый его вопрос и повторяла католическую формулу клятвы, обязательную при венчании, а внутри у меня все словно сжималось и холодело от дурного предчувствия. Крыша часовни протекала, и холодные капли иногда падали мне на волосы и шею. Глухо рокотал гром. Вероятно, именно так чувствовали себя невесты, сочетающиеся браком прямо в лесу у знаменитого дуба, где король Людовик Святой разбирал судебные дела. Сильный ветер захлопнул дверь часовни, которая, согласно правилам, должна была быть отворена. Сквозняк колебал пламя свечей, мне было даже немного страшно и очень холодно.
Когда пришло время соединить наши руки, у меня зуб на зуб не попадал от холода. Герцог прикоснулся ко мне, чтобы надеть обручальное кольцо на палец, и словно огонь опалил меня: настолько горячей была его смуглая рука по сравнению с моими ледяными пальцами. Я насилу смогла выполнить свою задачу. Потом взглянула на кольцо. Оно было старинное, массивное, с огромным изумрудом, и такое тяжелое, что даже оттягивало мне руку. Ему, наверное, лет четыреста. Удивительно, как это герцог подумал о кольцах…
Отец Медар громко произнес:
– Объявляю вас мужем и женой… Тех, кого соединил Господь, да не разлучат люди. Сударь, вы можете поцеловать свою жену.
Теплые руки герцога обняли меня за плечи – вероятно, холодные, как лед, – привлекли к себе очень близко. Он наклонился, я ближе почувствовала уже знакомый запах сигар и нарда. И тут я поразилась. Он не поцеловал меня, не прикоснулся губами к моим губам. Он просто сделал вид, что целует. Окружающие этого, конечно, не поняли, таким образом, внешне все было в порядке. Я молча высвободилась из объятий герцога, удивленная и недоумевающая. Если он так начинает, что же будет потом, во время так называемой первой брачной ночи? Ей Богу, я была бы рада, если бы все закончилось так же безрезультатно, как и началось.
Священник выдал мне свидетельство, составленное так, как при Старом порядке, и написанное зловещими готическими буквами.
– Желаю вам счастья, госпожа герцогиня, – проговорил отец Медар холодно.
Я вздрогнула и быстро пошла к выходу. Священника я решительно не понимала. Но как неприязненно прозвучало это его «госпожа герцогиня»… Хотя, может быть, это мне только показалось. Служитель Божий, подобный ему, не может проявлять неприязни ко мне в – такой момент. Просто этот титул был для меня непривычен. Я усмехнулась, вспомнив, что в любом другом случае я передавала свой титул мужу, а не муж мне. В любом случае, только не в этом. По отношению к роду дю Шатлэ я подчинялась обычаям, которые существуют для всех женщин.
Я остановилась под портиком. В этот миг чьи-то быстрые шаги приблизились ко мне, и теплый тяжелый плащ покрыл мои плечи. Обернувшись, я взглянула на герцога. Он осторожно набросил капюшон мне на голову.
– Пойдемте, – предложил он решительно. – Я бы хотел приехать в Белые Липы к ужину.
– Как же мы пойдем по лесу в такой ливень?
– Мой плащ вас защитит, вы не промокнете, сударыня.
Я оглянулась на Поля Алэна и Маргариту, которые все еще оставались в часовне, и поняла, почему герцог не хочет их ждать. Вероятно, ему надо поговорить со мной наедине. Я вздохнула. Раз мы теперь муж и жена, он имеет на это право.
Я шагнула вперед, быстро пошла по скользкой мокрой тропинке.
Он взял меня под локоть, чтобы я не упала, – ненавязчиво, едва ощутимо.
– Вы сразу же хотите уехать? – спросила я быстро.
– Да. Кстати, именно об этом я хотел поговорить.
– Разве в этом есть что-нибудь неясное?
– Я хотел бы, чтобы ваши дети с нами пока не ехали.
Я вздохнула, услышав эти слова, но по его тону поняла, что он не намерен в этом вопросе со мной спорить, он уже сам все решил.
– Сударыня, они приедут позже, может быть, через месяц. Мы должны привыкнуть друг к другу, а дети будут только мешать этому.
– Мне мои дети никогда не мешают.
– Возможно. Но вы теперь не одна.
Я закусила губу. Он прав, конечно, я не одна. Но все-таки – целый месяц… Я бы могла это легче выдержать в отношении Жана – он уже большой, но Вероника с Изабеллой – они ведь еще только годовалые, совсем малышки…
