— Чего надо, того и понесло, — неожиданно огрызнулся Бадбой. — Все лучше, чем за гроши штаны протирать в каком-нибудь полудохлом НИИ. А потом тебя выкинут, как устаревший микрочип, и заменят кем-нибудь другим. У меня отец всю жизнь космические ракеты строил, с полигонов не вылезал, а там иногда бывает пострашнее, чем здесь, в Зоне, и что теперь? Пенсия у него такая же, как у соседа-кладовщика, который тридцать лет просидел на толстой жопе в своем складе, всю жизнь только воровал, водку жрал на халяву да молоденьких сотрудниц портил. Вот так там, снаружи, в Большом мире! А я не хочу жить так, как мой отец, не хочу ждать его смерти, чтобы вселиться двухкомнатную развалюху в спальном районе! И вообще я хочу доказать, что все могу сам. И квартиру, и все остальное… А насчет идей, так за что же они глотки друг другу рвут, эти «долговцы» да «Свобода», как не за идею? Только идеи у них в принципе одинаковые, первые намерены всех построить, а вторые, хотя и ратуют за свободу, но, в принципе хотят того же самого. Разница не в идеях, только в упаковке!
Он замолчал, неожиданно все поняли, что никакой он не чечако и не так уж и юн, а уж что не придурок — вот это совершенно точно.
— А малый-то совсем не так прост, — заметил Бей-Болт. — Ладно, сталкеры, посмотрим, как у нас там с боеприпасами. Не исключено, что наше молодое дарование своего добьется. А значит, здесь скоро будет «Монолит».
Сталкеры понимали, что скорее всего за ними никто не придет, а если и придет — то это будут именно «монолитовцы», но умереть от пули все-таки лучше, чем быть раздавленными. Да и осточертело бездействие — пусть приходят, встретим в три ствола, как полагается встретим!
Вот только патронов оставалось мало.
Но и «монолитовцев» пока что видно не было.
Берет уже всерьез подумывал о том, хватит ли у него духу, чтобы взять, да и покончить с этим ожиданием? Стволы-то, вот они, только до спуска дотянуться, и все. Сталкерам — покой, а Госпоже Зоне и ее любимой ведьме-проглотке — облом!
Да только неунывающий Бадбой каждый вечер, словно по команде горна, спускающий флаг, всю ночь копающийся с пинцетом и паяльником в сооруженном из чего попало приборчике, чтобы утром снова поднять его на флагшток, не давал таким мыслям слишком уж развиться. Потому что этот парень надеялся. Может быть, собирался все-таки вернуться в свою Бауманку, чтобы закончить то, что не успел закончить его отец? Может — еще чего.
Но упорство и надежда — штуки по-хорошему заразные.
А «ведьмин пузырь» продолжал сжиматься. Медленно, но неумолимо, как и полагается самой жуткой аномалии Чернобыля.
Проверять границы сжавшейся аномалии Бей-Болт строго-настрого запретил. Теперь сталкеры расположились лагерем прямо на спортивной площадке, неподалеку от флагштока.
Все съестные припасы, которые удалось разыскать в заброшенном пионерском лагере, были аккуратно сложены в центре аномалии, тут же стояли канистры с водой. Воды было литров сто, пока что ее можно было добыть из родника, но запасы сталкеры сделали, хотя трудно было предсказать, что закончится раньше — жизнь или вода.
— Картина Репина «Охотники на привале», — мрачно пошутил Васька-Мобила.
— Шишкина, — поправил его Берет. — Репин — это «Бурлаки на Волге».
— Один черт — приплыли, — отмахнулся Мобила.
Иногда Бадбой вынимал из контейнера для артефактов слегка помятую губную гармонику, но, покрутив ее в руках, вздыхал и прятал обратно. Музыки не хотелось. Не хотелось ничего, хотя поначалу все казалось не таким уж плохим, ведь выходили же они из разных передряг. И потом, молодые считают себя бессмертными, впрочем, как и все остальные представители рода человеческого. Бессмертными до самой смерти. Но вместе с аномалией сжималась и надежда, уступая место апатии. И теперь дни тянулись жутко и вечно.
— Эх, похоже, никто нас не слышит, — вздохнул Васька-Мобила. — Хоть бы «монолитовцы» пришли, постреляли бы, все-таки какая-никакая, а развлекуха. Да и остохренело все в этом Божьем уголке. Уж скорее бы!
Но их услышали. Услышали на «Янтаре», и Лешка-Звонарь уже отправился в Затон на поиски Рыбаря со спасительным артефактом.
Услышали и на Радаре, где про жутковатый пионерский лагерь, конечно же, знали, но не спешили прикончить маленькую команду сталкеров, невесть каким образом оказавшуюся в тылу группировки. Да и то сказать: зачем выполнять работу, которую Зона сделает сама? Но когда аномалия наконец сожмется, бойцы «Монолита», фанатики, придут, чтобы забрать «сердце». Они знают, как это сделать, и знают, как им пользоваться. Не в первый раз. Точнее, знают их хозяева. Потому что такие редкие артефакты не должны попадать в чужие руки, они слишком ценны для дела «Монолита». Когда аномалия схлопнется, шаманы «Монолита» заберут алую каплю и поместят ее в центр капища, и тогда можно будет беседовать с хозяевами Зоны, тогда все, кто участвовал в камлании, получат в Зоне временный статус неприкосновенности и станут угодными «Монолиту». И весь мир немного изменится. Совсем чуть-чуть, но слуги «Монолита» умеют ждать. И они дождутся.
9
Лешка-Звонарь был немного знаком со сталкером по прозвищу Рыбарь. Они даже чуть было не сцепились один раз, но, к счастью, первая встреча двух ветеранов Зоны закончилась довольно мирно. А во вторую они даже выпили вместе и еще песни пели, что, как известно, сближает…
Когда-то давным-давно, теплым сентябрьским вечером, еще не побитый Зоной и жизнью Лешка-Звонарь в очередной раз направился за Барьер. Вылазка, по всем признакам, обещала быть удачной, недавно прошел мощный выброс, и артефактов в Кривом бору, что немного в стороне от Радара, должно быть, скопилось пруд пруди. «Выжигатель мозгов», взорванный в свое время небезызвестным Меченым, частично восстановили, но пока что он работал неровно, с перерывами. Да и на мозги давил значительно слабее, чем раньше. Во всяком случае, опасные участки Лешка пройти мог, если, конечно, все время «думал музыку», другим сталкерам было труднее, и полегло их на старом извилистом шоссе в таких вот вылазках — ой сколько. Кто сам под пулю полез, когда «выжигатель» выплюнул очередной импульс, кто в перестрелке погиб, кто в фанатики перекинулся, а кто-то прорвался и пошел дальше, в Припять, чтобы уже никогда не вернуться. Поговаривали, будто бы «выжигатель» отремонтировался сам собой, но Лешка в эти дурацкие байки не верил и знал, что это даже не братцы-«монолитовцы» подсуетились. Без помощи с Большой земли ни черта бы эти фанатики не сделали. Не очень-то ясно было с этими «монолитовцами». С одной стороны, сектанты — они и есть сектанты, поклоняются «Монолиту», кумирни ему какие-то уродские строят где ни попадя, балдеют около этих кумирен, словно наркоманы под кайфом, так что их во время камлания чуть ли не голыми руками передавить можно. А с другой стороны, Радар — сооружение явно военного назначения, ничего сверхъестественного в нем нет и быть не может, а что на мозги давит — так российская власть и ее последыши уже какую сотню лет только этим и занимаются, что на мозги нормальным людям давят. И денег для разработки всякой хитрой техники для этого самого давления на мозги не жалеют. Так что Радар, работающий в режиме «выжигателя мозгов», без комплектующих материалов с Большой земли отремонтировать было никак нельзя. Да и видел Звонарь, видел своими собственными глазами, как на территории «Монолита» садился здоровенный военный вертолет, похожий на селедку с вырванным брюхом, очевидно, транспортник, не то что-то новенькое российские конструкторы смастрячили, не то наоборот, древний Ми-10К, «летающий кран», со здоровенным контейнером под тощим фюзеляжем. Такой вот получался союз сектантов со спецслужбами — поганый, надо сказать, союзик, мутненький и страшный. Хотя казалось бы, что может быть общего у «Монолита» с небезызвестным Комитетом?
В общем, проскочил Лешка простреливаемый участок, можно сказать, на одном везении и свалил влево, туда, где разбитая «монолитовская» дежурка да лес искалеченный. Добрался до знакомой аномалии, той, которая «оно», протиснулся меж скрученных винтом стволов — посмотрел на прибор, а в аномалии-то пусто! Нету хабара. Прозвонил аномалию, как это он умеет, то есть вслушался в нее, — и снова ничего. «Медузы» паршивенькой или, там, «ломтя мяса» и то нет. Чем-нибудь стоящим, например, «золотой рыбкой» или «огненным шаром», так и вовсе даже не пахнет. А выброс, между прочим, всего несколько часов назад был. И аномалия отменная, жирная такая аномалия, уловистая. Тут тебе и «жарка», и «трамплин», и «пси», и еще черт знает что, и все в одном стакане. Пей — не хочу! А вот следы разные, что от любого артефакта остаются, — следы имеются. Значит, кто-то успел раньше.
— Что, сталкер, облом? — неожиданно услышал он за спиной. — Поворачивайся медленно, ручки держи на виду, ножки на ширине плеч, да не вздумай трепыхнуться, мигом жакан схлопочешь.
