делаю глубокий вдох и, выдохнув, говорю: — Уверен, ты понимаешь, что я не могу жить спокойно, пока другой мужчина носит имя моей женщины.
Он хмурится. — Что ты собираешься делать?
— Марселло, — кричу я, и через секунду в комнату возвращаются мои люди. — Завяжите глаза и заткните рот доктору Гранту.
— Нет. — Ублюдок начинает брыкаться ногами, и я по опыту знаю, что это увеличивает нагрузку на кандалы на его запястьях.
Санто делает, как велено, затем я приказываю: — Держите его неподвижно.
Мои люди хватают мужчину, и когда я снова оказываюсь с ним лицом к лицу, я вдавливаю кончик лезвия в его кожу. Вот что чувствовала Саманта.
Приглушенные крики вырываются из него, когда я начинаю прорезать его кожу. Я не тороплюсь, сдирая кожу с его тела, и его мучительные крики звучат музыкой для моих ушей.
Саманта не могла издать ни звука.
К тому времени, когда я отрываю от его тела кусок кожи с ее именем, он содрогается от боли.
Я бросаю кожу Тодда на пол, а затем говорю: — Снимите повязку с глаз и кляп.
Пока Санто выполняет приказ, я бросаю взгляд на Марселло. — Кажется, у него была с собой трость?
— Я уточню.
Я возвращаю свое внимание к Тодду и наблюдаю, как он с ужасом смотрит на зияющий участок сырой плоти на своем боку.
— Это должно быть больно, — говорю я дразнящим тоном.
Марселло возвращается и протягивает мне светло-коричневую трость.
Я постукиваю острием по ране Тодда, и он извивается, как червяк, издавая при этом крик.
— Ты использовал это, чтобы ударить мою женщину, верно? — спрашиваю я.
Его полные ужаса глаза смотрят на меня. Я использую трость, чтобы указать на его лицо. — У Саманты был такой же взгляд, когда она пришла ко мне домой, но не волнуйтесь, она уже полностью оправилась.
— Ххх....ххх, — пытается он что-то пробормотать.
— Я не давал тебе разрешения говорить, — рычу я, прежде чем ударить тростью по ране на его боку.
В ответ раздается мучительный вой, а когда я продолжаю размахивать тростью, вой переходит в хныканье.
Он пытался убить женщину, которую я люблю.
Моя ярость выходит из-под контроля, и я бью тростью по его голове.
Развернувшись, я сбиваю дыхание, бросаю трость на пол и приказываю: — Оставьте его одного в этой комнате. Никакой еды. Никакой воды.
Отойдя от ублюдка, который скоро будет молить о смерти, я возвращаюсь в главный дом, где наливаю себе стакан виски. Я выпиваю обжигающую жидкость, а затем сосредоточиваюсь на том, чтобы взять дыхание под контроль.
— Вы в порядке, босс? — спрашивает Майло, все еще сидя на диване.
Я киваю головой. — Я в порядке.
Я слышу, как Майло встает. — Он мертв?
Повернувшись к нему лицом, я отвечаю: — Нет. Я еще с ним не закончил.
Глава 38
Саманта
Несмотря на усталость, я не могу заснуть.
Лежа на кровати Франко, я прижимаю к груди одну из его подушек и думаю о своей жизни и обо всем, что произошло.
Что подумают другие сотрудники на работе, когда узнают, что я встречаюсь с генеральным директором?
Наверное, что я проспала свой путь к вершине.
А мне не все равно?
Нет. Не очень.
Я должна позвонить маме и рассказать ей о Франко. Она будет на седьмом небе от счастья.
Тодд действительно ушел?
Что я чувствую по этому поводу?
Размышляя над этим вопросом, я прижимаюсь к подушке и глубоко вдыхаю запах Франко.
Ненавижу, что все сложилось так, как сложилось. Если бы только Тодд принял наш разрыв.
Но Франко прав. Тодд не заслуживает жизни после всего, что он со мной сделал. Он чудовище, и одному Богу известно, скольким женщинам он уже причинил боль.
Неужели Франко уже убил его?
Я жду, когда на меня обрушится цунами эмоций, но испытываю лишь облегчение от мысли, что Тодд больше не сможет причинить мне боль.
Я подношу руку к шее и обхватываю пальцами поврежденную кожу.
Тодд не сможет меня убить.
Я наконец-то смогу уехать в Хьюстон, чтобы очистить свой дом и продать его.
Лежа в темноте, я нахожу выход из кошмара, который преследовал меня больше года.
Со слезами облегчения я зарываюсь лицом в подушку и оплакиваю потерю всего, что у меня украли.
Я слышу, как открывается дверь спальни, и пытаюсь сдержать слезы, когда вижу, что в комнату входит Франко. Он идет в ванную, и я слышу, как течет вода, затем раздается шорох одежды.
Вернувшись в комнату в одних боксерах, он забирается на кровать.
Он отодвигает от меня подушку, а затем ложится и просовывает руку мне под голову. Прижимая меня к своей груди, я слышу, как он делает глубокий вдох.
Его тело словно поглощает мое, и меня охватывает всепоглощающее чувство безопасности.
Прижавшись ртом к моему уху, он шепчет: — Как ты держишься?
Я обхватываю его за талию и прижимаюсь к нему так близко, как только могу. — На удивление хорошо.
Он кладет руку мне за голову, и я никогда не чувствовала себя такой желанной.
— Тогда почему слезы?
— От облегчения, что наконец-то все закончилось, — объясняю я.
Франко целует меня в висок. Я откидываю голову назад и, глядя на него, замечаю, что он выглядит более расслабленным, чем до того, как вышел из комнаты, чтобы заняться делами.
Его глаза скользят по моему лицу, и уголок рта приподнимается, отчего он выглядит слишком сексуальным.
— Никогда не улыбайся так на работе, — бормочу я.
Он бросает на меня растерянный взгляд. — Почему?
— Все женщины в офисе уже запали на тебя. Увидев, как ты так ухмыляешься, они наверняка начнут бунтовать.
Он усмехается и, наклонившись ближе, целует меня, а потом дразнит: — Просто признай, что ты ревнуешь.
Я бросаю на него недовольный взгляд. — Нет, ты достаточно высокомерен.
Он переворачивается на спину, его тело сотрясает взрыв смеха.
Я переползаю через него и усаживаюсь на его таз. Я кладу руки ему на грудь и, склонившись над ним, говорю: — Я не ревную.
Я никогда не видела Франко таким расслабленным и счастливым. Как будто я наконец-то увидела человека, скрывающегося под костюмом.
— Ты ревнуешь. Нет ничего постыдного в том, чтобы признать это, — продолжает он дразнить меня.
Я двигаю попкой по его члену, и выражение его лица за долю секунды превращается из игривого в хищное.
Я снова трусь о него, и желание, потемневшее в его глазах, заставляет меня чувствовать себя чувственной и прекрасной.
Подняв руки, он обхватывает мои бедра, а затем поднимается на кровать, чтобы прислониться спиной к изголовью.
— Мне нравится видеть тебя в моей рубашке, — пробормотал он, обнимая мою грудь через ткань. — Она выглядит сексуально на тебе.
Мой голос соблазнителен. — Да? — Я расстегиваю несколько пуговиц. — А сейчас?
Ухмылка
