Рафаэль шел по садам с братом и новой сестрой, удивляясь, как быстро изменилась его жизнь. И как просто было погружаться с ними в уютное молчание.
Амичия предложила ему еды, но он не был голоден. Он хотел подготовиться.
Он хотел найти их родню. Хотел распространить приятные перемены, которые произошли с Александром. И, может, он смог бы понять, как спасти этим образом себя.
— Я не знаю, что изменило проклятие, — сказала Амичия, пока шла за ним. Ее руки были сцеплены за спиной, она хмурилась.
Они миновали кусты роз, таких ярких, что он чуть не подумал, что они ненастоящие. Несколько толстых шмелей летали вокруг них, гудя.
— Расскажи еще раз, — сказал Рафаэль.
— Я ушла, потому что алхимики обманули нас. Когда я вернулась, я боем добралась до него… и сказала, что люблю его.
— Может, дело было в словах, — но он не мог представить, как Даниэлла говорит «я люблю тебя».
Его сердце забилось быстро, все расплылось перед глазами. Она могла любить его? Невозможно. Он ничем не заслужил ее любовь. Рафаэль пытался убить ее. Он забрал ее из семьи, за это ее изгнали из королевства. Он запер ее под землей и не давал увидеть солнце, хоть и знал, что она хотела увидеть лучи больше всего.
Может, он был жестоким. А хорошие женщины не любили жестоких мужчин.
Амичия замерла и сорвала розу, протянула ее ему.
— Даниэлле, когда увидишь ее.
Он взял розу и любовался ее красотой. Капля росы на алом лепестке была как стекло.
— Я не знаю, выдержит ли она путь, — выдохнул он.
— Выдержит. Тебя удивит, как розы реагируют на Небесных, — она оглянулась и указала на Александра. — Ты нравишься им больше людей.
Он посмотрел на брата и удивился, увидев, что розы тянулись к Александру. Не прислонялись, а вились к золотой фигуре. Они протягивали лепестки, двигали корни, отчаянно пытаясь коснуться его.
Александр не реагировал. Он порой проводил плечом или пальцем по кустам роз. И они отодвигались, словно падали в обморок.
— Почему они так делают? — спросил Рафаэль.
— Не знаю. Мы многое не знаем о вашем народе, и хоть Александр освобожден от проклятия, он все еще не вспомнил все века знаний, — пчела пролетела у головы Амичии. Пчела покружила, будто счастливо вздохнула и улетела. — Я не могу торопить его воспоминания, так что мы пока движемся почти вслепую.
— Понимаю.
Он знал, как сложно было его брату. Это все означало, что Александр был их спасителем, они все искали у него ответов. Но у него пока их не было. Может, он никогда не получит их, ведь его воспоминания, как и у всех, были украдены.
Рафаэль посмотрел на небо, мимо проносились облака. Красоту этого места будет сложно покинуть, когда он знал, что его ждало в Холлоу-хилле.
— Впереди много работы, — сказал он. — Нужно многим помочь, многое исправить.
— Ты сказал, она принцесса? — спросила Амичия.
— Да.
— Я еще не встречала принцессу, — она поправила пучок на макушке. — С ней было бы проще. Многие королевства не говорят с простолюдинами.
— Что? — Рафаэль замер. — Простолюдины?
— Это я, — ответила Амичия, ее щеки вспыхнули.
Она боялась признать это? Он посмотрел на Александра, печально кривящего губы, но быстро скрывшего это.
Рафаэль взял Амичию за руки. Он хотел, чтобы она сосредоточилась только на его словах.
— Амичия, сила королевства не в аристократах. Ты не должна стыдиться, что ты из низов. Гордись тем, чего ты достигла, суди только свои поступки. А не то, что от тебя ждут люди.
Она открыла рот, закрыла его. Слезы выступили на ее глазах, и она кивнула и совладала с эмоциями.
— Ты уже звучишь как Небесный.
Он и ощущал себя так, но оставался монстром. Его ладони с когтями были опасными, пока сжимали ее руки. Крылья за спиной смотрелись ужасно, по сравнению с белыми перьями Александра.
Амичия охнула.
— Ты сказал, что отправил Даниэллу в замок к ее отцу?
— Да, — и он все еще беспокоился. — Это был осознанный риск. Я знаю, что смогу ее забрать у короля, но не знаю, смог бы забрать ее из хватки алхимиков.
— И ты прогнал алхимиков из Впадины?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да, — повторил он.
Она задумчиво нахмурилась. Пока она думала, его тревога росла, хоть он не знал, почему.
— Что такое, Амичия? — спросил он.
— Просто… Алхимики умные, насколько я знаю. Они недооценивают Жуть, но могут и сами строить планы. Они — мастера обмана.
Он тоже такое испытывал.
— Я не верю, что они так сильны, как говорят. По моему опыту, у алхимиков мало магии.
Амичия прикусила губу.
— Мы испытали не такое.
Она повернулась и повела его в брешь между рядами кустов. Они вместе прошли к скамье у декоративного пруда. Она села и указала им тоже так сделать.
Но Рафаэль не мог расслабиться. Тревога била его по спине, словно Даниэлла уже была в беде, и он забыл, как спасти ее.
— Что случилось тут с алхимиками?
Амичия сглотнула.
— Они чуть не растерзали поместье. Их магия сильная, но нужна их часть, чтобы ее исполнить. Потому они в шрамах.
— Потому истекают кровью, — пробормотал он.
— Я так думаю. Я верю, что они вредят себе ради магии. Они могли создавать тут правдоподобные иллюзии. Они даже убедили меня и Александра в обмане, — она сжала руку Александра. Он обхватил ее ладонь и сел на скамью рядом с ней.
Они выглядели красиво. На белой мраморной скамье у пруда с кувшинками. Женщина и ее ангел.
Он не знал, будут ли когда-нибудь так выглядеть он и Даниэлла. Он стиснул зубы и подавил мысль.
— Я не замечал иллюзий.
— Их и не заметить, — исправила Амичия. — В этом и смысл иллюзии.
Он понимал ее. Но это добавляло ему тревоги.
— Так ты думаешь, что они колдовали?
— Я думаю, что они потеряли важную фигуру в своих рядах, когда мы убили лидера. Но тот, кто заменил его, может быть хуже.
Александр отпустил руку Амичии и обвил рукой ее плечи. Он притянул ее к себе.
Рафаэль гадал, сколько раз они обсуждали это. Сколько раз его брат прогонял вину из тела Амичии.
Его брат смотрел, как стрекоза опустилась на кувшинку. Он сказал жене:
— Мы могли пойти по разным путям, но только убийство лидера спасало наш народ.
— Знаю, — прошептала она. — Но убивать все равно неправильно.
Рафаэль не знал, как убрать боль у новой сестры. Но он знал, что время поможет ей, а долгие размышления о таком только навредят им всем.
Он кашлянул.
— Новый лидер юный. Он почти ребенок, легко злится. Но умный. Он использует слова как аристократ, знает, как путать ими. Но вряд ли его магия сильна. Вряд ли у кого-то из них магия сильна.
Александр хмыкнул.
— Интересно, почему он так решил.
Рафаэль запутался на миг. А потом понял, что брат просил уточнить, просто не мог говорить с ним прямо.
— Я убил одного из них, — признался он. — Он напал на Даниэллу, пока она спала. Повезло, что я оказался там, но когда я увидел его… — он замолчал.
Им не нужны были подробности. Амичия уже видела смерть одного из них, и ее история отвлекала ее от нынешней ситуации.
— Хорошо, — ответил Александр. — Амичия, я бы убил их всех, если бы мог.
— Прошу, не говори так, — прошептала она. — Мы не знаем их истории.
— Мы знаем, что они — зло, — на лице Александра проступил мрачный оскал, как у Жути.
Рафаэль хотел спорить, как Амичия. Все заслуживали второй шанс, но он не знал, дал бы его алхимикам, даже если бы они просили на коленях.
— Они сейчас опасны и продолжат быть опасными. Мы не должны недооценивать их.
— Точно, — ответил Александр. — Амичия, что тебя тревожит? Я знаю этот взгляд.
Она заламывала руки, глядя на пчел и стрекоз, летающих вокруг них. Она была похожа в этот миг на сказочную принцессу, переживающую за свой народ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кем она была? Он был тут несколько дней, но уже хотел ее защитить. Конечно, Александр влюбился.
Теперь он понимал, почему алхимики назвали ее ведьмой. Она очаровывала всех Жутей. Даже не понимая этого.
